Собака Баскервилей

– Но каким образом?

– Его нервы были настолько напряжены, что появление какой бы то ни было собаки могло произвести роковое действие на его больное сердце. Я думаю, что он в самом деле видел что-нибудь в этом роде в тисовой аллее в последнюю свою ночь. Я опасался несчастия, потому что очень любил старика и знал, что сердце его слабо.

– Почему вы это знали?

– От друга моего Мортимера.

– Так вы думаете, что какая-нибудь собака преследовала сэра Чарльза, и что он вследствие этого умер от страха?

– A вы можете объяснить его смерть как-нибудь иначе?

– Я не пришел еще ни к какому заключению.

– A мистер Шерлок Холмс?

От этих слов дыхание остановилось у меня в груди, но, взглянув на спокойное лицо и немигающие глаза своего спутника, я увидел, что у него не было никакого намерения застать меня врасплох.

– Бесполезно нам, доктор Ватсон, притворяться, что мы вас не знаем, – сказал он. – Отчеты о вашем сыщике дошли до нас, и вы не могли его восхвалять без того, чтобы не сделаться самому известным. Когда Мортимер назвал мне вас, он не мог отрицать подлинности вашей личности. Если вы здесь, значит, мистер Шерлок Холмс заинтересован этим делом, и естественно, что мне любопытно узнать, какого он держится мнения.

– Опасаюсь, что я не в состоянии ответить на этот вопрос.

– Смею я вас спросить, сделает ли он нам честь своим личным присутствием?

– В настоящее время он не может покинуть Лондона. Его внимание поглощено другими делами.

– Какая жалость! Он мог бы пролить некоторый свет на то, что так темно для нас. Что же касается ваших расследований, то если каким-нибудь образом я могу быть вам полезен, то, надеюсь, вы будете располагать мною. Если бы я имел некоторые указания на свойства ваших подозрений или на способ, каким вы полагаете вести свои расследования, то, может быть, я и в настоящую минуту мог бы оказать вам помощь или подать совет.

– Уверяю вас, что я здесь просто в гостях у своего друга сэра Генри и не нуждаюсь ни в какой помощи.

– Прекрасно! Вы совершенно правы, желая быть осторожным и сдержанным. Я поделом проучен за то, что считаю непростительною навязчивостью, и обещаю вам больше не упоминать об этом деле.

Мы дошли до пункта, где узкая поросшая травою тропинка, отделившись от дороги, вилась по болоту. Вдали поднимался крутой холм, усыпанный валунами; с правой стороны он был в далеком прошлом изрыт каменоломнями, а передней своей стороной смотрел на нас темным утесом, поросшим по скважинам папоротником и терновником. Из-за дальней вершины вилась серая струйка дыма.

– Несколько шагов по этой болотной тропинке, и мы в Меррипит-гаузе, – сказал Стапльтон. – Не пожертвуете ли вы часом своего времени, чтобы я мог иметь удовольствие представить вас своей сестре?

Моею первою мыслью было, что я должен быть возле сэра Генри. Но я вспомнил о кипах бумаг и счетов, которыми был усеян его стол. Уже наверное он не нуждался в моей помощи для их разбора. A Холмс настоятельно просил меня изучить соседей на болоте. Я принял приглашение Стапльтона, и мы свернули на тропинку.

– Удивительное место это болото, – говорил он, оглядывая кругом волнистую поверхность – длинные зеленые гряды с гребнями зубчатого гранита, подымавшимися в виде фантастических пенящихся волн. – Болото никогда не может надоесть. Вы не можете себе представить, какие удивительные тайны оно хранит. Оно так обширно, так пустынно и так таинственно.

– Так оно, значит, хорошо вам знакомо?

– Я живу здесь только два года. Местные жители назовут меня пожалуй новопришельцем. Мы приехали сюда вскоре после того, как поселился здесь сэр Чарльз. Но, подчиняясь своим вкусам, я исследовал всю страну и думаю, что немногие знают ее лучше меня.

