3001: Последняя Одиссея

Одна трагедия омрачила личную жизнь Пула в этот период, а в действительности потрясла всю Солнечную систему. Капитан Чандлер и вся его команда погибли, когда ядро кометы, которую они изучали, внезапно взорвалось, до такой степени разрушив "Голиаф", что было найдено всего лишь несколько фрагментов. Такие взрывы, вызываемые реакциями нестабильных молекул, существующих при очень низких температурах, были хорошо известной опасностью для ловцов комет, и Чандлер за свою карьеру сталкивался с ней несколько раз. Никто никогда не узнает точных обстоятельств, которые привели к тому, что такой опытный космонавт оказался застигнут врасплох.

Пул ужасно переживал потерю Чандлера: тот играл уникальную роль в его жизни, и не было никого, кто мог бы его заменить, никого, кроме Дейва Боумена, того, с кем он разделил свое самое главное приключение. Они с Чандлером часто планировали снова вместе совершить космическое путешествие, возможно даже выйти из солнечной системы к облаку Оорта с его неизвестными тайнами и такими далекими, но неистощимыми богатствами льда. Но те или иные обстоятельства всегда опрокидывали их планы, постоянно откладывали их на будущее, которое теперь не осуществится никогда.

Другой долгожданной цели Пул все-таки сумел достичь, несмотря на все врачебные предписания. Он спустился на Землю, и одного этого раза оказалось вполне достаточно.

Транспортное средство, в котором он путешествовал, выглядело почти точной копией инвалидного кресла, которыми пользовались наиболее удачливые паралитики его собственного времени. Оно было моторизовано и имело надувные шины, дающие возможность катиться по достаточно гладкой поверхности. Однако, оно могло также летать на высоте около двадцати сантиметров на воздушной подушке, создаваемой несколькими маленькими, но очень мощными вентиляторами. Пул удивился тому, что все еще использовалась такая примитивная технология, но устройства для управления силами инерции были слишком велики для подобного применения.

Удобно расположившись в своем парящем кресле, он едва осознавал увеличение своего веса по мере спуска в сердце Африки; хотя он и заметил некоторую затрудненность дыхания, но во время тренировок на астронавта испытывал гораздо худшие ощущения. Единственное, к чему он не был подготовлен, так это к взрывному удару жары, сравнимой с температурой плавильной печи, которая накрыла его, как только он выкатился из гигантского, пронзающего небо цилиндра в основании Башни. И это было только утро: на что же будет похож полдень?

Только он начал привыкать к высокой температуре, как внезапно подверглось нападению его обоняние. Несметное число запахов, не неприятных, но абсолютно незнакомых, потребовали его внимания. Он на несколько минут закрыл глаза, пытаясь справиться с избытком впечатлений.

Прежде, чем он решился открыть их снова, он почувствовал, как какой-то большой, влажный объект ощупывает заднюю часть его шеи.

– Поздоровайтесь с Элизабет, – сказал его гид, крепкий молодой человек, одетый в традиционный костюм Великого Белого Охотника, слишком шикарный для того, чтобы использовать его в этом качестве, – она наш официальный встречающий.

Пул извернулся в своем кресле и обнаружил, что смотрит прямо в проникновенные глаза слоненка.

– Привет, Элизабет, – ответил он довольно слабо. Элизабет приветственно подняла свой хобот и издала звук, обычно не допустимый в приличном обществе, хотя Пул почувствовал уверенность, что это было сделано с лучшими намерениями.

В целом, он провел на Планете Земля меньше часа, прогулявшись вдоль края джунглей, чьи чахлые деревца неприятно напоминали "Небесную страну", и столкнулся со многими представителями местной фауны. Его гиды приносили извинения за дружелюбие львов, испорченных туристами, но оно было более чем компенсировано злорадными выражениями на мордах крокодилов; хотя бы в этом Природа осталась грубой и неизменной.

Прежде, чем вернуться в Башню, Пул рискнул сделать несколько шагов без своего парящего кресла. Он знал, что нагрузка на позвоночник будет равной его собственному весу, но это не представлялось невозможным подвигом, и он никогда не простил бы себе, если бы не попытался этого сделать.

Это оказалось плохой идеей; возможно, нужно было попробовать в более холодном климате. Меньше чем через дюжину шагов он был вынужден погрузиться обратно в роскошные объятия кресла.

– Этого достаточно, – сказал он устало. – Давайте возвращаться в Башню.

Когда он вкатился в вестибюль подъемника, то заметил надпись, которую как-то пропустил за всеми волнениями во время прибытия. Она гласила:

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АФРИКУ!

«В ДИКОСТИ – СОХРАНЕНИЕ МИРА»

ГЕНРИ ДЭВИД ТОРО (1817-1862)

Заметив интерес Пула, гид спросил:

– Вы его знали?

Этот вопрос Пул слышал все так же часто, но сейчас он не чувствовал себя в силах с этим бороться.

– Не думаю, – ответил он устало, как только за ними закрылись большие двери, отгораживая от достопримечательностей, ароматов и звуков самого раннего дома Человечества.

Его вертикальное сафари удовлетворило потребность в посещении Земли, и он старался игнорировать всевозможные боли, приобретенные там, когда возвратился в свою квартиру на Уровне 10 000 – престижное место даже в этом демократическом обществе. Индра, однако, была слегка шокирована его видом, и немедленно отправила его в кровать.

– Совсем как Антей, только наоборот! – мрачно бормотала она.

– Кто? – спросил Пул: было время, когда эрудиция жены немного его подавляла, но он решил никогда не позволять этому развиться в комплекс неполноценности.

– Сын богини Земли Геи. Геракл с ним боролся, но каждый раз, когда он бросал Антея на землю, тот восстанавливал свои силы.

– Кто победил?

