Расследования & Путешествия

Альбина Нури

Дети Черного болота

– Когда уже кончится эта дорога? – Лика хотела проговорить это легко, в шутку, но получилось раздраженно, и Толя предсказуемо огрызнулся:

– Что ты предлагаешь? Чтобы я передвинул чертово Гребенкино ближе к городу?

В районном центре Гребенкино жила Толина бабушка. Пару месяцев назад она умерла, оставив внуку дом, и теперь он утрясал вопросы со вступлением в наследство. Ездить в глушь за сто с лишним километров от города по убитым дорогам – удовольствие ниже среднего, да и дом все равно никто не купит, а жить в нем Толя и Лика явно не станут, хотя он и крепкий. Но Толина мать настояла: собственность есть собственность, нужно оформить как можно быстрее и по всем правилам.

Лике в общем-то жаловаться было нечего: она сама решила поехать с мужем, могла бы и дома остаться. Но рассудила, что вместе веселее: можно уладить дела и провести выходные в деревне. Шашлыки пожарить, по лесу прогуляться.

– Не злись, – примирительно сказала Лика. – Я просто так спросила.

Прозрачный сентябрьский день уже готовился скатиться в ночь. Выехали они после обеда, надеясь добраться до темноты. Но все пошло наперекосяк: пробки на выезде из города, очередь на заправке, проколотое колесо.

– Скоро приедем, последний рывок, – отозвался муж, принимая извинения. – Я по короткой дороге поехал.

Не только короткая, но и пустынная. Нехоженая тропа, а не дорога: лес по обе стороны, колдобины, ни одной машины, кроме их «Рено». Хорошо еще, что деревья стоят в нарядном осеннем уборе, а то совсем тоска.

– А почему здесь никто не ездит? Если этот путь короче? – спросила Лика.

Муж пожал плечами.

– Местные суеверия. Сама по себе дорога нормальная, но вон там, – Толя качнул головой влево, – есть место одно. Черное болото. Народ опасается вблизи проезжать.

Лика поежилась.

– Название зловещее.

– Болот везде полно, ничего в них мистического нет. Но это не просто болото. Бабуля говорила, там растут странные деревья. Будто бы они бродят и заманивают людей в трясину.

Лика покачала головой: что за дичь! Деревья бродят? Как во «Властелине колец», что ли? Она хотела произнести это вслух, посмеяться над деревенскими страшилками, но тут Толя растерянно проговорил:

– Смотри, там дети!

С левой стороны дороги, чуть впереди, стояли под кленом девочка и мальчик лет десяти. Дети держались за руки и смотрели на проезжающий мимо автомобиль. Звездчатые золотистые листья отбрасывали на их лица болезненно-желтоватый отсвет.

– Что они тут делают? – спросила Лика, хотя Толя этого знать не мог. – Рядом деревня какая-то есть?

– До райцентра Гребенкино почти восемнадцать километров. Может, и есть тут села или деревни, точно не знаю… Но, кажется, нет.

Дети остались позади. Лика оглянулась и увидела, что они повернули головы и смотрят им вслед.

Вроде самые обычные дети, но что-то в них было неправильное. Спустя мгновение Лика поняла, что именно не так: осень, пусть и ранняя, но вечерами все равно прохладно, а дети одеты чересчур легко. На девчушке – летнее платьице, на мальчике – шорты и рубашка с коротким рукавом.

Ладно, пусть их родители беспокоятся. Лика попыталась выкинуть детей из головы, но тут снова увидела маленькие фигурки в тени деревьев.

– Опять они! – воскликнула Лика.

Нет, дети, конечно, были уже другие – на этот раз две девочки: сарафанчики на тонких бретелях, косички, бантики. Провожая машину взглядами, девочки склонили друг к другу головы и захихикали, прижимая ладошки ко рту.

– Дикие какие-то, – нервно проговорил Толя. – Куда родители смотрят?

Из-за деревьев выглядывали и другие дети, но Лике больше не хотелось смотреть в ту сторону.

– У меня от них мороз по коже, – призналась она и подумала, что на обратном пути нужно поехать другой дорогой, пусть это будет и подольше. Безлюдное неприютное место наводило тоску.

