Операция «Возвращение»
Он сделал паузу, посмотрел на женщину.
– Также говорит, что Та'рен ушёл на восток с женой Зе'лару и детьми. Младший болеет. Не сказала, чем. Не сказала, куда именно они направились, но упомянула "Древо Песен" – ритуальное место, где-то в горах. Точные координаты неизвестны нам.
Ирина слушала, запоминала. Стандартный допрос. Тактическая информация. Локации. Планы врага.
Женщина продолжала говорить. Рейнор не переводил сразу – просто стоял, слушал, руки скрещены на груди. Женщина говорила всё громче, голос становился хриплым от напряжения. Потом переключилась на английский – ломаный, с тяжёлым акцентом, но понятный:
– Ты… сяхерон. Пожирать мир. Вы убивать дитя. Ты убивать На'вирэ. Демоны. Демоны. Большое Зло – уничтожать вас. На'вирэ разбудит. Сжечь вас. Забрать ваши души. Вы мертв. Прокляты.
Слова падали как камни. Ирина почувствовала, как что-то холодное шевельнулось в груди. Не страх. Она не боялась смерти – уже умирала однажды. Что-то другое. Дискомфорт? Сомнение?
“Сяхерон” – "пожиратели миров". Она слышала это слово раньше. Эдениты кричали его в бою, перед смертью, в проклятиях, которые выцарапывали на деревьях перед отступлением. Их слово для людей. Для захватчиков.
Рейнор повернулся к ней, словно почувствовал её мысли:
– Многие выучили наш язык после 2878-го. Когда корпорация "Исход" ушла, но мы вернулись. Хотят понимать врага. Проклинать на понятном нам языке. – Его голос был ровным, без эмоций. – Эффективная психологическая тактика. Но всё равно просто слова.
– Она сказала… дети, – тихо проговорила Ирина.
– Мы убили воинов, – ответил Рейнор, глядя на тела у линии деревьев. – Они атаковали конвой с медикаментами для поста "Альфа-7". Трое наших тяжело ранены, один убит – сержант Лю, двадцать три года, с Земли. Останки отправим семье. – Он повернулся обратно к пленникам. – Протокол.
Протокол. Ирина знала это слово. Знала, что будет дальше.
Рейнор активировал коммуникатор на запястье – тонкий голографический экран вспыхнул синим. Нажал несколько сенсорных кнопок, затем говорил чётко, официально:
– Полковник Рейнор, отряд "Призрак-4", докладываю. Цель нейтрализована. Потери противника – девятнадцать убитых в бою, шестеро захвачены для допроса. Наши потери – нет. База противника локализована, координаты подтверждены. Пленники допрошены полностью. Запрашиваю разрешение на завершение протокола в соответствии с директивой "Хартия Выживания", раздел VII, пункт 4: полевая казнь комбатантов при невозможности безопасной транспортировки.
Статический шум. Секунды тянулись. Потом голос командира Хантера – искажённый помехами связи, механический:
– Командир Хантер, подтверждаю. Разрешение на завершение протокола получено. Действуйте. Артиллерийская группа "Молот" будет готова через девяносто минут. Целеуказание передано. Полная зачистка базы противника. Эвакуируйтесь до начала огня.
– Понял. Конец связи.
Голограмма погасла. Рейнор выключил коммуникатор. Повернулся к пленникам. Его движения были медленными, методичными – как у хирурга перед операцией.
Вытащил пистолет из кобуры на бедре. Стандартный M9-Tactical, модифицированный для Ревенантов – увеличенная рукоять под большую руку, усиленная отдача. Глушитель длинный, чёрный. Проверил магазин механическим щелчком. Пятнадцать патронов. Более чем достаточно.
Ирина не двигалась. Рука легла на приклад винтовки за спиной – старый рефлекс. Зачем? Она не остановит его.
Это война. Пленных не берут. Не здесь. Не в джунглях, где каждый лишний человек – это рацион, вода, риск побега, утечка информации. База "Цитадель-1" в двухстах километрах. Транспортировка шестерых пленников через враждебную территорию – самоубийство.
