Пробуждение Ктулху

Наверное, вопрос прозвучал бестактно: судя по выражению лица моего собеседника, об этом факте знал весь поселок, причем не одно поколение его жителей.

– Ну, сэр, на эту тему многие говорят, – подтвердил мою догадку Стивен Блэк и беспокойно дернул плечом. – Только вы это в протокол или куда там не записывайте. Если меня допросят, я ведь доказать ничего не смогу… В общем, Гвинет была дочкой изготовителя рыболовной снасти. Отец крючки делал, разного рода приманку, а она умела подплетать сети, если требовалось. Небогато жили, но тогда у нас все были не слишком состоятельны. За исключением некоторых, разумеется… – Тут он сделал небольшую паузу и снова обвел глазами комнату. – У некоторых имелись и кресла, и все такое, ну а в основном-то жили небогато. Короче, когда мистер Этвуд сделал предложение Гвинет, та обрадовалась. И началась у них добродетельная супружеская жизнь, только вот никаких детей!

Он выдержал долгую драматическую паузу. За время этой паузы мне следовало догадаться о его параллельных мыслях и предложить ему чаю, что я и сделал. Мистер Блэк милостиво согласился отведать пару чашечек «просто так, из чувства благодарности». Что ж, жизнь в малом поселении имеет собственные обычаи, тут не отмашешься!

За чаем он продолжил рассказ. Спустя довольно долгое время после заключения брака Гвинет наконец почувствовала скорое рождение ребенка. Ее радости не было предела. «Но жизнь-то повернулась иначе, вот так-то, мистер Гибсон! Про это только не записывайте, я вам лично расскажу».

По словам мистера Блэка, Гвинет произвела на свет нечто неизвестное, после чего растворилась.

– В каком смысле «неизвестное»? – попытался выяснить я. Поскольку, судя по документам, хорошо было известно, что супруга мистера Эллингтона исчезла сразу после рождения дочери. Наиболее вероятная версия заключалась в том, что миссис Эллингтон скончалась во время родов и была похоронена торопливо и без свидетелей. Отец ее к тому моменту уже ушел из этого мира, а городок тогда переживал тяжелую бурю, и по этой причине исчезновение Гвинет Флэннаган воспринималось как нечто обычное в ряду происходящего в те дни. Что касается новорожденной дочери, то мистер Эллингтон всячески заботился о ней и впоследствии подобрал для нее подходящий брак.

Однако, как выяснилось, в городке распространялась своеобразная легенда, объясняющая судьбу Гвинет Флэннаган.

– Какое такое неизвестное? – медленно повторил мой вопрос мистер Блэк. – Да разве оно именовалось бы неизвестным, если бы о нем было хоть что-то известно? В нашем городе нет лицемеров, мистер Гибсон, мы всегда говорим то, что есть на самом деле. Вот так-то.

С этим он допил чай и отбыл, торжественно задрав голову и практически маршируя.

19 мая. Весь день читал бумаги, разбросанные по столу и по полу. Некоторые, насколько можно понять, разбирали до меня и складывали по порядку. С точки зрения информативности они не имеют никакого значения – это откровенно вымышленные рассказы. Я прочитал их исключительно ради того, чтобы составить себе некое представление о внутреннем мире пропавшего человека.

Я слишком много времени провел в этом городке. Вчера вечером имел разговор с начальством: мной сильно недовольны. Здесь, где случилось собственно событие и происходила, так сказать, подготовка к нему, обязательно должны иметься какие-то факты, объясняющие произошедшее. За эти дни опытный следователь обязан был их обнаружить.

Я и сам понимаю правоту этого упрека. Но… фактов нет, объяснений нет. Люди готовы со мной общаться, однако ничего толкового они не говорят.

Возможно, придется дело признать закрытым, так и не добравшись до сути произошедшего.

И где тело? Если мистера Этвуда постигла гибель, то где же его тело? А если он жив, то где он сам?..