– Ладно, перестань, это же просто…

Он хотел сказать «дети», но не успел. Все произошло быстро, на раз-два-три. Раз – наперерез машине из придорожных кустов выбежал мальчишка. Два – он размахнулся и бросил что-то, целясь в лобовое стекло. Лика завизжала, Толя закричал и вывернул руль. Три – машину бросило в сторону и на полной скорости швырнуло в дерево, что росло у обочины.

Было, наверное, и четыре, и пять, но Лика этого уже не увидела. Ее швырнуло вперед, ремень безопасности сдавил грудь, а потом наступила темнота.

– Лика! Лика! Ты в порядке? Очнись! – услышала она.

Сначала звали издалека, потом голос стал звучать отчетливее. В первый миг Лика не поняла, что происходит, но потом вспомнила. Авария! Они попали в аварию! Противный мальчишка кинул в них камень и…

Лика открыла глаза. Голова болела, но терпимо. Тело немного ломило, как при ознобе, но в целом она чувствовала себя нормально.

– Слава богу! – Муж вылез из машины и стоял возле открытой дверцы. – Подушки безопасности сработали. Ты как?

– Как будто меня провернули через мясорубку, – хрипловато сказала Лика и закашлялась. – А ты?

– Ни царапины, – отмахнулся Толя. – А вот машина…

Он помог жене выбраться из салона, и вот уже они вдвоем смотрели на то, что еще недавно было их новенькой, купленной в кредит «ласточкой». Жалкое и печальное зрелище, что и говорить. По треснувшему лобовому стеклу растекалась красная жидкость – вероятно, краска. Мальчишка, видимо, бросил в стекло наполненный ею надувной шарик.

– Машина полностью застрахована, – попыталась Лика утешить мужа.

– Брось, я не переживаю, – бодро проговорил он. – Главное, мы живы.

Они обнялись, Толя поцеловал жену в висок. Да, подумалось ей, то, что живы, – это бесценно, но вообще ситуация аховая. Они на безлюдной дороге, машина не на ходу. Толин телефон разбился, ее собственный давно разрядился (Лика собиралась поставить его на зарядку в Гребенкине). Вдобавок уже сгустились тягучие осенние сумерки, скоро станет совсем темно.

– Что за пацан! Попадись он мне! – сердито сказал Толя. – Мы из-за его выходки разбиться могли!

Лика вздохнула и только в этот момент почувствовала металлический запах. Она шагнула вперед, обмакнула палец в красную жидкость, принюхалась.

– Это кровь, – дрожащим голосом проговорила она.

Супруги переглянулись.

– Но я никого не сбил! – Толя еще раз осмотрелся. – Это тот мальчишка, он…

– Он так шутит, – раздался детский голос.

Лика подпрыгнула на месте, голова при этом отозвалась болью. Рядом с ними стояли две девочки. Кажется, те, которых они видели у обочины.

Как дети умудрились подкрасться незаметно?

– И где сейчас этот негодник? – грозно спросил Толя. Он тоже испугался, но уже пришел в себя. Кого бояться? Маленьких девочек?

– Домой убежал, – небрежно ответила одна из подружек.

– Домой? Тут деревня поблизости? – спросила Лика.

Девочки синхронно кивнули.

Кусты затрещали, и возле машины очутились еще трое детей: два мальчика и девочка (их супруги вроде тоже видели).

– Вы что тут делаете на ночь глядя? Как вам родители разрешают уходить из дому так поздно? Разве не опасно гулять вдоль дороги?

Толя спрашивал, а обступившие их с Ликой дети хихикали, бросая друг на друга лукавые взгляды, но ничего не отвечали. Происходящее нервировало, и ей захотелось, чтобы дети убрались в свою деревню, оставив их в покое. Они с Толей что-то придумают. В крайнем случае пойдут пешком.

Но муж, как выяснилось, был другого мнения.

– Далеко отсюда до вашей деревни?

– Нет, – сказала одна из девочек. – Здесь близко.

– Нам помощь нужна. И позвонить бы.

– Мы можем вас проводить, – предложила вторая.

– Отлично! – улыбнулся Толя.

Лика дернула мужа за рукав, и он обернулся к ней.

– Мы с ними не пойдем! – шепотом сказала она, отводя его в сторону.

– Почему? – удивился он.

