VIP

– Мы уже объявляли эту даму в розыск, – недовольно проговорил он. – Она была арестована в Риме и экстрадирована в Россию. Я не ошибаюсь?

– Нет, Владимир Сергеевич, – подтвердил Игорь. – Её судили в Красногорске, присяжные признали её невиновной.

– Почему снова отправляем запрос?

– Верховный суд отменил оправдательный приговор. Дело возвращено на доследование. На вызовы в прокуратуру она не являлась. В офисе следователю сообщили, что обвиняемая за границей. Это заставило его обратиться к нам.

– Что ты знаешь об этом деле?

– Так, кое-что, – неопределенно ответил Игорь.

– Почему оно тебя заинтересовало?

– Дело напрямую связано с самоубийством Сергея Старостина.

Сибирцев нахмурился.

– Я же сказал тебе, что эта тема закрыта.

– Для вас закрыта. Для меня не закрыта. Сергей был моим другом.

Игорь был готов к тому, что Сибирцев наорёт на него и выставит из кабинета, но он лишь провёл обеими руками по стальному ёжику волос, тяжело откинулся в кресле и приказал:

– Докладывай. Со всеми подробностями.

Слушая, Сибирцев всё больше мрачнел. Когда доклад подошел к концу, долго молчал, как бы с недоумением покачивая тяжелой головой. Наконец, сказал:

– Поразительно. Сразу поверить в то, что она невиновна? И ведь не мальчик, опытный человек. Почему?

«Потому что он её любил», – хотел сказать Игорь, но промолчал. Сибирцев ответил сам:

– Я тебе скажу почему. Плоды демократии – вот почему. Доигрались в свободу слова, твою мать. Если каждый день слышишь, что все воруют, везде коррупция, суды куплены, как молодежь будет смотреть на жизнь? Во что она будет верить?

– Но ведь воруют, – осторожно заметил Игорь. – И коррупция, говорят, есть.

– Я ворую? Нет. Ты воруешь? Нет. Значит, не все. Я говорил его отцу, когда он был еще не в полном маразме. Что ты делаешь, Николай Степанович? Ты же уродуешь психологию сына. Твоё оголтелое критиканство убивает в нём веру в жизнь. Скажу больше – в Россию. Она переживает не лучшие времена, а других не будет, если так и дальше пойдёт.

– Вы знаете его отца?

– Я дружил с ним двадцать лет. Сейчас я бы ему сказал: это ты убил своего сына!

Он снова надолго угрюмо замолчал, потом подвинул к себе бумаги и размашисто расписался. Игорь уточнил:

– Красный угол?

– Какой же ещё? Добавь: «Ургент» – «Срочно». Мы не очень многое можем сделать, но что можем, сделаем. Отправь немедленно. Свободен.

Через час документы ушли в Лион, в тот же день в информационном вестнике «Разыскиваются Интерполом» появилось новое имя: «Ирина Керженцева, гражданка России, 28 лет, обвиняется в убийстве». В ста семидесяти девяти национальных бюро ордер был помечен значком «Красный угол» и отметкой «Urgent».

Одно дело было сделано. Но что делать дальше, ни Панкратов, ни Игорь Касаев не имели ни малейшего представления.

III

– Давай порассуждаем, – предложил Панкратов, когда Игорь заехал к нему за ноутбуком Сергея Старостина, который давно пора было вернуть его матери. – Как Интерпол может найти человека?

– Вы об Ирине? Или о Лежнёве?

– Об обоих. Они расплачиваются банковскими карточками в магазинах, в ресторанах. Это фиксируется вашими машинами?

– До этого техника ещё не дошла. Если купят билет на самолет и заплатят карточкой, это отлеживается.

– А если заплатят наличными?

– Нет. Разве что сдуру назовут своё имя. Но на это трудно рассчитывать. Имя можно назвать любое. А они оба очень не дураки.

– Адвокат, – подумав, сказал Панкратов. – Вот кто может знать адрес или телефон Ирины.

– Не скажет.

– Это как спросить.

– А с чем мы к нему придём? Дайте нам адрес вашей подзащитной, мы хотим вытащить её в Москву и посадить в кутузку?

– Да, не очень, – согласился Панкратов. – Посиди, я заварю чай.

Пока он возился на кухне, Игорь сначала хотел сунуть ноутбук Сергея в спортивную сумку, но потом передумал и включил его в сеть. Он не знал, почему это сделал. Все файлы он внимательно изучил, ничего нового в них быть не могло. Но они ещё как бы связывали его с другом. Когда компьютер вернется к его матери, эта ниточка оборвётся.

– У тебя девушка есть? – спросил Панкратов, внося поднос с чаем.

– Есть.

– Москвичка?

– Приезжая, из Саратова. Учится в Институте культуры в Долгопрудном. Заезжать за ней целое дело. Пробки жуткие. На кольцевой и на улице Свободы. А что делать? Приходится.

– Жениться не собираешься?

– Пока нет.

– Что так? Не любишь?

– Знаете, Михаил Юрьевич, я сейчас от этого слова вздрагиваю. Как подумаю, что делает с человеком любовь, становится не по себе. Говорят, что любовь – страшная сила. Раньше я этого не понимал. Сейчас тоже не до конца понимаю. А вы знаете, что такое любовь?

– Догадываюсь, – усмехнулся Панкратов. – Любовь – этот как жираф. Один раз увидишь и уже ни с чем не спутаешь. А многие ли видели живого жирафа? Не многие. И вот подумаешь – повезло им или не повезло? Мне повезло, я не видел. Пей чай, остывает.

Игорь посмотрел на ноутбук, на иконки рабочего стола на мониторе и озабоченно проговорил:

– Даже не представляю, что я скажу Нине Яковлевне. А она обязательно спросит, что мы узнали.