Голубой карбункул

Голубой карбункул
Артур Конан Дойл

Приключения Шерлока Холмса #7
«На третий день Рождества зашел я к моему приятелю Шерлоку Холмсу, чтобы поздравить его с праздником. Он лежал на кушетке в красном халате; справа от него было несколько трубок, набитых табаком, а слева – груда смятых утренних газет, которые он, видимо, только что просматривал. Рядом с кушеткой стоял стул; на его спинке висела сильно поношенная, жалкая войлочная шляпа, продырявленная в нескольких местах. Холмс, должно быть, очень внимательно изучал эту шляпу, так как тут же, на сиденье стула, лежали пинцет и лупа…»

Артур Конан Дойл

Голубой карбункул

На третий день Рождества зашел я к моему приятелю Шерлоку Холмсу, чтобы поздравить его с праздником. Он лежал на кушетке в красном халате; справа от него было несколько трубок, набитых табаком, а слева – груда смятых утренних газет, которые он, видимо, только что просматривал. Рядом с кушеткой стоял стул; на его спинке висела сильно поношенная, жалкая войлочная шляпа, продырявленная в нескольких местах. Холмс, должно быть, очень внимательно изучал эту шляпу, так как тут же, на сиденье стула, лежали пинцет и лупа.

– Вы заняты, – сказал я. – Боюсь, что я вам мешаю.

– Нисколько, – ответил он. – Я рад, что у меня есть товарищ, с которым я могу побеседовать о результатах моих исследований. Вещь, как видите, весьма заурядная. – Он ткнул большим пальцем в сторону старой шляпы. – Но с этой вещью связаны кое-какие любопытные события, не лишенные даже некоторой поучительности.

Я уселся в кресло и стал греть руки у камина, где потрескивал огонь. Был сильный мороз; окна покрылись плотными ледяными узорами.

– Хотя эта шляпа кажется очень невзрачной, она, должно быть, связана с какой-нибудь кровавой историей, – заметил я. – Очевидно, она послужит ключом к разгадке каких-нибудь страшных тайн, и благодаря ей вам удастся изобличить и наказать преступника.

Шерлок Холмс засмеялся.

– Нет, нет, – сказал он, – тут не преступление, а очень мелкий, смешной эпизод, который всегда может произойти в такой местности, где четыре миллиона человек толкутся на пространстве в несколько квадратных миль. В таком колоссальном человеческом улье всегда возможны любые комбинации фактов, которые, будучи чрезвычайно загадочны, все же не таят в себе никаких преступлений. Нам уже приходилось сталкиваться с подобными случаями.

– Еще бы! – воскликнул я. – Из последних шести эпизодов, которые были описаны мною, три не заключали в себе ничего беззаконного.

– Совершенно верно. Я не сомневаюсь, что и этот пустячный случай окажется столь же невинным. Вы знаете Петерсона, посыльного?

– Да.

– Этот трофей принадлежит ему.

– То есть это его шляпа?

– Нет, нет, он нашел ее. Владелец ее неизвестен. Попробуйте посмотреть на нее не как на старую рухлядь, а как на серьезную задачу… Раньше всего расскажу вам, как эта шляпа попала сюда. Она появилась в первый день Рождества вместе с отличным жирным гусем, который в данное время жарится у Петерсона на кухне. Произошло это так. На Рождество, в четыре часа утра, Петерсон, человек, как вы знаете, благородный и честный, возвращался с пирушки домой по улице Тотенхем-Коорт-роуд. При свете газового фонаря он заметил, что перед ним, слегка пошатываясь, идет какой-то высокий субъект и несет на плече белоснежного гуся. На углу Гудж-стрит к незнакомцу пристали хулиганы. Один из них сбил с него шляпу. Незнакомец, защищаясь, размахнулся палкой и нечаянно попал в витрину магазина, оказавшуюся у него за спиной. Стекло разлетелось вдребезги. Петерсон бросился вперед, чтобы защитить незнакомца, но несчастный, потрясенный тем, что разбил стекло, как только увидел бегущего к нему человека, бросил гуся, помчался со всех ног и исчез в лабиринте небольших переулков, лежащих позади Тотенхем-Коорт-роуд. Петерсон был в форме, и это, должно быть, больше всего напугало беглеца. Так как при появлении Петерсона хулиганы разбежались, рассыльный очутился один на поле битвы и оказался обладателем добычи в виде этой помятой шляпы и превосходного рождественского гуся…

– …которого Петерсон, конечно, возвратил незнакомцу.

– Вот в этом-то и заключается наша загадка, мой милый. Кто этот незнакомец и где он живет? Правда, на маленькой карточке, привязанной к левой лапке гуся, было написано: «Миссис Генри Бейкер», правда и то, что инициалы Г. Б. можно разобрать на подкладке этой шляпы. Но так как в городе живет несколько тысяч Бейкеров и в том числе несколько сот Генри Бейкеров, нелегко вернуть потерянную собственность одному из них.

– Что же сделал Петерсон?

