Узники

– Для тебя это лишнее! – ответил Август. – Пошли со мной тебе повезло! Тобой заинтересовался сам доктор Менгеле.

Август взял дрожащую от страха Марию под руку и повел в больничный корпус.

По дороге Августу повстречался Генрих местный фотограф. Это был уже немолодой хромой на левую ногу сержант раненый под Москвой. В молодости он увлекался фотографией и хотел открыть свое фотоателье, но началась война. Вернувшись с фронта инвалидом он решил осуществить свою мечту, только вместо обыкновенного ателье стал фотографом в Освенциме. Генрих целый день мог ходить по лагерю и бараком и делать фотографии.

– Генрих как хорошо, что я тебя встретил! – обрадовался Август. – Ты же помнишь о моей просьбе?

– Фотографию для матери? – вспомнил Генрих.

– Да!

– Помню! Приходи ко мне вечером я сделаю!

– Хорошо приду! До вечера! Спасибо, что не забыл! Не хочешь сделать снимок этой жидовки? Посмотри какой у нее огромный живот! Я веду ее для Менгеле!

– Нет Август. Ты же знаешь, что я фотографирую только детей!

– Да знаю! Я всегда удивлялся тебе Генрих, на что тебе эти жидята!

– Их больше не станет! Для истории!

– Ты философ! – рассмеялся Август. – Но мы пойдем!

– Привет Менгеле!

ГЛАВА ВТОРАЯ

Менгеле встретил Августа и Марию у себя в кабинете. Это было просторная и светлая комната с креслами и большим столом за котором сидел Менгеле и маленьким столиком на котором стояли цветы в хрустальной вазе. Были полки с книгами и картина на стене по мотивам поэта Гете явление Мефистофеля Фаусту.

В кабинете еще была уже в возрасте, но еще сильная и высокая медсестра с каменным выражением на лице. Она держала руки по швам своего белоснежного халата.

– Вот доктор, как я обещал! – сказал Август.

Когда Менгеле увидел огромный живот Марии он просиял и у него случился приступ доброты, так с ним всегда случалось, когда он находил материал для своих страшных медицинских исследований и опытов.

– Это очень хорошо! Спасибо Август! Вот возьми! – и Менгеле протянул сержанту дорогую сигару из деревянной коробки. Сам Менгеле курить не любил, но держал для особых случаев, чтобы угостить солдат, что делают для него услуги.

– Спасибо доктор!

– Множите быть свободны!

– Если что ни будь еще будет для вас я сообщу! – отвечал Август.

– Я на это рассчитываю.

Август снова поспешил на перрон к новым узникам.

Мария пугливо озиралась по сторонам.

– Присаживайтесь! – пригласил Менгеле.

Мария нерешительно села.

– Сколько вам лет? – спросил Менгеле.

– Двадцать девять!

– Это ваша первая беременность?

– Нет! У меня есть еще дочь Сарра! Она приехала со мной! – ответила Мария и вдруг вздрогнула и задрожала. – Что с ней будет?

– Все будет хорошо. Я позабочусь о ней если вы будете делать то что вам скажут! На каком вы месяце беременности?

– Уже девятый месяц.

– У вас уже были первые схватки или что-нибудь похожие на схватки?

– Да были! В поезде, но все обошлось!

– Это хорошо! Марта! – обратился Менгеле к медсестре.– Проводите пациентку и подготовьте к операции.

– Операции! – испугалась Мария.

– Все будет хорошо, не волнуйтесь! Думайте о ребенке!

Марта сильной рукой вывела Марию из кабинета и проводила в душевую и дала мыла и приказала раздеться и мыться.

Мария разделась и с мылом в руках прошла в комнату с кафелем и душем. Открыла кран. Теплая вода коснулась тела Марии и ей стало приятно, но т только на миг. Она вжала в себя плечи и выронила мыло. Стояла и плакала. Через пять минут в душевую заглянула Марта и увидев, что Мария не моется, закричала:

– Делай что тебе сказали! Тебя ждет доктор!

Мария подняла мыло и стала мылиться. Искупавшись она не нашла своих вещей.

– Это лишнее! После операции тебе выдадут вещи! Иди за мной.

Марию в голом виде повели по больничному коридору. В операционной Менгеле насвистывал мотив из Волшебной флейты Моцарта. Менгеле нравилась классика. Он вообще любил все изящное и красивое и причислял себя к таким творцам как Бетховен и Моцарт.

Марта и еще одна медсестра помогли Марии лечь на операционный стол.

– Зафиксируйте ей руки! – приказал Менгеле.

Марта с силой и ловкостью одела на запястья Марии ремни и зафиксировала ее к столу.