Холодные звёзды

– Ирис, не начинай. Я разберусь.

– Просто будь осторожен – тихо говорит она. – Мне важно, чтобы с тобой всё было хорошо.

Алексей замирает, глядя прямо в её глаза. Он знает, что это не настоящие глаза, знает и то, что перед ним лишь призрачный образ. Боль, промелькнувшая в его взгляде, могла бы многое рассказать тому, кто знал его достаточно долго. Но для неё это остаётся тайной. Он отвернулся и тихо произнёс:

– Ладно, обещаю быть осторожным.

Подойдя к гудящему двигателю, он ощущает вибрацию, проходящую сквозь металл. С сосредоточенным взглядом он начинает тщательно осматривать механизм: его натруженные пальцы перебирают провода, словно опытный следопыт, читающий следы на земле. Он открывает каждую крышку, которую можно безопасно снять в полёте, вглядываясь внутрь, ища малейшие признаки неполадок. Его жизнь зависит от этого мотора, и он знает это, слишком хорошо.

– Ирис, глянь-ка, пожалуйста, где проблема с двигателем?

Голограмма, словно призрачное мерцание, пробежала вдоль проводов, скользнула через тёмные переплетения кабелей и скрытые металлические перегородки, словно выискивая скрытую угрозу. Она двигалась бесшумно и неумолимо, приближаясь к глубинам механического сердца корабля, где находилось реле регулятора подачи топлива.

– Ну это не серьёзно, если с ним что-то случится, я его в два счёта заменю.

– Боюсь, проблема сложнее, с него приходят аномальные данные.

– Ой, да брось, просто самому реле пришёл конец, не делай из мухи слона.

Девушке не оставалось ничего другого, кроме как покачать головой вслед этому ребёнку. Ей казалось, что она его давно знает, помимо уже десятилетия совместных полётов, в нём было нечто знакомое, возможно, он перенёс информацию о ней из предыдущих версий ИИ. Вполне возможно, что более старая версия не смогла сохранить всю память, но оставила какие-то фрагменты информации о хозяине. После, она повернулась в сторону двигателя и несколько минут стояла, размышляя о причинах аномалии.

***

На следующее утро, когда Алексей, словно по привычке, крепко держался за штурвал, корабль внезапно вырвало из варпа, и по всему отсеку тревожно замигали аварийные огни. В ту же секунду перед ним вспыхнула голограмма Ирис. Её спокойный, но напряжённый голос эхом отозвался в тишине:

– Командир, должна сообщить, реле окончательно вышло из строя. Но что странно – с него всё ещё идут аномальные данные. Возможно, проблема куда глубже, чем кажется. Нам стоит остановиться и передать сигнал бедствия.

Алексей, прищурившись, глянул на неё, словно хотел прочитать её мысли.

– Не волнуйся – пробормотал он. – Заменю реле и дотянем как-нибудь, мы справимся.

Алексей хотел было броситься в отсек двигателя, но что-то остановило его, какая-то смутная тревога, пробирающаяся сквозь нервные окончания, как ледяной шёпот: ощущение, что шаг вперёд – это шаг в пустоту. Он замер, а из полумрака тревожных огней вдруг выплыла голограмма Ирис, её рука вытянулась к нему, словно хотела удержать. Она напоминала пламя свечи, которое то гасло, то разгоралось снова, слабо сопротивляясь невидимому ветру помех и мерцания.

– Лёша… прошу… не надо – её голос, будто взволнованный и надломленный, разнёсся по отсеку.

Алексей смотрел на неё с неясной тоской, почти со страхом, внезапно осознав, что не понимает, что перед ним: сбой программы? Или нечто большее? Казалось, Ирис испытывала что-то, не поддающееся описанию, что-то невыразимо человеческое и пугающее. Он почувствовал, как защемило сердце. “Эмоции, у ИИ? Откуда? А если это просто ошибка кода, ошибка, что размывает границы?”

– Ирис, родная, пойми… Сейчас надеяться на спасение – не самая разумная мысль. Кто знает, сколько ещё никто не появится поблизости? Если я не попробую сделать всё возможное, я, наверняка, погибну здесь. Разве не лучше бороться до конца?

Голограмма вздрогнула, лицо её почти исчезло за мозаикой помех, и из динамиков раздался почти хриплый, искажённый звук, от которого внутри его охватила холодная дрожь.

– Почему ты всё усложняешь!? – её голос был полон боли, от которой некуда было деться, и Алексей вдруг почувствовал, что она способна на что-то пугающее, смертельно холодное – Почему ты не прошёл это чёртово обслуживание!? Ты даже не подумал, каково это – терять!?

Эти слова врезались в него, как удар битой по голове, поразив своей неожиданной странностью. Алексей опустился на пол, ошеломлённый. Взгляд его затуманился смесью страха и смутной благодарности. В голове рождались вопросы – тысячи, один тревожнее другого. “Боль потери… Откуда у чёртового ИИ такие чувства?…– в его голове копошился рой мыслей – Так, ну хорошую новость в этом усмотреть точно можно: она не станет меня убивать и это превосходно”.

– Ирис, дорогая, я виноват, ты права, но без тебя мне не справиться с ремонтом. Помоги, пожалуйста – голос его был таким искренним и умоляющим, что тирада, рвущаяся от Ирис, вдруг замерла, застыла на последнем слове.

Она смотрела на него, её голограмма едва мерцала в тревожном свете, словно неуверенное пламя, и на мгновение, казалось, что она осознала – или почти осознала – свою хрупкость, пугающую эфемерность, как если бы поняла, что с ней самой происходит что-то пугающее и неизведанное. Отшатнувшись, Ирис заговорила едва слышно: