Знак четырех. Собака Баскервилей

– Чудовищно! – сказал я Холмсу. – Что же делать?

– Выломать дверь, – ответил Холмс и навалился на нее всем своим весом.

Дверь заскрипела и затрещала, но не поддалась. Тогда мы с Холмсом объединили усилия, преграда с грохотом рухнула, и мы очутились в комнате Бартоломью Шолто.

Кабинет, казалось, был оборудован под химическую лабораторию. На полке напротив входа располагались два ряда бутылей и пузырьков со стеклянными пробками, стол был загроможден бунзеновскими горелками, колбами и пробирками. По углам на полу стояли оплетенные бутыли, в каких держат кислоту. Одна из бутылей, по-видимому, треснула или протекла: из нее сочилась темная струйка, и в нос ударяла острая вонь – вроде бы дегтя. Сбоку, на усыпанном штукатуркой и дранкой полу, высилась стремянка, а над нею в потолке зияло отверстие, достаточно просторное для того, чтобы через него мог пролезть человек. Под основанием стремянки валялся небрежно брошенный моток толстой бечевки.

У стола в деревянном кресле с ручками покоилось осевшее тело хозяина дома: голова откинута на левое плечо, на лице жуткая загадочная улыбка. Труп застыл и окоченел: несомненно, смерть наступила уже много часов назад. Меня поразила не только его гримаса, но и причудливо вывернутые руки и ноги. На столе возле его руки лежало странное орудие – коричневая плотная трость с каменным набалдашником вроде головки молотка, кое-как привязанным простой бечевкой. Рядом лежал вырванный из блокнота листок, на котором было нацарапано несколько слов. Холмс взглянул на него, а потом протянул мне.

– Видите? – Он многозначительно поднял брови.

При свете фонаря я прочитал, содрогнувшись от ужаса: «Знак четырех».

– Силы небесные, что все это означает? – воскликнул я.

– Это означает убийство, – сказал Холмс, наклоняясь к мертвецу. – Ага, этого я и ожидал. Взгляните-ка!

Он указал на вонзенный в кожу прямо над ухом длинный темный шип.

– Похоже на шип, – сказал я.

– Это и есть шип, можете его вынуть. Только осторожнее, он отравлен.

Я вытащил шип, зажав его между указательным и большим пальцем. Он поддался очень легко, не оставив после себя почти никакого следа. На место прокола указывало только крохотное пятнышко запекшейся крови.

– Все это для меня непостижимая тайна, – сказал я. – Дело не проясняется, а только запутывается.

– Напротив, – возразил Холмс, – оно проясняется с каждой минутой. Мне недостает только нескольких звеньев, чтобы полностью восстановить ход событий.

Находясь в кабинете, мы почти совсем забыли о присутствии нашего спутника. Он – воплощенное отчаяние – по-прежнему стоял в дверном проеме, заламывал руки и приглушенно стонал. Вдруг он испустил пронзительный жалобный вопль:

– Сокровище исчезло! Брата ограбили! Через эту дыру в потолке мы и спустили ларец вниз. Я ему помогал! Я последний, кто его видел! Я ушел отсюда вчера вечером и слышал, как он запер дверь, пока я спускался по лестнице.

– В котором часу это было?

– В десять. И вот брата нет в живых. Явится полиция, меня непременно заподозрят. Да-да, я уверен, так и случится. Но, джентльмены, вы же так не думаете? Вы же не считаете, что я в этом замешан? Иначе разве я привел бы вас сюда? О господи, господи, я с ума сойду!

Он ломал руки и сучил ногами, словно его била лихорадка.

– Вам нечего бояться, мистер Шолто, – мягко сказал Холмс, положив руку ему на плечо. – Послушайте мой совет: отправляйтесь в полицейский участок и сообщите о случившемся. Предложите любое содействие. Мы дождемся здесь вашего возвращения.

Шолто, все еще плохо владевший собой, повиновался, и мы услышали, как он спускается вниз по лестнице, спотыкаясь на каждой ступеньке.

Глава VI

Шерлок Холмс демонстрирует свой метод

– Итак, Ватсон, – проговорил Холмс, потирая руки, – в нашем распоряжении полчаса. Давайте используем это время с пользой. Дело, как я уже сказал, почти завершено, однако излишняя самонадеянность может и повредить. Кажется, все проще некуда, а вот если копнуть поглубже…

– Проще некуда? – изумился я.

– Именно так! – продолжал Холмс с невозмутимым видом профессора, читающего лекцию студентам. – Сядьте-ка вон в тот уголок, иначе ваши следы внесут неразбериху. Приступим к работе! Во-первых, как сюда проникли эти молодчики и как улизнули? Дверь со вчерашнего вечера была на замке. Не через окно ли? – Холмс поднес лампу к окну. Он бормотал, но его замечания были обращены скорее к себе самому, а не ко мне. – Окно заперто изнутри. Рама прочная. Боковые петли отсутствуют. Давайте-ка его распахнем. Водосточной трубы рядом нет. До крыши не дотянуться. И все же некто влез в комнату через окно. Прошлой ночью шел дождь. На подоконнике земля – отпечаток подошвы. И тут же круглый грязный след, далее он на полу – и еще один возле стола. Гляньте, Ватсон! Картина более чем ясная.

