Томление западного ветра…

Но вода мне нужна была все равно – это вопрос жизни и смерти, спускаться придется…

Перешагивая через все, что напоминало красный цвет, я сошла в узкий коридорчик между закрытыми каютами.

В какую дверь войти? Где поварская или склад? Здесь ли еще убийцы?

Моя слабость стала моей помощницей, измотанность предала мне бесчувственности, а безумный страх толкнул на сумасшедший поступок.

Я заорала и начала толкать и открывать двери. Дрожащая туманная пелена в глазах не позволяла ничего рассмотреть внутри. Наконец уперевшись в стену, поняла, что никого нет: я одна на судне, по крайней мере, из живых.

Напротив меня, за открытой дверью, оказалась кладовая, а в ней – сушеная рыба, вяленое мясо, сыр, овощи, фрукты, сухофрукты и вожделенная спасительница-вода в пластиковых баулах…

Я обнаружила небольшую кастрюльку рядом с огромной бутылью воды, с которой я с трудом скрутила крышку. Наклонив прозрачную и тяжелую емкость и подставив кастрюльку, я очарованно заслушалась бульканьем льющейся воды. Я наполнила свою импровизированную «кружку» до половины и тут же освободила ее одним глотком и повторила так раза три.

Вдруг в соседней каюте напротив боковым зрением я заметила тело человека.

Мужчина лежал на смятой постели на спине и голый. Его расширенные зрачки и гримаса повернутого ко мне лица явно рассказывали о пережитом сильном страхе.

Но не новый труп и не его положение поразили меня, а другая, совсем уже абсурдная вещь в этом безумии. У мертвого тела кверху торчал член, словно бессмертная всепобеждающая эрекция.

У меня начался приступ нервного хохота. Он перерос в рыдание, затем в оцепенение. Я осела и сосредоточенно уставилась на эту вытянутую, наполненную кровью колбаску и вскоре заснула.

Я проспала почти весь день, в иллюминаторе виднелось вечеряющее небо. Я почувствовала, что при всей деревянности тела все-таки отдохнула и восстановилась, и теперь те сто метров до берега вполне преодолимы. Хорошим признаком возвращения жизни было ощущение сильного голода. А главное, я не чувствовала страх, я обретала рациональность и злость.

Я поднялась, взяла сушеную рыбу, вяленое мясо, сыр, сладкий перец, сушеные помидоры, сухофрукты, хлеб и ягодный морс. Затем не спеша приготовила ужин и, тщательно разжевывая еду, неторопливо поела.

Я нарочно была медлительна – я бросала вызов тяжелым обстоятельствам и подлым людям. Теперь я заявляла всем и всему – больше вам меня не напугать, сволочи!

Следующим моим шагом являлась необходимость продуманно подготовиться к переходу на берег.

Я обошла все каюты, нашла много сменной одежды и большой рюкзак. Видно, побег был в очень большой спешке. Постояла над трупом с «пикой». И только вблизи поняла, откуда такая стойкость органа – он перевязан нитками у самого лобка.

Что за безумная вакханалия произошла здесь? Кто эти люди? Меня хотели убить тоже?

Никого больше на корабле не было: ни мертвых, ни живых.

Рюкзак был собран, я все упаковала в целлофановые пакеты: еду, одежду; набрала воды. Подтянув свою ношу к борту с веревочной лестницей, спущенной в воду (наверное, отсюда покидали яхту беглецы), я полностью разделась и отбросила вон свою истрепанную одежду. Затем рюкзак перевалила за борт и спустилась в море сама.

Какая же отрада! Божественная лепота – это словосочетание, отражающее истину моих ощущений!

Я ожидала, что встреча с водой будет неприятной, холодной и утомительной. Но море оказалось теплым. Одарив меня своей свежестью, оно словно укутало меня в одеяло, как любящий родитель своего малыша. Я поняла, что буду жить. Это шептал мне властелин мира – океан!

Невысокие волны мягко набегали мне чуть выше груди и осторожно подталкивали к берегу. Я не чувствовала тяжести своего груза. Течение его несло само.

Ступни мои слегка погружались в гладкий песок дна: я шла – плакала и смеялась! Я тогда вновь испытала это удивительное безграничное переживание любви к жизни, которое мы называем неопределенным словом счастье. В будничном нашем бытии подобное чувство у нас очень смазано и тускло. Немногим одаренным, словно алхимикам, удается добыть это золото там, в злобе дня. И если они одарены словом, то оставляют пронзительные стихи.

Наконец, я вышла на берег.

Слева от меня лежал узкий песчаный пляж с невысокой дюной, заросшей по склону редким кустарником. Чуть выше, сразу за дюной, шла чаща маленьких кривых хвойных и лиственных деревьев. Направо – были невысокие скалы и валуны. Такие же здоровенные камни и галька находились и слева от пляжа. Скорее всего, беглецы прошли здесь, по пляжу, в лес. Мне придется направиться тем же путем, но вначале я должна подготовиться.

Я решила пойти направо и выбрала наиболее плоский валун. Нашла ущелье и там укрылась. Из моего убежища не были видны ни яхта, ни лагуна, но и я становилась незаметной.

Я вынула содержимое из намокшего рюкзака. Разложила все: что – сушиться, что – в тень и сам рюкзак оставила на солнце. Затем я оделась – немало женского тряпья и обуви побросали беглянки.

Теперь на мне сидели льняные шорты до колен, льняная сорочка с коротким рукавом, оранжевое кепи с длинным козырьком и спортивные сандалии. Я также захватила с собой элегантные солнцезащитные очки от «Версаче».

А затем я погрузилась слухом в нежный шум прибоя и взглядом – в безграничное спокойное море.