Протокол был ясен. Допрос. Казнь. Движение дальше.
Она знала это. Понимала логику. Сама выполняла протокол дважды за три месяца.
Но всё равно что-то холодное сжималось внутри.
Молодой эденит закрыл глаза. Губы шевелились беззвучно – молитва. Слова были тихими, мелодичными, почти пением. Ирина различила несколько:
"На'вирэ… ке'ша сулей… на'вирэ ко'вей тикари…"
Она не знала перевода. Но интонация была нежной. Прощание? Просьба? Обещание встретиться после смерти?
Рейнор встал за ним. Приставил дульце пистолета к основанию черепа – там, где позвоночник входит в череп. Быстрая смерть. Одна пуля. Мозг отключается мгновенно, даже боли не почувствует.
Милосердие? Или просто эффективность?
Выстрел.
Глухой хлопок. Звук поглотился джунглями, словно его никогда не было. Глушитель работал идеально.
Тело молодого эденита качнулось вперёд, упало лицом в красную землю. Руки, связанные за спиной, дёрнулись один раз. Потом замерли. Кровь – тёмно-синяя, почти чёрная – начала медленно вытекать из входного отверстия на затылке, впитываться в почву.
Пальцы его правой руки раскрылись, вытянулись вперёд. Тянулись к корням ближайшего дерева – в полутора метрах. Хотел коснуться На'вирэ последний раз. Не дотянулся.
Ирина смотрела на эту руку. Пальцы длинные, когти вместо ногтей. Как её собственная рука. Как руки всех Ревенантов.
Тело врага. Но она всё ещё видела в нём человека.
Второй пленник.
Старик. Седые волосы, заплетённые в длинные косы, украшенные костяными бусинами. Лицо изрезано шрамами – глубокими, старыми. Воин прошлых войн. Может, сражался ещё во времена межклановых конфликтов, до того, как Та'рен объединил их против людей.
Он не закрыл глаза. Смотрел на Ирину прямо, без страха, без ненависти. Просто смотрел. Изучал.
Сказал одно слово. Длинное, с гортанным рычанием в конце:
"Кей'ва'херон."
Рейнор замер. На секунду. Почти незаметно.
– Что это значит? – тихо спросила Ирина.
Рейнор не ответил сразу. Его жёлтые глаза за визором смотрели на старика. Потом, повернулся:
– "Потерянная-сестра". Он думает, что мы – эдениты, захваченные людьми. Что нас заставили сражаться против своих. Некоторые из них… верят в такое.
– Смешно.
Он повернулся обратно к старику. Приставил пистолет к затылку.
Выстрел.
Старик упал без звука.
Третий. Четвёртый. Пятый.
Подросток – пятнадцать, может шестнадцать лет. Плакал беззвучно, плечи тряслись, но не издавал ни звука. Гордость? Или страх, что крик опозорит его перед богиней?
Мужчина средних лет. Шрамы старых ожогов на груди и руках – может, пережил пожар, может, ритуальное испытание. Смотрел в небо, губы шептали молитву, глаза полузакрыты.
Ещё один воин. Женщина, молодая, но с множеством боевых узоров на коже – отметки убитых врагов. Она молчала, смотрела на джунгли, словно видела там что-то, что не видели остальные.
Рейнор работал методично. Один выстрел. Два. Три. Как на стрельбище. Без эмоций. Без паузы.
Ирина считала. Пять тел на земле. Одна осталась.
Женщина-воин. Та, что проклинала их. Та, что плюнула в лицо Рейнора.
Когда он встал за ней, она заговорила. Громко. Ясно. Не молитва – обвинение. Проклятие. Обещание мести.
Голос был хриплым от крика, но слова текли как река – быстро, яростно, безостановочно.
"На'вирэ ке'лу сяхерон! Та'рен Ша'кран! Кей'метра ва'сул! На'вирэ ко'вей мака!"