– Потому! Они какие-то неприятные, «дети кукурузы», – прошипела Лика ему на ухо. – Сами же нас заманили…

– Это не они, а тот пацан.

– Откуда ты знаешь? Может, они сговорились?

Толя закатил глаза.

– Сговорились? О чем? Да, мальчишка – хулиган, поговорю с его отцом, пусть всыплет ему по первое число. Но какой сговор, Лика? И что они могут нам сделать, мы же взрослые люди. «Дети кукурузы»! Боже мой! Ты еще доктора Лектера вспомни!

В его словах были логика и резон, но до конца убедить Лику они не могли. Впрочем, это не имело значения, потому что Толя уже все решил. Взяв жену за руку, он потянул ее за собой туда, куда направилась пестрая группка детей.

Они быстро углубились в лес. Деревья росли достаточно плотно, тропа между ними была едва заметна, но дети шли уверенно, сворачивая то вправо, то влево. Супруги старались не отставать.

Мальчики и девочки вели себя необычно: не болтали, не пихались локтями, не смеялись. Шли молча, порой обгоняя друг друга или отставая, но все равно двигаясь вперед с механической целеустремленностью.

Вскоре дорога осталась далеко позади. Лика, которая была городской девчонкой и плохо ориентировалась на местности, уже не могла с уверенностью сказать, откуда именно они пришли, в какой стороне их разбитая машина.

Становилось все темнее, оставалось надеяться, что скоро они выйдут к деревне. Девочка и мальчик, которых они увидели первыми, немного отстали, и Лика обернулась. Они с девочкой встретились взглядами, и та вдруг широко улыбнулась.

Лика ахнула, с трудом сдержав вопль.

– Что такое? Ногу подвернула? – встревожился Толя.

Она испуганно уставилась на него и замедлила шаг.

– Девочка… У нее зубы!

Муж озадаченно поглядел на девочку, которая уже ушла вперед.

– И что? И у тебя зубы, и у меня, надо же чем-то жевать, – попробовал он пошутить, но Лике было не до шуток.

Перед мысленным взором вставала жуткая улыбка. Даже не улыбка вовсе, а звериный оскал. Губы девочки раздвинулись, обнажая длинные иглообразные клыки, растущие из черных десен.

– Тебе показалось, – снисходительно проговорил муж. – Так свет упал.

– Почему ты поднимаешь на смех все, что я говорю? – вспылила Лика, и идущие ближе всех девочки оглянулись.

Губы их дрогнули, и Лике показалось, что они сейчас ощерятся, демонстрируя зубы-иглы, но они не улыбались. Лица казались странными, и это трудно было списать на особенности освещения. Под глазами детей залегли круги, кожа приобрела желтовато-коричневый оттенок, выглядела сухой и шелушащейся.

Лика прижалась к Толе, и тот погладил ее по плечу. Смерив мужа с женой равнодушными взглядами, девочки отвернулись.

– Теперь ты видишь? Их лица изменились!

– Я не приглядывался! Может, они и прежде были такими? – Толя все еще цеплялся за логику и здравый смысл.

– Не были, – упрямо возразила Лика, и тут один из мальчиков посмотрел на них, смерив насмешливым взглядом.

Лицо его словно оплывало: казалось, кожа вот-вот стечет с черепа, как густой воск, сползет, будто перчатка. Губы истончились, острые зубы торчали, выступая вперед. Мальчик снова отвернулся, но теперь уже и Толя успел увидеть и испугаться.

– Господи, – пробормотал он и остановился.

– Пошли обратно! Не надо идти за ними.

Почему, почему они потащились в лес, не остались возле машины или не пошли в Гребенкино?!

Заметив, что Лика и Толя отстали, дети тоже замерли – все, как один! – и обернулись. Темные полукружья под глазами, непроницаемые взгляды, пергаментная кожа… Одежда казалась на них чем-то инородным, руки и ноги выглядели слишком тонкими.

Лика подумала, что тронется умом. Толя произнес:

– Мы дальше не идем. Спасибо вам, но мы сами справимся.

– Зачем? – скрипучим голосом спросил мальчик.

– Вон же наша деревня, – поддержала его девочка.

– Деревня? Где?

Лика вытянула шею, пытаясь рассмотреть, на что указывают дети. Толя сделал несколько быстрых шагов в том направлении и облегченно рассмеялся:

– Это правда, там деревня! Самая настоящая!