Через часа два примерно (определено по субъективным ощущениям) я еще раз наскоро перекусила из захваченного с собой и сложила аккуратно все вещи обратно: ветерок и солнце сделали свое дело – все было сухо. Что ж, я могла смело отправляться в путь.

По моим соображениям, в запасе у меня должны были остаться еще пару часиков светлых сумерек, чтобы добраться до какого-нибудь жилья. Я считала, что в течение получаса я обязательно наткнусь на какой-нибудь дом.

Я вышла из моего укрытия, сделала пи-пи и ополоснула руки в прибое. Затем быстро направилась в сторону пляжа.

Выйдя на него, я буквально столкнулась с одним из мужчин, прислуживавших на яхте. Насквозь мокрый, спиной ко мне, он тяжело волочил по песку огромный полиэтиленовый мех. (Это был тот самый помощник всем, самый юный из корабельной команды.)

От неожиданности я громко икнула. Попыталась быстро развернуться, чтобы удрать назад за камни. Но не удержала баланс и рухнула навзничь, на попу и рюкзак. Юнец испуганно выпрямился и с нескрываемым ужасом уставился на меня. Затем он со страшным криком вытащил широкий и длинный поварской нож из-под ремня и ринулся в мою сторону.

Я завопила в ответ не менее отчаянно. С большого перепугу, не сумев встать, я начала во всю мою сумасшедшую мочь всеми четырьмя конечностями взметать песок вверх, в сторону врага. Враг мой также не особо владел собой и, запутавшись в ногах и песке, повалился лицом вниз рядом со мною.

Я лежала на спине и била его ногами изо всех своих сил. Руками дотянуться до него я не могла, чугунный рюкзак прижимал к земле.

Этот парень, не отбиваясь, подставлял свою спину под артиллерию моих ударов и что-то лихорадочно искал в песке. Я поняла, что – нож! Похоже, холодное оружие было утеряно. У меня появился шанс, боги действительно благоволили мне!

Мужчина замешкался в своих поисках. Я улучила небольшую паузу и успела освободиться от заплечного груза. Резко поднялась, развернулась, но сделать шаг не успела. Меня схватили за ноги, и я встретила лицом землю. Парень рывком взобрался на мою спину и начал наносить по мне тяжелые, чрезвычайно болезненные удары. Меня колотили смертным боем. Я чувствовала, что меня собираются убить. Я зарыдала от боли, нечеловеческими усилиями повернулась на бок и заорала на немецком:

– Стоп! Стоп! Стоп! Стоп! Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста…

Мой экзекутор остановился. Тяжело дыша, сидя на мне, он ненавидящим взглядом смотрел мне прямо в глаза с минуту. По его зловещему виду я поняла, что он решил что-то недоброе.

Мужчина грубо развернул меня на спину. Разорвал мою майку и сорвал лифчик: обнажилась моя полная грудь. Невменяемыми глазами этот еще юноша уставился на открывшуюся ему картину. Он провел дрожащими руками по белым холмам, ладонями тронул соски и тихо простонал. Затем, прорычав что-то на турецком, он торопливо стянул с меня шорты и трусики. А с себя сбросил мокрую, потемневшую от грязи бывшую белую майку и буквально выпрыгнул из грязных белых шорт. Мне открылась гигантская темная, налитая кровью дубина, которая жадно устремилась ко мне.

Мужчина словно наново пробил для себя дырку между моих ног. Сил и воли к сопротивлению у меня не осталось, я была сломлена.

Я мучилась от острой боли, молилась и плакала. Молилась о скорейшем его насыщении: его движения были слишком быстры и словно ножом кромсали мою внутренность. Я задыхалась.

Пятнадцать лет ни один мужчина не входил в мое сокровенное место, с самых моих четырнадцати лет. В первый раз меня насиловали тоже, насильником оказался мой единственный родной и любимый брат, старше меня на два года.

Наконец, насильник мой кончил, громко и с рыками. Некоторое время он на мне повалялся, мня и обсасывая мою грудь. Так наигравшись, он уселся на корточки и с ухмылкой посмотрел мне в глаза. Приподнял мою голову за подбородок, ударил довольно сильно ладонью по лицу и захохотал. Сотрясаясь смехом, он опрокинулся на задницу, но, быстро вскочив, побежал к морю. Ринулся в воду с разбега. Шумно взбивая обильную пену и брызги, запрыгал и замахал руками. При этом он все время отвратительно хохотал и что-то выкрикивал на турецком. Я развернулась на живот и зарыдала.

Испытывая бешеную обиду и чувство острого унижения и, бессильная отомстить, я заколотила кулаками по песку. Внезапно ногой я нащупала метал – это был утерянный огромный поварской нож, ко мне вернулись моральные силы.

Держа нож в вытянутой прямо перед собой руке и холодную ярость внутри, я пошла к моему врагу. Он заметил меня, прекратил триумфальные прыжки и с растерянным видом бездвижно уставился на меня. Но уже через мгновение, преодолевая набегающие волны, он устремился к скалистому берегу справа от пляжа.

Я вошла в воду и принялась преследовать моего насильника и, конечно, быстро утомилась. Мой враг был сильным и молодым мужчиной, да к тому же с огромным садистским членом. Он довольно быстро добрался до валунов и, взобравшись по ним, скрылся из вида.

Я решила не терять время на бессмысленную погоню, чтобы не утратить хрупкое преимущество. Быстро собрав одежду и сандалии и захватив за ремешок рюкзак, я потащила его вверх по дюне в лес.

Спрятавшись среди деревьев, я оделась. Повязала разорванную майку на узел. Солнцезащитные очки упаковала назад в рюкзак. И начала пробираться наугад, но чтоб подальше от пляжа, в противоположную сторону.