Записки о Шерлоке Холмсе

– На кончик был насажен пробковый диск, который мы нашли возле трупа, – пояснил инспектор. – Вдова говорит, что нож несколько дней лежал на туалетном столике и Стрейкер прихватил его, направляясь к выходу. Оружие, конечно, плевое, но, видимо, ничего лучшего ему тогда под руку не подвернулось.

– Очень возможно. А что это за бумаги?

– Три оплаченных счета за доставку сена. Письмо от полковника Росса с распоряжениями. А вот это – счет от модистки, мадам Лезюрье с Бонд-стрит, выписанный на имя Уильяма Дербишира; указанная сумма – тридцать семь фунтов пятнадцать шиллингов. По словам миссис Стрейкер, этот Дербишир был другом ее покойного мужа и время от времени письма на его имя адресовались сюда.

– Вкусы мадам Дербишир обходятся ей довольно дорого, – заметил Холмс, просматривая счет. – Двадцать две гинеи за одно платье – сумма изрядная. Однако делать нам тут, пожалуй, больше нечего; давайте отправимся на место преступления.

Едва мы вышли из гостиной, навстречу нам шагнула женщина, поджидавшая нас в коридоре, и коснулась рукава инспектора. На ее худом измученном лице лежал отпечаток недавно пережитого ужаса.

– Вы их нашли? Поймали? – выдохнула она.

– Нет, миссис Стрейкер. Но вот к нам на помощь прибыл из Лондона мистер Холмс, и мы сделаем все, что только возможно.

– Миссис Стрейкер, по-моему, не так давно мы с вами виделись на приеме в Плимуте, не правда ли? – спросил Холмс.

– Нет, сэр, вы ошибаетесь.

– Неужели? Я готов биться об заклад, что это были вы. На вас было шелковое платье сизо-голубого цвета, отделанное страусиными перьями.

– У меня никогда не было такого платья, сэр!

– Ну что ж, на нет и суда нет, примите мои извинения! – С этими словами Холмс последовал за инспектором во двор.

Долго через пустошь идти не пришлось; вскоре мы оказались у ложбинки, где нашли тело убитого. У края ложбинки рос куст дрока, на котором висел плащ Стрейкера.

– Та ночь, кажется, выдалась безветренной, – произнес Холмс.

– Верно. Однако дождь лил как из ведра.

– В таком случае плащ не был занесен на куст ветром: его туда повесила чья-то рука.

– Да, плащ был наброшен сверху.

– Вы меня заинтриговали. Земля вокруг, как я вижу, сильно истоптана. Похоже, с понедельника тут побывала целая толпа.

– Сбоку мы положили половик – и, не сходя, стояли только на нем.

– Превосходно!

– А вот в этой сумке ботинок Стрейкера, ботинок Фицроя Симпсона и образец подковы Звездного.

– Дорогой инспектор, вы превзошли самого себя!

Холмс взял сумку и, спустившись в ложбинку, поместил циновку посередине. Затем улегся на нее и, подперев подбородок, принялся тщательно изучать истоптанную почву.

– Ага! – вдруг воскликнул он. – А вот это что такое?

В руках у него была восковая спичка, настолько покрытая грязью, что походила скорее на щепку.

– Не понимаю, как это я ее проглядел, – с досадой сказал инспектор.

– Где ж ее было заметить? Ее втоптали в почву. А я ее увидел только потому, что искал.

– Что? Вы ожидали найти здесь спичку?

– Такой вероятности я не исключал.

Холмс извлек из сумки ботинки и начал сличать подошвы со следами на земле. Потом выбрался из ложбинки и стал ползать между кустами и папоротниками.

– Боюсь, других следов не обнаружится, – вмешался инспектор. – Я самым придирчивым образом обследовал всю территорию в радиусе ста ярдов.

– Вот оно что! – Холмс выпрямился. – Раз так, не хочется проявлять невежливость по отношению к вам и проделывать это заново. Но я, пожалуй, немного пройдусь по пустоши, пока не стемнело, чтобы получше освоиться. Завтра это может пригодиться. А подкову на счастье заберу с собой.

Полковник Росс, с явным нетерпением следивший за неспешными и планомерными действиями моего друга, бросил взгляд на часы.