Лика подошла к мужу, боясь поверить их удаче, которая, как это часто бывает, порадовала в тот момент, когда ты близок к отчаянию.

Лес стал реже и расступился, поначалу они не разглядели этого во мраке. Лика и Толя стояли на опушке, на невысоком холме, а прямо перед ними, в низине, лежала деревня. Небольшая, домов двадцать или меньше, живописная, как с картинки. Аккуратные дома, ровные заборы, фонари, две улочки крест-накрест, деревья и кусты в палисадниках. Окна многих домов гостеприимно светились, обещая путникам отдых, ужин, помощь.

– Наконец-то, – выдохнул Толя, и они с Ликой, взявшись за руки, стали спускаться с холма.

Дети тоже шли за ними, их маленькая процессия была все ближе к деревеньке. Теперь мальчики и девочки снова выглядели нормально, как самые обыкновенные ребятишки, разве что чересчур тихие и серьезные.

Толя принялся рассуждать о том, что нужно сделать, куда позвонить в первую очередь. По всей видимости, он уже совершенно успокоился и списал все увиденное ими на игру воображения, стресс, последствия аварии.

Но Лику все еще не отпускало. Тревога, конечно, отступила, когда она убедилась, что дети не солгали, деревня действительно существует, но все равно в происходящем было то, что не давало покоя.

Ведь дети изменились там, в лесу, ей не почудилось.

И одеты они не по погоде, и ведут себя не так, как все дети.

И про деревню эту Толя не слышал, откуда же она тут взялась?

И аварию им подстроили, и…

– Что за черт! – вскрикнул Толя.

Они уже спустились в деревню, прошли несколько метров по улице и оказались возле первых домов. Толя остановился, глядя себе под ноги, и Лика тоже, опустив голову, присмотрелась.

– Это невозможно, – прошептала она.

Там, где секунду назад была ровная сухая проселочная дорога, усыпанная щебнем, теперь хлюпала вязкая темная жижа. Они стояли уже по щиколотку в ней! Лика вскинула голову, хотела поглядеть на мужа, спросить, откуда на деревенской улице взялась эта грязь, но слова умерли, так и не родившись.

Никакой деревни не было. Она сгинула вместе с домами, фонарями, заборами и уютным светом, льющимся из окон. Деревня была миражом – и сейчас он растаял без следа, оставив огромное пустое пространство.

Черное болото, окруженное лесом.

Лика читала в книжках, что самое опасное место на болоте – это трясина. Сверху – изумрудный мох и яркая зеленая трава; прелестная картина так и манит к себе! А наступишь на мягкий ковер – считай, пропал. Вот и они попались в ловушку, только им не травка-муравка привиделась, а деревня.

– Мы зашли не так далеко, можем выбраться! – воскликнул Толя.

Но уже спустя секунду оба поняли: ничего не получится. Их ноги словно кто-то цепко держал снизу; ступни будто залиты в бетон. Нет возможности сделать ни шагу, увязли накрепко.

– Что нам делать? – беспомощно спросила Лика.

Толя дернул уголком рта и ничего не ответил.

– Дети! Где дети? – Она быстро огляделась по сторонам.

Было почти темно, но все же она их увидела.

Впрочем, лучше бы не видеть…

Их было больше, чем казалось раньше, и все они, как и Лика с Толей, недвижимо стояли в болоте, вытянувшись в струнку, вскинув тонкие руки, запрокинув головы, пристально глядя в чернеющее небо.

Руки? Головы?

Уже спустя миг Лика увидела, что никакие это не руки. Ни тел нет, ни ног, ни голов. Существа, которые прикидывались детьми, стремительно менялись, превращаясь в деревья с выбеленными ветром, похожими на обглоданные кости стволами и голыми ветками. Корявые, узловатые, уродливые, они застыли по всей топи – десятки, даже сотни.

«Этого не может быть! Я сплю!» – хотела крикнуть Лика, но поняла, что не может этого сделать.

Горло и грудь сжало так, что она почти не могла дышать, тело застыло, как ледяная статуя: ни пошевелить руками, ни повернуть голову. Чувствуя, что умирает, в отчаянном усилии она повела глазами, чтобы взглянуть на стоящего рядом мужа.