Я всмотрелся в круглые, четко очерченные кружки и заметил:

– Это след не от ноги.

– Для нас он куда более важен. Это отпечаток деревянного протеза. На подоконнике – след сапога, тяжелого сапога с широкой металлической подковой, а рядом с ним – отпечаток деревяшки.

– Человек на деревянной ноге!

– Совершенно верно. Но здесь был и кто-то второй – очень умелый и ловкий пособник. Вы сумели бы взобраться по этой стене, доктор?

Я выглянул в распахнутое окно. Луна по-прежнему ярко освещала этот угол дома. Расстояние до земли составляло добрых шестьдесят футов, и, сколько я ни старался высмотреть, нигде в кирпичной кладке не было заметно ни единой трещины или выемки, куда можно было бы опереть ногу.

– Это полностью исключено, – ответил я.

– Без помощника – да. Но представьте, что ваш сообщник спустил бы вам сверху надежную веревку (вон она – в углу валяется), прикрепив один конец к этому массивному крюку в стене. Тогда, полагаю, если вы достаточно тренированы, то сумели бы по ней вскарабкаться – и деревянная нога вам не помешала бы. Ретировались бы вы, разумеется, тем же манером, а ваш приятель втянул бы веревку обратно, отвязал ее от крюка, закрыл окно, запер его изнутри и удалился тем же путем, каким и попал в комнату. Отмечу еще одну деталь, – добавил Холмс, перебирая в руках веревку. – Хотя наш друг на деревяшке показал себя отличным верхолазом, по профессии он не моряк. Его ладони совсем не загрубели. С помощью лупы я обнаружил несколько пятен крови – особенно на конце веревки. Следовательно, он скользил вниз с такой скоростью, что ободрал себе кожу.

– Это замечательно, – сказал я, – но все еще более усложнилось. Кто этот таинственный сообщник? Как он попал в комнату?

– Да-да, сообщник! – задумчиво протянул Холмс. – Этот сообщник – прелюбопытная личность. Именно он выводит наше дело за рамки заурядных. Думаю, он открывает новую страницу в анналах преступлений, совершенных в Англии. Впрочем, нечто подобное как-то произошло в Индии и, если память меня не подводит, в Сенегамбии.

– Но как же он сюда проник? – настаивал я. – Дверь заперта, до окна не добраться. Неужели через каминную трубу?

– Решетка слишком узкая, – ответил Холмс. – Я уже изучил эту возможность.

– Как же тогда? – не отступался я.

– Вы игнорируете мой метод, – покачал головой Холмс. – Сколько раз я вам повторял: отбросьте невозможное – и то, что останется, каким бы невероятным оно ни казалось, должно быть истиной. Известно, что соучастник не проник в комнату ни через дверь, ни через окно, ни через каминную трубу. Понятно также, что он не мог скрываться в комнате, поскольку тайника здесь нет. Итак, откуда он пробрался?

– Через отверстие в крыше! – воскликнул я.

– Естественно. Иначе никак. Если вы будете настолько любезны, что подержите для меня лампу, мы продолжим наши поиски наверху – в тайнике, где нашлось сокровище.

Холмс поднялся по стремянке и, ухватившись обеими руками за балки, рывком взобрался на чердак. Затем, распластавшись ничком, взял у меня лампу и держал ее, пока я поднимался вслед за ним.

Пространство, в котором мы очутились, не превышало десяти футов в длину и шести в ширину. Полом служили потолочные балки с тонким слоем дранки и штукатурки между ними, так что приходилось переступать с перекладины на перекладину. Потолок поднимался к коньку: очевидно, это была внутренняя сторона крыши здания. Мебели не оказалось; пол устилал скопившийся за годы толстый слой пыли.

– Вот, убедитесь сами, – сказал Холмс, опершись на косую стенку. – Эта лазейка ведет наружу. Если откинуть люк, вы окажетесь прямо на крыше, довольно пологой. Именно так Номер Первый и проник в дом. Давайте поищем, не оставил ли он еще следов.

Холмс приблизил лампу к полу, и я снова увидел, как лицо его вытянулось от недоумения. Проследив за его взглядом, я почувствовал, как по спине у меня побежали мурашки. Пол густо покрывали отпечатки босых ног – четкие, ясно очерченные, однако размером менее чем в половину ноги среднего человека.

– Холмс, – прошептал я, – этот ужас сотворил ребенок!

Холмс уже успел стряхнуть с себя растерянность:

– Я, признаться, был на миг озадачен, но ребус простейший. Память меня подвела, иначе я предсказал бы это наперед. Делать тут больше нечего. Спускаемся вниз.