Ирина не понимала слов. Но чувствовала их вес. Вес проклятия, которое эта женщина бросала в них всеми силами умирающей души.
Рейнор слушал. Не прерывал. Стоял терпеливо, пистолет в руке, ждал, пока она закончит.
Когда она замолчала, он присел на корточки рядом с ней. Убрал пистолет в кобуру. Протянул руку, коснулся её плеча.
Сказал что-то тихо. Три слова. Медленно, чётко.
Женщина замолчала. Посмотрела на него через плечо. Глаза – золотистые, огромные, полные ненависти секунду назад – вдруг стали… другими. Удивлёнными? Испуганными? Благодарными?
Она кивнула. Один раз. Медленно.
Потом закрыла глаза. Выдохнула. Плечи расслабились.
Рейнор встал. Достал пистолет. Приставил к затылку.
Выстрел.
Последнее тело упало.
Тишина вернулась.
Шесть тел на красной земле. Кровь – тёмно-синяя, почти чёрная – медленно впитывалась в почву. Руки молодого эденита так и остались вытянутыми к корням дерева. Не дотянулись.
Ирина стояла неподвижно. Смотрела на тела. Считала их. Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть.
Шесть жизней. Закончены за три минуты.
Протокол.
Корни ближайших деревьев шевелились под землёй. Она видела, как почва поднимается, оседает, словно что-то ползло под поверхностью. Гея чувствовала смерть. Забирала своих детей обратно.
Биолюминесценция деревьев вспыхнула ярче. Светящиеся прожилки на стволах пульсировали быстрее – как учащённое сердцебиение. Цвета менялись – с зелёного на синий, с синего на фиолетовый, с фиолетового на красный.
Планета скорбела. Или гневалась. Ирина не знала разницы.
– Что ты ей сказал? – спросила она тихо, не оборачиваясь.
Рейнор вытирал пистолет краем камуфляжа. Методично, тщательно. Убрал в кобуру. Потом ответил, голос тихий, почти задумчивый:
– "Сул'ка на'вей." – "Иди к Матери." Это… последние слова, которые говорят умирающим. Важно для них. Разрешение уйти. Благословение на путь к богине.
– Она… кивнула.
– Воин узнаёт воина. Даже врага. – Он повернулся к отряду Ревенов, стоящих у края поляны. – Координаты переданы. Артиллерийская группа "Молот" накроет базу через девяносто минут. Приказ – полная зачистка. Двести воинов. Семьи. Все
Они вернулись к точке эвакуации через семнадцать минут. Молча. Джунгли светились вокруг – биолюминесценция усиливалась с приближением вечера. Деревья-гиганты, стволы толщиной с многоэтажный дом, источали мягкое зелёное сияние. Лианы, переплетённые между ветвями как живые мосты, пульсировали синим. Цветы размером с человеческую голову раскрывались, выпуская облака светящейся пыльцы.
Красиво.
Даже когда идёшь от свежих трупов.
Ирина шла последней. Винтовка билась о спину мерным ритмом. Маска фильтровала воздух – споры, токсины, феромоны растений. Чужое тело двигалось легко, бесшумно. Тело эденита, созданное эволюцией для этих джунглей за миллионы лет.
Теперь носимое мёртвым человеком.
Впереди слышался гул двигателей. "Осиное Гнездо" – тяжёлый транспортный вертолёт, способный нести двадцать четыре солдата в полной экипировке или восемь тонн груза. Посадочная площадка была временной – выжженный участок джунглей, двадцать метров в диаметре. Трава обугленная, деревья срублены, почва утрамбована гусеницами инженерной техники.
Вертолёт висел в воздухе на высоте трёх метров, турбины ревели, поднимая облака красной пыли. Не приземлялся полностью – слишком опасно. Джунгли Эдема живые. Корни могли прорасти через обшивку за минуты, лианы опутать лопасти, насекомые-симбионты прогрызть топливные шланги.