Только Толи возле нее больше не было.

На том месте, где он только что стоял, вросло в Черное болото дерево с искривленными ветвями, лишенными листьев, похожими на руки, воздетые к небу в последней предсмертной молитве…

– Чего их туда понесло? – задумчиво проговорил пожилой полицейский.

Вопрос был риторический, ответа на него не требовалось. Ситуация предельно проста и вместе с тем трагична: молодые супруги Симоновы ехали в Гребенкино и, по всей видимости, попали в аварию. Разбитую машину обнаружили утром проезжающие мимо люди.

Вероятнее всего, водитель не справился с управлением. Неизвестно, насколько сильно пострадали молодожены, но вместо того чтобы дождаться помощи, они зачем-то отправились в лес. Прошли около трех километров и забрели в болото, которое местные нарекли Черным.

Возле топи следы их терялись, что позволяло считать несчастных забредшими в смертоносную трясину. Поисковая собака, которая взяла след от самой машины, села у края болота и завыла.

– Нехорошие тут места, опасные, – сказал второй полицейский и почесал подбородок. – Нет-нет да пропадает народ. Будто медом им намазано, так и тянет сюда.

Они еще долго стояли, вздыхали, курили, переговаривались, глядели в пронзительно-синее сентябрьское небо, скользили равнодушными взглядами по мертвым деревьям, что росли посреди Черного болота и напоминали замерших, застывших от горя людей, которым уже никто не в силах помочь.

Елена Дорош

По терренкурам

Основано на реальных событиях

Солнечный луч наконец пробился сквозь листву, и взбираться по становившемуся все круче терренкуру стало веселей.

Наташа шмыгнула носом – холодно все же по утрам – и включила шагомер.

Обычно она заходила на тропу со стороны Курортного бульвара, поднималась – когда не ленилась, конечно, – к «Красному солнышку», спускалась по тропе Косыгина и выходила на Ленинский проспект, чтобы там присесть за столик уличного кафе и выпить чашку капучино.

За Шахматным домиком Песик привычно свернул направо и резво потрусил по терренкуру.

С добрым утром, Кисловодск!

Песику скоро наскучило взбираться по тропинке, и он стал придумывать, как себя развлечь. Хозяйка, пыхтящая от натуги позади, компанию составить не захотела, и Песик начал играть сам с собой.

То и дело ныряя в кусты и за камни, он вытаскивал оттуда всякие интересности. Ну, будто бы его за ними посылали. За грязный пакет с остатками еды его отругали. Палку выбросили с обрыва и велели о ней забыть. Дохлая мышь вообще вызвала у хозяйки приступ паники. Все это забавляло и еще больше настраивало на игривый лад.

Терренкур становился все круче, но Наташа решила: сегодня обойдется без лени и обязательно дойдет до Лермонтова. Вернее, до его памятника на плато. Ей нравился задумчиво глядящий вдаль Михаил Юрьевич. Обычно, облокотившись на его бронзовое колено, она тоже начинала смотреть и загадывала: если сможет увидеть обе вершины Эльбруса, день сложится удачно.

Они уже почти дошли, как вдруг Песик учуял справа от тропинки что-то занятное и шмыгнул в заросли.

Наташа звала его несколько раз, и Песик наконец вылез, держа в зубах сложенный и перемотанный аптекарской резинкой целлофановый пакет.

– Фу, Песик, фу! – закричала Наташа. – Снова какую-нибудь дрянь приволок! Плюнь!

Песик, который считал, что хозяйка просто не понимает важность находки, подтащил добычу поближе, прямо к Наташиным ногам, и сел, всем свои видом демонстрируя, что при таких весомых заслугах ничего, кроме похвалы, его ожидать не может.

– Ну что с тобой делать? – глядя на его довольную морду, спросила Наташа и невольно улыбнулась.

Покупала она мини-йоркширского терьера и была уверена, что приобретает маленького лохматого дружка, которого можно будет носить под мышкой. Потому и кличку придумала для крошечной собачки – Песик. Вырос из щенка ньюфаундленд. Семьдесят один сантиметр в холке. Единственное, что совпало с первоначальной характеристикой, – цвет. Песик был редкого для своей породы шоколадного окраса.

