Когда я стану Солнцем

– Я тоже так сперва подумал, но спада свечения я не замечаю. Эти звёзды светят с постоянной величиной, и это очень странно.

– Не могли же появиться сразу четыре звезды? – недоумевал я. Моих познаний в астрономии было достаточно, чтобы разговаривать с отцом почти на одном уровне. – Это точно взрыв. Оптические транзиенты…

– Не думаю, – маневрировал отец. – У этих звёзд даже гамма-всплеска[2 - Масштабный космический выброс энергии взрывного (http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D0%B7%D1%80%D1%8B%D0%B2) характера. Гамма-всплески – наиболее яркие электромагнитные события, происходящие во Вселенной (http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D1%81%D0%B5%D0%BB%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%B0%D1%8F).] не наблюдается.

– Не могли же на ровном месте появиться четыре звезды… Что это за галактика?

– «M64».

– Хм… «Спящая Красавица»[3 - Альтернативное название галактики «М64».]… – произнёс я. – Возможно, ты и правда открыл что-то удивительно новое. В «М64», откуда ни возьмись, родилось новое созвездие.

Отец задумчиво посмотрел в сторону и тихо сказал:

– Знаешь, если верить этим древним записям, то оно уже было кем-то открыто…

– Но ведь они так и не поняли, что это, верно? – размышлял я вслух. – Эти древние астрономы не разгадали, по какой причине оно вдруг появилось в небе.

– Ещё в этих записях сообщается о некой мистичности этого созвездия. Будто появляется оно не просто так. Словно это предчувствие Космоса, что на нашей планете должно произойти что-то очень важное.

– Прекрати. – Я махнул рукой, не отводя взгляда от таинственного созвездия. – Раз уж эти писания дошли до нас спустя столько столетий, значит, те люди хорошо пережили появление созвездия. Да и в 2012-м сколько пророчили конец света, а что в итоге? В итоге мы с тобой стоим здесь и разглядываем это созвездие. Вокруг ничего не рушится, никаких километровых цунами, масштабных землетрясений, схода материков под воду – ни-че-го.

– Заметь, я сказал «должно произойти что-то очень важное», но не говорил о плохих прогнозах. Ты уже сам приписал этому явлению негативную окраску… Да и вообще, как бы то ни было, я и не настаиваю на правдоподобности этого древнего писания. Меня больше другое волнует. – Отец снова взял в руки свои бумаги и внимательно посмотрел на них. – А именно то, почему до сих пор этих звёзд не было видно и именно сейчас они вдруг появились, и, что самое интересное, – не одна звезда, а сразу четыре.

– И всё-таки это сверхновые, – сказал я, отодвинувшись от телескопа. – Это не звёзды. Точнее, уже не звёзды. От них скоро не останется и следа, вот увидишь. Они уже мертвы.

– Тогда почему в тринадцатом веке, взорвавшись, эти четыре звезды не испарились? Почему снова появились в «М64»? – не успокаивался отец. – Они до сих пор живы и взрываются каждые семьсот тридцать лет? Невозможно!

– И правда, странно… – согласился я. Уж действительно что-то неладное происходило с этим возникшим из ниоткуда созвездием.

– Ты домой-то собираешься?

– Возможно, вечером, – ответил отец. – Я хочу понять, что это такое.

– Отправь письмо.

– Уже отправил.

Вдруг я почувствовал злость на самого себя. За то, что так легко забыл про всё, по-дружески беседуя с отцом, как будто ничего необычного между нами и не происходило.

– Ну и прекрасно! – Я театрально развёл руками, изображая поддельный восторг. – Возможно, ты станешь первым, кто увидел эти сверхновые. Правда, назвать это открытием вряд ли можно. Так, обычная процедура.

Кажется, пытаясь отыграть позиции, я перегнул палку. Отец промолчал. Отвернувшись, он сел за стол, сложил руки в замок и уставился куда-то в стену.

– Это не сверхновые, – угрюмо прошептал он.

Он отличался упрямством. В общем-то, как и я. А что касается письма, то отправил он его в Центральное бюро астрономических телеграмм, которое работало под патронажем Международного астрономического союза. Именно это бюро и занималось сбором информации об астрономических наблюдениях бескрайнего космоса. Если вдруг какой-нибудь астроном заметил в небе новые вспышки или изменения, то непременно должен заявить об этом именно туда. Так и открываются, к примеру, сверхновые.

Я отошёл от телескопа и молча оглядел знакомый мне с малых лет астрономический зал. Здесь было порядка трёх массивных телескопов (один уже давно не в рабочем состоянии), а также компьютеры, считывающие и сохраняющие информацию с главного автоматизированного красного телескопа.

– Пока, – холодно бросил я, натягивая рюкзак на плечо.

– Уже уходишь? – Отец повернул голову вполоборота.

– Мне пора, встретимся дома. Если ты, конечно, не забыл адрес…

Я вышел из здания в морозное утро. Улица всё ещё была под плотной завесой ночи. Светать начнёт только ближе к десяти, а то и одиннадцати часам. Засвистел холодный ветер. Ох-х… только его не хватало. Я глубоко вдохнул. И тут же выдохнул своё отношение к окружающему миру – пар. Всё поверхностно, растворимо и мимолетно…

При всей моей любви к космосу, я не хотел становиться как отец. За столько лет изучения звёзд, он так и не стал к ним ближе ни на миллиметр. Я вряд ли вынесу это. Он – будущая версия меня самого. Если я пойду по его стопам, то буду так же сутками пропадать в астрономической лаборатории, изучать научную литературу и натирать глазок телескопа своими уставшими и требующими ответов глазами. Это ли мне нужно? Всё время знать, что находишься где-то совсем близко к разгадке, но так и не коснуться её – ну разве может быть что-то хуже этого?..