Доклад майора Брэндона Гибсона службе безопасности штата Род-Айленд

(и так далее…)

20 мая 19… года

Дело о розыске мистера Артура Филлипса Этвуда, произведенное мной в городе Саут-Этчесон (ближайший относительно крупный пункт – Кингстаун), закрыто. М-р Этвуд, несомненно, страдает тяжелым психическим расстройством, однако он не агрессивен, жив и находится там, где его сочли пропавшим. Фотографические документы и заверенные печатями показания свидетелей прилагаются.

Из дневника Брэндона Гибсона

31 мая. Только сейчас нашел в себе силы закончить эту серию записей. Понятия не имею, для чего пишу! Уж точно не для публикации – слишком много странного… Полагаю, по преимуществу записываю здесь факты для самого себя: чтобы, перечитывая, возвращаться к тогдашней логике и к различным обстоятельствам, которые спустя долгое время уже не настолько полно держатся в памяти. Впрочем, случившееся тогда я вряд ли сумею забыть…

Помню, в тот день я слишком долго разбирал бумаги в попытках понять, какой же хворью страдал пропавший. Чем дальше, тем больше я убеждался в том, что у него какое-то странное психическое расстройство (именно этот вывод я и предоставил в своем рапорте, заранее зная, что он представляется таким людям, как я, наиболее вероятным).

Проживая здесь на дедовское наследство и не имея потомков, которым можно было бы оставить дом и денежные средства, мистер Этвуд, несомненно, не считал необходимым что-то экономить или отыскивать прибыль. Напротив, он как будто задался целью за свою жизнь истратить всё им полученное. В своем роде это выглядело логично, хотя, если взглянуть на ситуацию глазами обычного человека, что-то таилось тут зловещее, даже угнетающее дух.

Чем дольше я разбирал письменные «свидетельства» в столовой и осматривал – едва ли не в тысячный раз! – доставшийся Э. от предков дом и небольшой садик, его окружавший, тем больше меня охватывала печаль, как будто я лишь издали мог разглядеть какую-то огромную, непостижимую для любого человека жизнь, какую-то природу, войти в которую никто из нас не может (и слава Богу! – прибавлю я).

Я уже писал, что некоторые бумаги были сложены в пачку – их разбирали до меня. По всей видимости, это сделал сам хозяин дома.

Погрузившись в чтение одной из таких рукописей, я как будто провалился в небытие – очевидно, от усталости. Мозг иногда принимает решения за человека и попросту выключает его в процессе так называемой умственной деятельности. Как бы то ни было, я, по всей видимости, крепко заснул – и пробудился от странных, как мне показалось, звуков.

В те минуты мне не снилось ничего, и эти звуки каким-то неприятным, назойливым образом вторглись в мое сознание. Я упорно не желал видеть какой-либо сон, поэтому жмурился, вздрагивал – и в конце концов, ударившись головой о крышку стола, проснулся, резко и до крайности неприятно.

Уже приближалось утро; сквозь окно проникал едва заметный свет, и все предметы в комнате были отчетливо видны. Среди них, бесшумно и не останавливаясь ни на миг, расхаживал какой-то человек… нет, лучше бы сказать не «человек», а «таинственная фигура», поскольку в этом силуэте мгновенно замечалось нечто нечеловеческое, какие-то детали, абсолютно не свойственные людям.

Ни на мгновение мне не приходила в голову мысль о том, что это, возможно, какая-то обезьяна или иное человекоподобное, но вполне известное в нашем мире существо.

В глаза бросалась именно неземная его особенность, какая-то настолько запредельная, что обычными человеческими словами ее трудно было бы описать. Он склонялся вперед и влево, шевелил тонкими, изогнутыми в нескольких местах конечностями; верхние и нижние были одинаково длинными и тонкими, с торчащими «суставами», которых я насчитал определенно больше четырех. Все это продвигалось, гнулось, затем вытягивалось – от этого он делался в полтора раза выше ростом – и снова наклонялось.