Не ожидавшая подобного подвоха, Наташа долгое время пребывала в шоке, но потом смирилась и относилась к большой собаке, как к маленькой, то есть считала своим ребенком. И этот ребенок ее вполне устраивал – он оказался добрым, послушным и сообразительным.

Будь Песик злобным и капризным, она в силу слабости характера ни за что бы не справилась. Об этом, как один, заявили все друзья и знакомые.

Гена же сказал совершенно иное:

– Эта собака тебя разорит. Ньюфаундленды жрут как крокодилы.

Сам ты крокодил, обидевшись, хотела сказать Наташа, но поостереглась. Намек на крокодила Гену ее парень не любил и всегда злился. Причем не в шутку.

– Ничего, как-нибудь, – ответила она тогда.

Гена пожал плечами и посоветовал купить намордник.

Намордник она купила, но почти не использовала. Диагноз Песика – патологическая доброта – просто не давал руке хозяйки подняться, чтобы нацепить его на любимую собачью морду. Наташа просто извергом каким-то начинала себя чувствовать.

Намордник она все равно носила с собой. От греха подальше. Мало ли, привяжутся какие-нибудь обеспокоенные граждане.

– И что за дрянь ты приволок на этот раз?

Чтобы не расстраивать пса, она подняла находку. Песик завилял хвостом.

Пакет был пуст. Наташа удивилась. Зачем сворачивать и перевязывать пустой пакет? Подумав, она, брезгливо держа находку двумя пальцами, размотала резинку и встряхнула пакет.

И тут загадка века разрешилась самым примитивным образом: хватая пакет, Песик его порвал, и то, что в нем было, вывалилось.

Наташа уже хотела забросить пакет обратно в кусты, но ей вдруг стало любопытно: а где, собственно, содержимое?

Она с сомнением посмотрела на Песика. Найдет или нет?

Сунув ему в нос пакет, она приказала:

– Ищи!

Песик недоуменно взглянул ей в глаза и вильнул хвостом. Чего искать-то? Все интересное уже нашел.

Наташа вздохнула и полезла в кусты. Все-таки любопытство – не порок. Если не найдет сразу, плюнет и забудет, а пакет сунет в первую попавшуюся урну, и черт с ним!

Она прошла всего пять шагов, как под ботинком что-то хрустнуло. Наташа подняла ногу и взглянула. Вмятая в землю, чуть поблескивая пластмассовым корпусом, там лежала флешка.

Она выковыряла ее из земли. Вроде цела: помялся только колпачок.

И что с ней делать? Положить обратно? Знать бы, куда.

Наташа покрутилась, гадая, откуда Песик мог вытащить пакет, а потом сунула флешку в карман. Зачем? Она и сама не могла бы ответить. Просто сунула и все.

Песик гавкнул, призывая двигаться дальше. Наташа вылезла из кустов и пошла вперед.

Скоро начнется спуск, и станет легче.

Курортники проснутся не раньше девяти. Спали бы и дольше, но время завтрака в санаториях заканчивается в десять. Плотно поев, до терренкуров они доберутся не раньше половины одиннадцатого. Были, конечно, и энтузиасты. Эти в девять утра уже спускались, глядя на пыхтящих отдыхающих свысока. Но в этот раз на обратном пути Наташе встретился лишь один человек. Девушка в спортивном костюме и с наушниками легко бежала навстречу и улыбнулась на ее кивок: мол, мы с тобой одной крови.

Наташа все же изменила маршрут и от Долины роз сразу стала спускаться к цветочному календарю. То ли устала с непривычки, то ли мысли были не о том, но напрягать ноги расхотелось.

Она потрогала флешку в кармане. Зачем взяла чужую вещь и что теперь с ней делать? Объявление в соцсетях дать?

В конце концов, решила, что подумает об этом дома, и прибавила шагу.

До начала рабочего дня оставалась уйма времени. Сегодня она работает с десяти, значит, можно не торопясь принять душ, выпить кофе и накраситься тщательнее обычного – Гена обещал вечером сводить в новое кафе.

Мысли уже успели переключиться на свидание, но вдруг в голове как стукнуло: интересно, кто и для кого оставил флешку в таком странном месте?

Этот вопрос заставил наскоро сполоснувшись сесть к компьютеру.