Гея защищала себя. Всегда.
Ревенанты прыгали в открытый грузовой отсек один за другим. Движения точные, отработанные. Ирина прыгнула последней, схватилась за поручень, втянулась внутрь.
Отсек был спартанским. Металлические скамьи вдоль стен, ремни безопасности, ящики с боеприпасами, медикаментами, запасными фильтрами для масок. Запах машинного масла, озона от электроники, пота под герметичными костюмами.
Рейнор коснулся коммуникатора:
– "Призрак-4" на борту. Взлетаем.
Вертолёт набрал высоту резко. Джунгли уменьшились внизу – море зелени, синевы, фиолетовых и золотых пятен. Парящие Горы висели на горизонте – массивные скалы, левитирующие над землёй благодаря залежам Кора-металла в породе. Они светились слабо красным на закате, окутанные облаками.
Где-то там, в пещерах под одной из этих гор, была база клана Речных Певцов.
Двести воинов.
Семьи.
Дети.
Ирина закрыла глаза. Сквозь маску слышала собственное дыхание – ровное, механическое. Сердце билось медленно – шестьдесят ударов в минуту. Тренировка. Контроль. Снайперы учатся контролировать тело так, чтобы даже дыхание не сбивало прицел.
Но мысли контролировать труднее.
Молодой эденит. Три года. Девочка. Жена в пещерах.
Через час их не станет.
Протокол.
* * *
Полёт занял сорок минут.
Вертолёт держался низко – сто метров над кронами деревьев. Радар показывал местность: джунгли, реки, скалы. Никаких признаков противника. Эдениты не имели радаров, но имели Гею. Планетарная сеть чувствовала крупную технику, передавала информацию через корни деревьев кланам. Вертолёты старались двигаться быстро, непредсказуемо, менять маршруты.
Иногда помогало.
Иногда – нет.
Три "Стрекозы" – лёгкие разведывательные вертолёты – были сбиты за последние два месяца. Эдениты научились использовать летающих существ как живые ракеты, направлять стаи хищных птиц на лопасти, натягивать сети из лиан между деревьями на высоте полёта.
Учились. Адаптировались. Выживали.
Пока.
База "Альфа-7" появилась впереди – укреплённый форпост на вершине холма, окружённый тройным периметром стен, турелями, минными полями. Маленькая, утилитарная. Гарнизон – сто двадцать человек, тридцать единиц лёгкой техники.
И артиллерия.
Четыре самоходные гаубицы M-140 "Молот". Каждая – размером с небольшой дом, на гусеничном шасси, ствол длиной двадцать метров. Дальность – сто километров. Боеприпас – управляемые снаряды с осколочно-фугасной боевой частью или термобарические заряды.
Они стояли на огневых позициях за периметром базы, стволы подняты под углом сорок пять градусов, нацелены на север. Расчёты суетились вокруг – загружали снаряды, проверяли электронику, координировали с орбитальными спутниками для точного наведения.
Вертолёт приземлился на посадочной площадке внутри периметра. Ревенанты выгрузились быстро, направились к командному центру – укреплённому бункеру, наполовину вкопанному в землю.
Внутри пахло кофе, потом, озоном от компьютеров. Десяток офицеров склонились над голографическими картами. Одна стена полностью занята экранами – спутниковые снимки, данные разведки, тепловые карты, сейсмические датчики.
Майор Кэтрин Вэйл командовала "Альфа-7". Сорок два года, уроженка орбитального кольца Земли. Высокая, худая, седые волосы собраны в тугой хвост. Шрам через левую щеку – след от когтей эденита, чудом не задевшего глаз.
Она выпрямилась, когда вошёл Рейнор:
– Полковник. Координаты получены. Цель подтверждена спутником. – Она активировала центральную голограмму.
Карта развернулась в воздухе. Парящие Горы, одна конкретная – массив скалы два километра в длину, километр в ширину, висящий над джунглями на высоте трёхсот метров. Подсвечены три входа в пещерную систему – южный, восточный, западный.