Глава III. Вино и звёзды

…Тридцать первое декабря.

Считанные часы оставались до Нового года. Года, который должен был стать переломным в моей жизни. Ведь именно от него зависела моя последующая судьба.

Несмотря на предпраздничный день, всех старшеклассников вызвали в школу для уборки кабинетов. Конечно же, почти никто не пришёл – многие, я был уверен, уже вовсю закупались в супермаркетах и ждали отвязной вечеринки, чтобы раствориться в алкогольном и сигаретном забвении.

А что же я?

А я пошёл. И меня это, если честно, самого раздражало. Но пошёл я только потому, что до безумия не хотелось сидеть дома. Мама с самого утра готовила салаты, а отец разлёгся в зале перед телевизором. Ставшая уже традиционной картина молчания и безразличия.

Убравшись в нашем кабинете с двумя одноклассниками, мы вышли на пустую спортивную площадку. Они уговорили меня выпить вместе с ними за грядущий праздник баллон пива. Я не особо противился.

После этого я отправился обратно домой. Пиво нисколько не прибавило настроения. А вокруг, тем не менее, абсолютно всё дышало предчувствием скорого праздника. Люди совершали последние в этом году покупки и спешили домой накрывать столы. Витрины магазинов, словно паутинами, были опутаны гирляндами и разноцветными лампочками. Какие-то детишки с жизнерадостными криками выпрыгнули из ближайшего магазина и погнались за белой собакой. Та сиганула от них, но при этом – играючи озираясь…

На прошлой неделе с превеликим трудом сдал на бедненькую «троечку» контрольную по алгебре. Да-а, такими темпами мне бы ещё просто школу окончить и аттестат получить. А набрать проходные баллы в тот университет с моими мозгами, пожалуй, дело вовсе нереальное. Так что, наверное, об этом можно уже и не мечтать и переходить к размышлениям о чём-то более реальном: колледжах, техникумах…

Я продолжал брести и неохотно наблюдать за оживлённой улицей. Уступая проход пожилой женщине с полными пакетами продуктов, я снова увидел белую собаку. Двое малых, по-прежнему громко хохоча, гонялись за ней, пытаясь ухватить за хвост. Собака уже потеряла весь былой азарт и в страхе неслась от них куда подальше. Хоть кому-то весело…

Слева, по дороге, шумно проносились автомобили, а справа, со стороны, где находились всевозможные торговые лавки, гремела непрекращающимся говором новогодняя битва за продукты и подарки по праздничным скидкам. Кто не успел прикупить всё заранее (к этому числу людей моя мама не относилась), сейчас носились из магазина в магазин.

Я купил в киоске шоколадку, ведь с утра ничего не ел. Выкинув обёртку в урну, остановился, чтобы перекусить. Заходящее солнце, отражаясь от окон и стен зданий, красиво преобразило заполненную людьми улицу. Весь город принарядился в золотистое одеяние и стал словно ненастоящим. Будто из какой-то давно забытой детской фантазии. На минуту мне показалось, что всё вокруг и вправду ненастоящее. Эти люди, их придумал я. Эти улицы, скверы, машины, магазины – всё это плоды моего воображения.

А кто же тогда я? Создатель? Я – Создатель всего мира? Вселенной?..

Да быть такого не может…

В шею закрался ветер. Поползли мурашки. Пора домой. В голове не густо – одни лишь перекати-поле, уныло проносящиеся в мысленном пространстве.

Одноклассники приглашали меня отметить Новый год в их компании, но эта идея не пришлась мне по душе. Устал я от них. Лучше побуду дома, решил я. Может, сегодня, на фоне праздника, родители возьмут и помирятся, и всё будет как раньше.

На самом деле я мог бы наплевать на всё это и пустить на самотёк, ведь мне, как-никак, было почти семнадцать лет. Но не мог. Я был не в силах принять это как нечто нормальное и само собой разумеющееся. Ведь это мои родители, ближе них у меня никого не было. Ни брата, ни сестры. Даже собачки или кошки. Да даже рыбок никогда не было. Отец и мать – главные люди в моей жизни. И я очень хотел, чтобы у них всё нормализовалось.

Помню, как часто мы вместе выбирались на природу. И нам было не важно, холодная зима на дворе или знойное лето: мы готовили еду на костре и наслаждались этим. Тогда мы умели веселиться всей семьёй. Умели быть этой семьёй…

Дома я обнаружил, что в поведении родителей существенно ничего не изменилось. Они разбрелись по разным комнатам и занимались своими домашними делами. К вечеру, когда я устал сидеть в ожидании боя курантов, мне стало неимоверно тоскливо.

Я вышел из комнаты и направился в зал. Отец, вытянув ноги, смотрел «нэйшнл географик». Оставаясь за дверью, я не выдавал своего присутствия. И не мог отделаться от ощущения, что даже сейчас ему было на всё наплевать. Не знаю, обменялись ли они с мамой за весь сегодняшний день хотя бы одним словом. Вряд ли. Что же между ними происходило? Кризис среднего возраста? Кризис семейного брака? Как это назвать?