– Он попросту принес мне и гуся и шляпу, зная, что меня занимает решение даже самых ничтожных загадок. Гуся мы продержали вплоть до сегодняшнего утра, когда стало ясно, что, несмотря на мороз, его все же лучше съесть, не откладывая. Петерсон унес гуся и угостился на славу, а у меня осталась шляпа незнакомца, потерявшего свой рождественский ужин.

– Он не помешал объявления в газете?

– Нет.

– Как же вы узнаете, кто он?

– Только путем размышлений.

– Размышлений над этой шляпой?

– Конечно.

– Вы шутите! Что можно извлечь из этого старого, рваного войлока?

– Вот моя лупа. Возьмите ее и попробуйте применить к этой шляпе мой метод. Вам ведь он хорошо известен. Что вы можете сказать о человеке, которому принадлежала эта шляпа?

Я взял рваную шляпу и уныло повертел ее в руках. Самая обыкновенная черная круглая шляпа. Жесткая, сильно поношенная. Шелковая подкладка была некогда красной, но теперь полиняла. Фабричную марку мне обнаружить не удалось, но, как и сказал мне Холмс, внутри сбоку виднелись инициалы Г. Б. На полях я заметил дырочку для придерживавшей шляпу резинки, но резинки не оказалось. Вообще шляпа была рваная, грязная, покрытая пятнами. Впрочем, заметны были попытки замазать эти пятна чернилами.

– Я ничего в ней не вижу, – сказал я, возвращая шляпу Шерлоку Холмсу.

– Нет, Уотсон, вы видите все, но не даете себе труда поразмыслить над тем, что вы видите. Вы слишком робки в своих логических выводах.

– Тогда, пожалуйста, скажите мне, какие выводы делаете вы из осмотра этой шляпы.

Холмс взял шляпу в руки и стал пристально разглядывать ее проницательным взглядом, свойственным ему одному.

– Конечно, не все в ней достаточно ясно, – заметил он, – но кое-что можно установить наверняка, а кое-что можно предположить с достаточной долей вероятия. Совершенно очевидно, например, что владелец ее – человек большого ума и что три года назад у него были изрядные деньги, а теперь настали черные дни. Он всегда был очень предусмотрителен, всегда заботился о завтрашнем дне, а сейчас немного опустился. Так как благосостояние его тоже упало, мы вправе предположить, что он пристрастился к какому-нибудь пагубному пороку – быть может, к пьянству. По-видимому, из-за этого и жена разлюбила его…

– Милый мой Холмс!

– Но все же в какой-то степени он еще сохранил свое достоинство, – продолжал Холмс, не обращая внимания на мое восклицание. – Он ведет сидячий образ жизни, редко выходит из дому, совершенно не занимается спортом. Это человек средних лет, у него седые волосы, он мажет их помадой и недавно постригся. Вдобавок я твердо уверен, что в доме у него нет газового освещения.

– Вы, конечно, шутите, Холмс.

– Ничуть. Неужели даже теперь, когда я вам все рассказал, вы не понимаете, как я узнал обо всем этом!

– Считайте меня идиотом, но должен признаться, что я не в состоянии уследить за ходом ваших мыслей. Например, откуда вы взяли, что он очень умен?

Вместо ответа Холмс нахлобучил шляпу себе на голову. Шляпа закрыла его лоб и уперлась в переносицу.

– Видите, какой размер! – сказал он. – Не может же быть совершенно пустым такой большой череп.

– Ну а откуда вы взяли, что он обеднел?

– Этой шляпе три года. Плоские поля, загнутые по краям, были тогда очень модными. Шляпа лучшего качества. Взгляните-ка на эту шелковую ленту, на превосходную подкладку. Если три года назад этот человек был в состоянии купить столь дорогую шляпу и с тех пор не покупал ни одной, совершенно ясно, что дела у него пошатнулись.

– Ну ладно, в этом, пожалуй, вы правы. Но откуда вы могли узнать, что он человек предусмотрительный и что в настоящее время он переживает душевный упадок?

– Предусмотрительность – вот она, – сказал он, показывая на дырочку от резинки. – Резинки никогда не продают вместе со шляпами, их нужно покупать отдельно. Раз этот человек купил резинку и велел прикрепить ее к шляпе, значит, он заботился о том, чтобы уберечь свою шляпу от ветра. Но резинка оторвалась, и он не стал прилаживать новую, а это значит, что раньше он следил за своей наружностью, теперь же опустился и, так сказать, махнул на себя рукой. Однако, с другой стороны, он пытался прикрыть пятна на шляпе, замазать их чернилами – значит, он еще не вполне потерял чувство собственного достоинства.

– Все это очень похоже на правду.

– Что он человек средних лет, что у него седина, что он недавно стригся, что он помадит волосы – все это становится ясным, если внимательно осмотреть в его шляпе нижнюю часть подкладки. В лупу видны приставшие к подкладке волосы, срезанные ножницами парикмахера. Все эти волосы пахнут помадой. Заметьте, что пыль на ней не уличная – серая и песочная, а домашняя – бурая, пушистая. Значит, шляпа большей частью висела дома. А следы влажности на внутренней ее стороне говорят о том, как легко владелец ее покрывается потом, потому что он отвык от движения.

– А как вы узнали, что его разлюбила жена?