Наследство капитана Немо

– Я живу в этой пещере тридцать три года, четыре месяца и двенадцать дней!

У нас потемнело в глазах. Мариц спросил:

– Тридцать три года? И вам не удалось выйти отсюда?

– Нет. Тридцать два года с лишним я не видел ни живой души.

– По собственному желанию? – спросил Мариц.

– О нет, – вздохнув, ответил старик, – о нет, я многие годы искал выход.

Мне показалось, что своды пещеры налегли мне на плечи.

– Да, – продолжал старик, – если вам нельзя вернуться тем путем, которым вы пришли, вы не выйдете отсюда.

– Он помолчал минуту и прибавил: – Может быть, ваше несчастье будет для меня счастьем.

– А как вы попали сюда? – спросил инженер.

Старик изменился в лице, привстал и сделал несколько шагов. Потом, опершись о стол, посмотрел Марицу в глаза и сказал резким, взволнованным голосом:

– Я не спрашивал вас, кто вы. Зачем вам знать, кто я? Чего вам от меня нужно? Зачем вы пришли сюда? Вас послал сюда он? Он? Он?

Старик замолчал и закрыл лицо руками.

Инженер ответил так, как сказал бы каждый из нас:

– Простите. Мы не хотели встревожить вас. Мы не будем беспокоить вас. Но мы охотно скажем вам, кто мы и как нас зовут. Скажите только, каким именем вас называть, ведь мы будем, как видно, долго вместе.

Старик помолчал немного и, опустив глаза, сказал:

– Называйте меня Мертвым; я буду вспоминать тогда, что, хотя я и с вами, я умер для света.

– Нет, – сказал Джиджетто, – лучше мы будем называть вас Хозяином; это будет напоминать нам о нашем приходе.

– Хорошо, зовите меня Хозяином, – согласился старик.

Инженер начал называть ему наши имена:

– Луиджи Бай, из Италии, флорентиец, по профессии – бездельник; Марсель Уберт из Сент-Этьенна во Франции, шахтер; я – Карл Мариц, инженер из Наталя; Питер Вандоэль из Миддльбурга в Трансваале, земледелец; Николо Галли из Ливорно…

Старик вдруг вскочил на ноги.

– Как? Как вы сказали? – воскликнул он, задыхаясь, схватившись руками за грудь. – Как?

– Николо Галли из Ливорно, в Италии…

Хозяин посмотрел на меня пристально, во все глаза, взял меня руками за голову и, всматриваясь в мое лицо, дрожащим голосом повторил:

– Ни-ко-ло Гал-ли! Ни-ко-ло Гал-ли! Точь-в-точь!

Он закачался и упал на диван.

VI. Кто он?

«Почему старика так взволновало мое имя? Почему он так пристально вглядывался в мое лицо? С кем он нашел во мне сходство?» Эти вопросы не давали мне покою. Я ждал, чтобы старик пришел в себя, чтобы спросить его об этом, и в то же время боялся снова встревожить его.

Он очнулся, обвел нас глазами и сел.

– Простите, друзья, что я испугал вас. Я очень слаб, – дрожащим, тихим голосом сказал старик.

Я не решился тревожить его расспросами.

– Да ведь вы сегодня еще ничего не ели, – вспомнил Джиджетто. – Там, в кухне, есть еще немного рыбы.

– Не нужно, у меня здесь есть то, что мне теперь необходимо.

Старик поднялся и, опираясь на Марселя, прошел в свою комнату. Он вернулся оттуда с бутылочкой беловатой жидкости в руках; откупорив ее, он поднес ее ко рту и сделал долгий-долгий глоток.

– На земле нет таких бальзамов. Эта жидкость восстанавливает силы чудесным образом. У меня есть еще три бутылки этого напитка; отведайте, – сказал Хозяин помолодевшим бодрым голосом.

Мы попробовали эту жидкость. Ощущение силы и свежести разливалось по всему телу.

– Вы сами приготовляете ее?

– Как она называется?

– В нее входит спирт?

– Это сок особого рода морской травы, – ответил старик.

– А как вы добываете его? – спросил я, в надежде, что ответ Хозяина хоть как-нибудь коснется волнующих меня вопросов.

Но он только пристально поглядел на меня и ничего не ответил. Я почувствовал себя разочарованным, мои товарищи – тоже. Наступило неловкое молчание. Джиджетто прервал его.

– Знаете, друзья, хоть мы и напились волшебного напитка, нам нужно будет сегодня есть. Идемте к озеру, – ведь здесь только и кушанья, что рыба.

Старик вздрогнул и вышел из задумчивости.

– Рыбу из озера нельзя есть; она имеет самый невозможный вкус.

– Как так? А та рыба, что мы ели вчера?

– То была морская рыба, отличнейшая кефаль.

– Морская, – воскликнул я с инженером в один голос.

– Вот именно. Что ж, идемте половим – Джиджетто прав: здесь рыба – единственная пища.