– Прошу вас, инспектор, составить мне компанию, – обратился он к Грегори. – Мне нужно кое о чем с вами посоветоваться – прежде всего, как поступить со списком участников забега. По-моему, вычеркнуть Звездного – наш долг перед публикой.

– Ни в коем случае! – твердо заявил Холмс. – Звездный должен остаться в списке.

Полковник поклонился:

– Счастлив узнать ваше мнение, сэр. Окончив прогулку, вы найдете нас в доме несчастного Стрейкера, а потом мы вместе поедем в Тэвисток.

Инспектор с полковником направились к дому, а мы с Холмсом побрели по пустоши. За кейплтонской конюшней садилось солнце, и обширную покатую равнину перед нами затопил золотистый закатный свет, отливающий красноватыми оттенками на увядших папоротниках и зарослях ежевики. Однако мой спутник, погруженный в глубокое раздумье, словно и не замечал окружающей красоты.

– Вот что, Ватсон, – произнес он наконец. – Отложим пока вопрос, кто расправился с Джоном Стрейкером, и займемся тем, что случилось с лошадью. Если предположить, что Звездный вырвался и ускакал во время схватки, то куда он мог деваться? Одиночества лошади не выносят. Оставшись без надзора, Звездный по воле инстинкта возвратился бы в Кингз-Пайленд или же завернул в Кейплтон. С какой стати ему слоняться по пустоши? Уже давным-давно он попался бы кому-нибудь на глаза. И зачем цыганам вздумалось бы его похищать? Чуть запахнет жареным, они стараются держаться подальше, лишь бы не связываться с полицией. Продать такого жеребца – нечего и надеяться. Кража связана с большим риском, а профита никакого. Двух мнений на этот счет быть не может.

– Где же тогда Звездный?

– Я уже сказал, что он либо вернулся в Кингз-Пайленд, либо прибился к Кейплтону. Раз Звездный не в Кингз-Пайленде, то вывод один: он сейчас в Кейплтоне. Примем это за рабочую гипотезу и посмотрим, что из нее воспоследует. По словам инспектора, почва в этой части пустоши высохла и затвердела. Но по направлению к Кейплтону местность понижается: уже отсюда заметна обширная лощина, где в ночь на понедельник скопилось, должно быть, немало влаги. Если мы рассуждаем правильно, то Звездный наверняка поскакал туда, и нам предстоит поискать его следы.

Беседуя на ходу, мы за несколько минут добрались до лощины. По просьбе Холмса я пошел по правой стороне, а он взял влево, но не успел я сделать и полсотни шагов, как услышал его торжествующий возглас и увидел, как он машет мне рукой. Возле ног Холмса отчетливо различался конский след. Вынутая из кармана подкова точь-в-точь совпала с отпечатком.

– Вот видите, как много значит воображение! – произнес Холмс. – А его-то Грегори и недостает. Мы нарисовали воображаемую ситуацию, предприняли действия согласно ей – и получили полное подтверждение гипотезы. Идем дальше.

Мы пересекли болотистую лощину и чуть ли не четверть мили шагали по сухому жесткому дерну. Местность снова пошла под уклон, и мы опять наткнулись на следы лошадиных копыт. Затем они исчезли и появились вновь только через полмили, вблизи Кейплтона. Первым следы заметил Холмс – и ликующе указал на них мне. Рядом с отпечатками лошадиных копыт виднелись следы человека.

– До этого лошадь брела одна! – воскликнул я.

– Совершенно верно, сначала – да. Ого, а это что такое?

Двойные следы резко поворачивали в сторону Кингз-Пайленда. Холмс присвистнул. Мы оба пошли за ними. Холмс не сводил глаз с этих следов, но я случайно бросил взгляд вбок и с удивлением увидел, что те же следы идут в обратном направлении.

– Очко в вашу пользу, Ватсон, – оценил мое открытие Холмс. – Теперь нам незачем долго шагать попусту: мы все равно вернулись бы сюда. Идемте по этим следам.

Долго идти не пришлось. Следы оборвались у асфальтовой дорожки, ведущей к кейплтонской конюшне. Навстречу нам из ворот выбежал конюх с криком:

– Чего это ради вы тут шатаетесь?