– Разве ее так трудно изучить?

– Очень трудно. Посмотрите, например, на большую плоскость на север от нас с причудливыми холмами, как бы выступающими из нее. Вы ничего не находите в ней замечательного?

– Это редкое место для хорошего галопа.

– Естественно, что вы так думаете, а такое мнение стоило людям жизни. Видите вы эти яркие зеленые пятна, разбросанные по ней…

– Да, они имеют вид более плодородных мест.

Стапльтон рассмеялся.

– Это большая Гримпенская трясина, – сказал он. – Неверный шаг, и человеку ли, животному ли – смерть. Еще вчера я видел, как одна из болотных лошадок пропала в ней. Я долго видел ее голову, высовывавшуюся из болота, но в конце концов оно засосало и ее. В сухое даже время тут опасно проходить, а после осенних дождей это ужасное место. Между тем я могу добраться до самой середины этой трясины и вернуться оттуда живым и невредимым. О Боже, вот еще одно из этих несчастных пони!

Что-то бурое каталось и подпрыгивало в зеленой осоке. Затем показалась вытянутая вверх и судорожно корчившаяся шея, и над болотом пронесся страшный предсмертный стон. Я похолодел от ужаса, но нервы моего спутника были, по-видимому, сильнее моих.

– Исчезла! – сказал он, – трясина поглотила ее. Две лошади в два дня, а может быть и гораздо более, потому что они в сухое время привыкают ходить туда и только тогда узнают об опасности, когда трясина завладеет ими. Да, скверное место большая Гримпенская трясина!

– И вы говорите, что можете ходить по ней?

– Да, есть одна или две тропинки, по которым может пробежать очень ловкий человек. Я их нашел.

– Но зачем вам ходить в такое отвратительное место?

– Видите вы там вдали эти холмы? Они представляют собою острова, окруженные со всех сторон бездушной трясиной, медленно подползшей к ним в течение многих годов. На этих холмах находятся редкие растения и бабочки, и надо уметь добраться до них.

– Я когда-нибудь попробую свое счастие.

Он посмотрел на меня с удивлением.

– Бога ради выкиньте из головы такую мысль! Ваша кровь падет на мою голову. Уверяю вас, что вы не имели бы ни малейшего шанса вернуться оттуда живым. Я могу добраться туда только при помощи запоминания очень сложных примет.

– Это что такое?! – воскликнул я. По болоту пронесся протяжный низкий стон, невыразимо печальный. Он наполнил воздух, а между тем невозможно было сказать, откуда он исходит. Начался он грустным шёпотом и возрос до низкого рева, а затем снова затих в тихом меланхолическом звуке. Стапльтон посмотрел на меня с выражением любопытства на лице.

– Странное место болото, – сказал он.

– Да что же это такое?

– Крестьяне говорят, что это Баскервильская собака требует своей добычи. Я раза два слышал этот звук, но не так громко, как сегодня.

Я с дрожью в сердце посмотрел на громадную равнину, испещренную зелеными пятнами. Ничто не шевелилось на этом обширном пространстве, за исключением двух ворон, громко каркавших на одной из вершин позади нас.

– Вы человек образованный, – сказал я. – Не верите же вы такой бессмыслице? Как вы думаете, какая причина такого странного звука?

– Болота издают иногда необычайные звуки. Происходят они или от того, что земля садится, или от того, что вода поднимается, а может быть и от чего-нибудь другого.

– Нет, нет, это был живой голос.

– Может быть. Слыхали вы когда-нибудь, как ревет выпь?

– Нет, никогда.

– Это очень редкая птица, исчезнувшая ныне из Англии, но на болоте все возможно. Да, я бы не удивился, если бы оказалось, что слышанный нами звук был рев последней выпи.

– Это самый странный звук, какой я когда-либо слыхал в жизни.