Одно из моих первых крупноформатных произведений духовно-прикладного искусства «Даша» была написана тогда, когда я уже не гнушался писать наглагольной рифмой.
«Дела давно минувших дней»
В одной стране далёкой,
Где пальмы не растут,
С бабусею убогой
(не помню, как зовут)
Жила одна милашка,
Застенчива, проста.
Милашку звали Дашка.
Была она, бедняжка,
С рожденья сирота.
Отцу её досталось
В тюрьме свой век дожить.
При родах мать скончалась.
Что ж, некого винить…
Лет до пяти девчушка
В приюте провела,
Ну, а потом старушка —
Горбатая болтушка —
Её к себе взяла.
Девчоночка боялась
Вначале, и не шла.
Но бабка привязалась,
Речами доняла:
– Не будь ты так труслива.
Пойдём ко мне, мой свет.
Жить будем мы счастливо.
И мне не так тоскливо
С тобой на старость лет.
И Даша согласилась.
Уже который год
Она, как и не снилось
Ей в детстве, без забот
Жила с бабусей, мило,
В уютненькой избе.
Полы в каморках мыла,
К обеду щи варила,
И кланялась судьбе.
С пытливыми глазами,
Душевной теплоты
(увы, забыл с годами
Лица её черты:
Отшибла память бражка)
Такой была она,
Что всем казалось, Дашка
Затем лишь не монашка,
Что не пострижена.
Старик, лишённый зренья,
Что к бабке приходил,
Учил девицу пению,
И грамотам учил.
Так Дашенька взрослела.
И, должен я признать,
Она неплохо пела,
Читать писать умела,
И даже рисовать.
Блаженно шли недели.
Бог дал ей расцвести.
Но молодцы не смели
К ней близко подойти,
И ею любовались
Тайком, издалека.
Глядели, ухмылялись,
Смешки порой срывались
С шального языка.
– Она не из уродин! —
Частенько повторял
Моряк Степан Болотин.
В девицах толк он знал.
– Да, справная дивчина!
Вот только ловит мух…
– Молчи ты, дурачина! —
Так рассуждали чинно
Сапожник и пастух.
Однажды, помню, даже
Какой-то генерал —
Большой и важный – к Даше
С признаньем приставал.
Я думал (и немало),
Что Дашенька моя
Пойдёт за генерала…
Ничуть так не бывало!
Лишь ошибался я.
Скажу вам, между нами,
Без каверзных словес,
За ягодой – грибами,
Частенько Даша в лес
Ходила, и, под сенью