Шерлок Холмс. Знак четырех

Я увидел, как мисс Морстен вздрогнула при упоминании имени отца, и успокаивающе обнял её за плечи. Она прильнула ко мне.

Таддеуш Шолто продолжил свой рассказ:

– Мы знали, что у отца есть какая-то тайна. Он боялся выходить на улицу один и в качестве привратников в Пондичерри-лодж всегда держал боксёров. Он также боялся мужчин с деревянной ногой. Однажды он выстрелил в человека на деревяшке, который оказался безобидным торговцем. Пришлось заплатить кругленькую сумму, чтобы замять дело.

В начале 1882 года отец получил письмо из Индии, от которого чуть не потерял сознание. С того дня он заболел и уже не выздоровел. Когда мы пришли к его смертному одру, он был совсем слаб и тяжело дышал. Он попросил нас запереть двери и сказал срывающимся голосом: «Лишь одно тяготит меня, и это положение сиротки Морстен. По праву ей принадлежит как минимум половина моих сокровищ, но она лишена их из-за моей жадности. Я сам их не тратил и не мог вынести даже мысли о том, чтобы с ними расстаться. После того как меня не станет, вы отдадите дочери Морстена её долю сокровищ Агры».

Шолто посмотрел на мисс Морстен:

– Он рассказал нам, как умер ваш отец. Он много лет страдал от слабого сердца, но никому об этом не говорил. Будучи в Индии, они с моим отцом стали обладателями огромного богатства, которое отец привез сюда, в Англию. В ночь прибытия Морстена он пришёл забрать свою долю, но они поссорились из-за того, как разделить сокровища. Морстен в гневе вскочил со стула, но внезапно схватился за грудь, упал навзничь и ударился головой об угол сундучка с драгоценностями. Отец сказал, что, когда он склонился над Морстеном, тот был мёртв.

Мисс Морстен заплакала, и я протянул ей свой носовой платок. Шолто сделал паузу на мгновение, прежде чем продолжить:

– Отец не знал, что делать. Его могли обвинить в убийстве. Ссора и рана на голове сработали бы против него, а он не мог раскрыть, о чём был спор. В этот момент вошёл его слуга и, думая, что в случившемся виноват мой отец, предложил избавиться от тела. Когда отец закончил рассказывать нам эту грустную историю, он сказал: «Слушайте внимательно. Сокровище спрятано в…»

В этот момент выражение его лица ужасно изменилось. Он дико уставился на нас и завопил голосом, который я никогда не забуду: «Не пускайте его! Ради всего святого, не дайте ему войти!»

Мы оба повернулись, чтобы посмотреть на окно. Оттуда на нас смотрело лицо, прижавшееся носом к стеклу. Это бородатое, окружённое волосами лицо с дикими глазами имело чрезвычайно злобный вид. Мы с братом бросились к окну, но тот, кто за ним был, исчез. А когда мы вернулись к отцу, он был мёртв.

Наступила тишина. Шолто глубоко вздохнул и продолжил:

– Мы обыскали сад, но не нашли никаких доказательств того, что там кто-то был, кроме единственного следа под окном. На следующее утро мы обнаружили, что в отцовскую комнату проникли, хотя, похоже, ничего не было украдено. К груди отца была прикреплена записка с надписью: «Знак четырёх». Я понятия не имею, что означает эта фраза, и это до сих пор остаётся для нас загадкой.

Мисс Морстен была бледна и с удовольствием взяла воду, которую я ей предложил. Холмс с отсутствующим выражением глаз откинулся на спинку стула, и я подумал, что вот наконец он столкнулся с достойной загадкой.

– Мы с братом, – продолжал Таддеуш Шолто, – очень хотели найти сокровище. Месяцами мы копались в каждом уголке сада, но так ничего и не обнаружили.

Нас сводила с ума мысль о том, что перед смертью отец собирался раскрыть нам, где его тайник. Однако у нас была нить жемчуга, и я убедил брата, что мы должны регулярно посылать мисс Морстен по жемчужине, чтобы она могла не бедствовать.

– Как это великодушно! – сказала мисс Морстен.

Шолто махнул рукой:

– Это был наш долг. Во всяком случае, я так думал. Но по этому поводу у нас возникали разногласия, и я решил переехать из Пондичерри-лодж. Вчера я узнал, что клад обнаружен. Теперь нам остаётся только поехать в Пондичерри-лодж и потребовать свою долю. Желанными гостями мы не будем, но нас наверняка ожидают.

Холмс первым вскочил на ноги:

– Вы правильно себя вели, сэр. Возможно, нам известно кое-что о событиях, которые вам непонятны, но уже поздно. Пойдёмте без промедления.

Наш новый друг потянулся за тяжёлым пальто, надел его и застегнул доверху, несмотря на тёплый вечер. Я поднял бровь.

– У меня очень хрупкое здоровье, – объяснил он и повёл нас к ожидающему снаружи кебу.

По пути Шолто говорил без умолку:

– Бартоломью – умный малый. Он понял, что сокровище должно быть где-то в доме, поэтому измерил здание и обнаружил свободное пространство, которого нет в планах. Он пробил дыру в потолке спальни и нашёл замурованный чердак. В центре на стропилах стоял сундучок с сокровищами, который брат опустил через дыру в свою спальню. Он оценил стоимость драгоценностей более чем в полмиллиона фунтов стерлингов.

При упоминании этой гигантской суммы мы уставились друг на друга с широко раскрытыми глазами. Мисс Морстен станет одной из самых богатых женщин страны. Я чувствовал, что должен радоваться вместе с ней, но, стыдно признаться, увидел в этом возникшую между нами преграду. Шолто болтал всю дорогу, и я почувствовал облегчение, когда мы остановились и кучер открыл дверь.

– Это, мисс Морстен, Пондичерри-лодж, – сказал мистер Таддеуш Шолто, помогая ей выбраться.

Было почти одиннадцать часов. По небу ползли тяжёлые тучи, сквозь которые изредка выглядывала луна. Таддеуш Шолто снял одну из каретных ламп, чтобы осветить нам путь, и мы направились к единственной железной двери в дом, окружённый высокой каменной стеной с битым стеклом поверху. Таддеуш постучал.

– Кто там? – раздался хриплый голос изнутри.

– Это я, Мак-Мердо.

Послышался грохот и лязг ключей. Затем тяжелая дверь распахнулась, и на пороге появился невысокий широкогрудый привратник.

– Я впущу вас, но у меня нет распоряжения относительно этих троих, – сказал он.

– Но прошлой ночью я сказал моему брату, что приведу друзей.

– У меня нет распоряжений.

– Юная леди не может ждать на улице в такой час.

– Очень сожалею, мистер Таддеуш, – сказал привратник. – Хозяин хорошо платит мне за то, что я выполняю свою работу, и я её выполню. Я не знаю этих людей.

– Ничего подобного, Мак-Мердо! Не думаю, что вы могли забыть меня, любителя, который провёл с вами три раунда четыре года назад, – воскликнул Холмс.

– Неужели это мистер Шерлок Холмс! – воскликнул боец. – Как я мог вас не узнать? Вы могли бы просто нанести мне свой встречный удар в челюсть, и я бы узнал вас без вопросов! Вы зря зарыли свой талант в землю.

– Видите, Ватсон, если я не преуспею в своём деле, мне останется профессия боксёра, – сказал Холмс, смеясь.

– Входите, сэр, и вы, и ваши друзья.

Мы прошли через двор к огромному дому. Было совершенно темно, за исключением того места, где лунный свет мерцал на чердачном окне. От здешней гробовой тишины сердце сковал холод.