– Конечно, Геракл. Он держал Антея в воздухе, так что мать не смогла перезарядить его батареи.

– Хм, я уверен, что не потребуется много времени, чтобы перезарядить мои. К тому же я получил еще один урок. Если я не заставлю себя больше заниматься физическими упражнениями, то буду вынужден переместиться на Лунный уровень.

Пул придерживался этого похвального решения целый месяц: каждое утро он отправлялся на интенсивную пятикилометровую прогулку, всякий раз выбирая другой уровень Африканской Башни. Некоторые этажи все еще были просторными, рождающими эхо металлическими пустынями, которые, возможно, никогда не будут заселены, но на других были воссозданы природные и городские ландшафты, развивавшиеся столетиями, демонстрируя изумительное разнообразие архитектурных стилей. Многое здесь было заимствовано из прошлых эпох и культур; некоторые наводили на мысли о будущем, но Пулу они не понравились. По крайней мере не было опасности заскучать, тем более что на многих прогулках его сопровождали, правда на почтительном отдалении, маленькие группки дружелюбно настроенных детей. Редко они отставали от него надолго.

Однажды, когда Пул спускался по убедительной, хотя и малолюдной имитации Елисейских полей, он внезапно узнал знакомое лицо.

– Данил! – воскликнул он.

Тот человек не обратил на него никакого внимания, даже когда Пул позвал снова, более громко.

– Вы не помните меня?

Данил – теперь, когда Пул догнал его, в этом не было ни малейшего сомнения – выглядел искренне расстроенным.

– Извините, – сказал он. – Вы, конечно, командор Пул. Но я уверен, что мы никогда прежде не встречались.

Теперь смущенным оказался Пул.

– Как глупо получилось, – извинился он. – Должно быть, я спутал вас с кем-то еще. До свидания.

Он обрадовался этой встрече, и был счастлив узнать, что Данил вернулся в нормальное общество. Было ли его преступление убийством топором или просроченными книгами в библиотеке – это больше не должно было причинять ему какое-то беспокойство; счета были оплачены, дело закрыто. Хотя Пул старался избегать криминальных драм, которыми часто наслаждался в молодости, он дорос до того, чтобы усвоить следующую истину: чрезмерный интерес к патологическому поведению сам является патологией.

С помощью мисс Прингл, модель III, Пул оказался способен распланировать свою жизнь так, чтобы даже в случайные свободные минуты, когда он мог расслабиться и настроить свой Мыслитель на Случайный Поиск, сканировались области его интересов. За исключением семьи, его главные заботы все еще находились среди лун Юпитера-Люцифера в немалой степени потому, что он был признан ведущим экспертом по этому вопросу и являлся постоянным членом Комитета Европы.

Комитет был основан почти тысячу лет назад для того, чтобы решить, что могло и должно быть предпринято в отношении таинственного спутника в случае, если что-то произойдет. За столетия он накопил огромное количество информации, начиная с пролета "Вояджера" в 1979 и первых детальных обзоров с орбитального космического корабля "Галилео" в 1996.

Подобно наиболее долговечным организациям, Комитет Европы стал медленно превращаться в некое ископаемое и теперь оживал только в случае появления каких-либо новых данных. Он вновь пробудился к деятельности после нового появления Хэлмана, и первым действием нового энергичного председателя стала кампания по кооптированию в Комитет Пула.

Хотя Пул мог добавить очень немногое к тому, что уже было зарегистрировано, он был очень счастлив участвовать в работе Комитета. Сделать доступным все, чем он располагал, было его очевидной обязанностью, к тому же эта работа давала ему официальное положение в обществе, недостаток которого он уже начинал испытывать. Вначале его статус был таким, что когда-то называлось "национальным достоянием", но это его мало смущало. Хотя он был рад купаться в роскоши этого мира и ощущать себя богаче, чем кто-либо мог вообразить в более ранние эпохи разрушительных войн, он все же чувствовал потребность оправдать свое существование.

Он испытывал также другую потребность, которую с трудом мог ясно сформулировать даже самому себе. Единственный раз Хэлмен говорил с ним, правда, очень кратко, во время их странной встречи два десятилетия назад. Пул был уверен в том, что при желании Хэлмен легко мог бы повторить это снова. Возможно, все контакты с людьми ему больше не интересны? Он надеялся, что это не так, но все же это могло бы быть одним из объяснений его молчания.

Он часто общался с Теодором Каном, более активным и едким, чем когда-либо, который теперь являлся представителем Комитета Европы на Ганимеде. С тех пор, как Пул возвратился на Землю, Тэд безуспешно пробовал наладить канал связи с Боуменом. Он никак не мог понять, почему длинные списки вопросов на жизненно важные философские и исторические темы не удостоились даже краткого подтверждения.

– Может быть, Монолит держит вашего друга Хэлмена настолько занятым, что он не может со мной говорить? – жаловался он Пулу. – Или он что-то сделал с его временем?

Это был очень разумный вопрос; и ответ, подобно грому среди ясного неба, был получен от самого Боумена, хотя и выглядел как совершенно банальный звонок по видеофону.

33 Контакт

– Привет, Фрэнк. Это Дейв. У меня для тебя важное сообщение. Я предполагаю, что ты сейчас находишься в своей квартире в Африканской Башне. Если это так, то, пожалуйста, идентифицируй себя, назвав имя нашего преподавателя по небесной механике. Я буду ждать в течение шестьдесяти секунд, и если не будет ответа, попробую снова ровно через час.

Этой минуты едва хватило Пулу, чтобы оправиться от шока. Он почувствовал краткую волну восхищения и удивления, прежде чем их место заняла другая эмоция. Это была радость от того, что он снова слышит Боумена, хотя фраза насчет "очень важного сообщения" и прозвучала явно зловеще.