Тепловые сигнатуры внутри – сотни. Маленькие, средние, большие. Люди. Женщины. Дети.
Двести воинов. Может, триста человек всего.
– Готовность артиллерии? – спросил Рейнор.
– Заряжена. Наведена. Ждём приказа. – Вэйл посмотрела на него. Глаза усталые. Она видела слишком много за год на Эдеме. – Боеприпасы – термобарические. Генерал Шепард одобрил. Приказ: полная зачистка. Никаких выживших.
Термобарические. Вакуумные бомбы. Они не просто взрывались – они выжигали кислород из воздуха, создавали волну давления, разрывающую лёгкие, раздавливающую внутренние органы. В закрытом пространстве – пещерах – эффект усиливался в десятки раз.
Мгновенная смерть для тех, кто в эпицентре.
Медленная, мучительная – для тех, кто на периферии.
– Время до готовности? – голос Рейнора ровный.
– Три минуты.
– Координируйте с орбитальными дронами. Снимайте результаты. Нужно подтверждение уничтожения для отчёта.
– Понял.
Вэйл повернулась к операторам:
– Артиллерийским расчётам: начать отсчёт. Залп через три минуты. Цель – координаты Дельта-Семь-Четыре. Боеприпасы – термобарические, полная загрузка. Четыре установки, шестнадцать снарядов. Интервал – десять секунд между залпами. Подтверждение целеуказания через спутник "Всевидящее-3".
Голоса операторов, чёткие, профессиональные:
– Расчёт "Молот-1", готов.
– Расчёт "Молот-2", готов.
– Расчёт "Молот-3", готов.
– Расчёт "Молот-4", готов.
Ирина стояла у края комнаты. Смотрела на голограмму. Тепловые сигнатуры – красные, оранжевые, жёлтые точки, движущиеся внутри пещер. Живые. Пока.
Одна точка меньше остальных. Ребёнок? Три года? Девочка, о которой говорил молодой эденит перед смертью?
Или другой ребёнок. Их там десятки.
– Одна минута до залпа, – объявил оператор.
Рейнор стоял рядом с Вэйл, руки за спиной, спина прямая. Статуя. Солдат. Инструмент войны.
Ирина смотрела на него. Пыталась увидеть что-то. Сомнение? Сожаление? Хоть что-то человеческое?
Ничего. Только жёлтые глаза за визором. Холодные. Пустые.
Как её собственные.
– Тридцать секунд.
Голос оператора отсчитывал время. Беспристрастно. Механически.
– Двадцать.
Тепловые точки на карте двигались. Жили. Не знали, что через секунды их мир станет огнём.
– Десять.
Ирина закрыла глаза. Сквозь маску слышала собственное дыхание.
– Пять. Четыре. Три. Два. Один.
– Огонь.
Грохот был оглушительным даже внутри бункера.
Четыре гаубицы выстрелили одновременно. Земля задрожала. Стены завибрировали. Пыль посыпалась с потолка.
Снаряды ушли в небо – четыре огненных следа, поднимающихся под углом, исчезающих в облаках.
Десять секунд.
Второй залп.
Ещё четыре следа.
Десять секунд.
Третий.
Четвёртый.
Шестнадцать снарядов. Каждый весом двести килограммов. Каждый несёт термобарический заряд, эквивалентный тонне тротила.
Время полёта – сорок секунд.
Операторы переключили экраны на трансляцию с орбитального дрона, зависшего над целью. Изображение чёткое, цветное. Парящая Гора, пещеры, джунгли внизу.
Тихо. Спокойно.
Потом – вспышки.
Одна. Две. Три. Четыре.
Южный вход взорвался первым. Огненный шар вырвался из пещеры, расширился, поглотил скалу, деревья, воздух. Волна давления разметала джунгли в радиусе ста метров – деревья вырваны с корнями, скалы раздроблены, земля вспахана.
Восточный. Западный. Внутренние туннели.
