Блокадники

– Кому говорю, возьми! Сама ели на ногах держишься!

Катя послушалась, села за стол. Девушка долго смотрела на кашу и стала есть и зарыдала. Она вместе с горькими слезами ела порцию Галочки и представляла мертвую девочку живой. Как Галочка плакала, вспоминала маму и рассказывала, что у них было мало водички.

Мать Галочки ходила за водой с Почтамтской улицы через бульвар Профсоюзов, через переулок Завидова, на набережную. Не ведер ничего такого не было. Марина, на санках ставило разные кастрюльки. Так везла и долгие часы не бывала дома и не могла оставлять дочку одну. Галочка прежде оставалась со старой соседкой, но бабушка вскоре умерла и Марина привела дочь в больницу в надежде спасти. Катя это вспомнила, и боялась, того что она скажет матери если она придёт за ребенком.

Глава вторая

Витя проспал до десяти утра и, проснувшись, стал, запивая кипятком, есть свою порцию хлеба. Вити было шестнадцать лет, и он состоял в местной дружине – тушил зажигательные бомбы, которые сыпали на голову ленинградцев фашистские бомбардировщики. Приходил с ночного дежурства после трех ночи и без сил валился спать.

– Катерина в больнице? – спросил Витя у матери.

– Да еще с раннего утра!

– У нее сегодня совершеннолетие!

– Да, восемнадцать совсем уже взрослая! – и Наталья Алексеевна Кузнецова заплакала.

– Перестань! – стал успокаивать сын.

– И на стол ничего поставить! – сокрушалась мать.

– Вот победим, отметим, как следует! А мы вчера ночью предателя задержали!

– Это как? Какого предателя? – удивилась мать, утирая слезы.

– Самого настоящего! Раздалась воздушная тревога! И вижу на соседней улице, ракетница взмыла и осветила склад! А в том складе бензин и масло разное для машин. Я сначала не понял и растерялся, а потом кричу ребятам, что это нарочно, что это диверсия! Мы на свет, а он, стало быть, предатель, шпион еще не убежал, и мы его и схватили.

– И что он?

– Говорит, что фашисты спасут и накормят его! Сволочь одним словом. Мы его в милицию, дяде Юре, что из десятой квартире, сдали. Вот так мама! Народ на фронте кровь проливает, люди с голоду умирают, а вот такие фашистам служат. Как таких земля только носит! Ну, я все побежал! У меня важное дело есть!

– Куда, не пущу! Хватит с меня того, что я ночи не сплю, когда ты по крышам лазишь!

– Сам Шостакович тушит зажигалки! А пойду все равно! Я сегодня кровь для фронта сдаю!

Мать всплеснула руками.

– Какую еще кровь?

– Красную! – засмеялся и пошутил Витя.

– Поостри мне еще!

– Хватит тебе причитать! За кровь хлеб и деньги дают! Хлеб я возьму, а деньги, на танк сдам! Но ты не подумай я не раде хлеба! Я для фронта! Для раненых!

Мать плакала и целовала на дорогу сына. Витя фыркал, говорил, что он уже не маленький и просил мать оставить свои телячьи нежности.

Прохожих было немного. Вите Кузнецову попадались только санки с мёртвыми, и только на Ниве было столпотворение. Люди пришли к прорубям за водой. Проруби были глубокие, и люди не могли так просто зачерпнуть воды и опускали, кто чайники, кто бидоны в прорубь на верёвочках. С чайниками в основном были дети, они не могли донести домой тяжелые ведра. С бидонами женщины, а с ведрами только мужчины в основном старики из соседних с рекою улиц.

На пункте сдаче крови тоже было много людей, и Витя занял очередь.

– Витька привет! – окликнули Витю.

– Здорова Женька! – поздоровался Витя с одноклассником старшей сестры Женей Смирновым.

– Ты тоже кровь сдавать?

– А что же я хуже других? Здесь такое дело, что филонить нельзя для фронта!

– Ясное дело! У Кати сегодня день рождения!

– Я помню!

– Пойдем вместе на Сухаревскую. Вот, что у меня есть! – и, Женя, показал большие карманные золотые часы. – От деда остались! Наследство!

– Зачем это? Ты что же этих спекулянтов хочешь задобрить?

– Нет, что ты! Я Кати на подарок хочу выменять! Шоколад!

– Благодетель тоже выискался!

– Я серьезно, я предложение, хочу сделать!

– Война, а он жениться!

– И что же что война?

– На фронт тебе надо!

– Меня не взяли! Бронь дали! Говорят музыкант! Если бы знал, что война, в консерваторий после школы не пошел бы.

– Ты ей лучше свою скрипку подари!

– Смеёшься, зачем ей моя скрипка?

– А шоколад? Съест и еще с голоду как пьяная сделается. Подари ей лучше кольцо! Если жениться невтерпёж!

– Кольцо я тоже приготовил. Мамина!

– Все предусмотрел. Ромео! – и Витя засмеялся.

Витя и хоть и был высокий, рослый и на голову выше Жени выглядел еще как мальчишка и соврал, что ему девятнадцать. Медсестра не поверила, но Витя твердо стоял на своем, и медсестра разрешила, но вместо положенных двухсот грамм крови взяла только сто. Но все равно, от длительного голода у обоих ребят кружилась голова.

Сенной рынок, где можно было выменять ценности на продукты, отличался от маленького базара, который был на Владимирской улице и был самый известный. Здесь были особенные блокадники – спекулянты и черные дельцы от торговли. Они были сыты, голоса их были громкими и звучными полны сил, когда они торговались изо рта у них шел густой пар ни такой как у голодных, которые выдыхали прозрачный воздух.

– Вот смотри! – сказал Витя.– Этот что самый толстый в тулупе. Толстый значит самый жадный, ест за троих! Подойдем к нему! Ты помалкивай, я торговаться стану. То вы скрипачи доверчивый народ. Смотри еще, облапошит!

– Часы брать будите? – сердито спросил Кузнецов.