Потом голос, исходивший из его утробы, принимался вибрировать, гудеть – все эти слова лишь очень приблизительно передают особенности издаваемых им звуков. И снова слышались шаги, похожие на прыжки.

Внезапно наши взгляды встретились.

Существо это остановилось, развернулось в мою сторону и буквально впилось в меня глазами – белыми, с прыгающими зрачками (я даже не мог понять, сколько там зрачков, так стремительно они перемещались!). Затем оно затряслось, метнулось, сгибаясь на ходу, к столу, впилось в него руками и приблизило ко мне вплотную лицо, похожее на плоский блин, истыканный отверстиями. Из его горла вырвалось шипение. Его руки забегали по краю стола, словно вслепую пытались дотянуться до моих. В этот момент я застыл, словно неживой. Это не было страхом, клянусь! Это было чувство гораздо более сильное – и гораздо менее человеческое. Так создание одной природы застывает перед созданием иной природы; так дикий зверь не понимает, как следует относиться к автомобилю, и леденеет на месте; но только все эти чувства были в десятки раз сильнее. Передо мной как будто распахнулась бездна в неведомые миры, о которых человечество старается не думать, которые пытается не постигать. По сравнению с ними обычный космос выглядит почти деревенским угодьем; там – какая-то бесконечно далекая и абсолютно равнодушная к человеку с его потребностями и способностями вселенная… и тем не менее вот она, рядом, и я застрял на самом краю.

Поневоле я зажмурился, а когда раскрыл глаза, то увидел сидящего за столом человека. Несомненно, это был мистер Этвуд, которого все так безрезультативно разыскивали, я узнал его по фотографиям, которые прилагались к делу.

Я нашел в себе силы подняться, чтобы поздороваться с ним как можно более вежливо.

Он ответил кивком, прокашлялся и спросил:

– Давно вы здесь находитесь?

– Да уж неделю, – отвечал я. – Скажите же, где вы были?

– Ездил к океану, – сказал он, неопределенно махнув рукой. – А в чем, собственно, дело?

– Мистер Этвуд, – сказал я, – вас разыскивали после бесследного исчезновения… О вас никто не получал никаких вестей на протяжении более чем двух месяцев. Даже городские власти были встревожены.

– А вы кто? – спросил он.

– Следователь, – сказал я. – Я следователь, и разыскивать пропавшего человека – одна из моих обязанностей.

– О! – проговорил он каким-то странным тоном. – Пропавшего человека, вот как…

– Вы можете мне рассказать, зачем ездили к океану?

– К океану? – Он задумался. – Как вам сказать… Случалась ли с вами такая вещь, как внутренний зов?

– В каком смысле? – не понял я.

– Как будто вам надлежит отправиться в некое место, как будто вас призывают туда поехать… Как будто вся ваша жизнь утратит малейший смысл, если вы от такого откажетесь… Случалось нечто подобное?

– М-м… Возможно, – высказался я. – Были случаи, когда я чувствовал необходимость немедленно посетить бабушку. Она была уже немолодая и не вполне здоровая, и порой тревога вечной разлуки с ней вынуждала меня оставить все дела и навещать ее. Вы подобное имеете в виду? Но разве у вас есть родственники? Судя по документам…

Он нетерпеливо махнул рукой.

– Такие вещи не имеют значения, в них нет смысла, они просто внутри… – Он помолчал, покачиваясь влево-вправо, и внезапно напомнил мне создание, которое явилось мне в тот миг, когда я переходил от сна к яви. – Там, внутри океана… – Он покусал губу. – Тот мир, которому мы принадлежим изначально… Мои братья, моя мать, братья моей матери… И в конце концов я сам. Я последний член нашей семьи здесь, на земле.

Он говорил невнятно, но мне почему-то казалось, что в его словах скрывается определенная логика. По своему опыту я знал: в подобных ситуациях лучше не перебивать человека и не задавать ему лишних вопросов, чтобы он не смущался и не сбивался в своей речи. Лишь когда увидишь, что он начал повторяться, следует уточнить некоторые детали.