Взрыв за взрывом. Огонь. Дым. Обломки породы, летящие во все стороны как шрапнель.
Парящая Гора содрогнулась. Трещины побежали по поверхности. Часть скалы откололась, рухнула вниз, в джунгли, подняв облако пыли.
Шестнадцать взрывов за минуту.
Потом – тишина.
Дрон облетел цель. Передал изображение.
Пещеры больше не существовали. Входы обрушены. Туннели погребены под тоннами породы. Всё, что было внутри – сожжено, раздавлено, похоронено.
Термобарический огонь выжег кислород. Волна давления разорвала всё живое. Обрушение довершило работу.
Двести воинов.
Семьи.
Дети.
Протокол.
– Цель уничтожена, – доложил оператор. – Подтверждение полное. Тепловых сигнатур не обнаружено. Вторичные взрывы отсутствуют. Структурный коллапс пещерной системы – девяносто восемь процентов. Выживших нет.
Майор Вэйл кивнула:
– Записать в журнал боевых действий: 18:47, стандартное время Эдема. Операция "Серая Скала" завершена. Вражеская база клана Речных Певцов нейтрализована. Расчётные потери противника: двести-триста комбатантов и некомбатантов. Наши потери: нет. Боеприпасов израсходовано: шестнадцать снарядов термобарических, класс "Молот". Эффективность: стопроцентная.
Она выключила голограмму одним жестом. Карта погасла. Тепловые точки – красные, оранжевые, жёлтые – исчезли вместе с ней.
Как будто их никогда не было.
– Полковник Рейнор, операция завершена. Можете возвращаться на базу "Цитадель-1". Транспорт будет готов через двадцать минут.
Рейнор кивнул:
– Понял. Спасибо, майор.
Он повернулся к своему отряду:
– Отдых двадцать минут. Проверьте экипировку, пополните боекомплект. Следующий вылет – завтра, 06:00. Цель – разведка сектора Гамма-9. Возможны контакты.
Ревенанты разошлись молча. Ирина последовала за ними, но остановилась у выхода из бункера. Обернулась.
На экране всё ещё транслировалось изображение с дрона. Парящая Гора. Обрушенные пещеры. Дым поднимался столбами – чёрный, густой, видимый за километры.
Джунгли вокруг горели. Термобарические взрывы подожгли растительность в радиусе трёхсот метров. Деревья-гиганты, стоявшие миллионы лет, превратились в факелы. Биолюминесценция угасла – вместо зелёного и синего света только красное и оранжевое пламя.
Гея чувствовала это. Планетарная сеть передавала боль через корни – Ирина видела, как деревья за периметром базы вздрагивали, как листья сворачивались, как биолюминесцентные узоры на стволах пульсировали хаотично, как при конвульсиях.
Планета кричала.
Но беззвучно.
Ирина отвернулась. Вышла из бункера.
Снаружи воздух был душным, влажным. Солнце Прометей садилось за горизонт – огромное, оранжевое, занимающее треть неба. Закат на Эдеме всегда был драматичным – свет преломлялся через атмосферу, создавая полосы красного, фиолетового, золотого. Красиво до боли.
Ирина прошла к краю периметра. Встала у стены, смотрела на джунгли. Отсюда, с высоты холма, видно было далеко. Море зелени, синевы, фиолетового – живое, дышащее, бесконечное.
Где-то там, в пятидесяти километрах, дымились руины.
Двести воинов.
Семьи.
Дети.
Молодой эденит говорил: три года, девочка. Просил передать, что он сражался храбро.
Некому передавать теперь.
Жена мертва.
Дочь мертва.
Все мертвы.
Протокол.
Ирина сняла маску. Медленно, осторожно. Воздух Эдема ударил в лицо – влажный, сладкий, полный запахов, которые человеческий нос не создан различать. Споры. Феромоны растений. Что-то похожее на корицу. Что-то – на гниль.
Опасно. Без маски – риск инфекции, отравления, аллергического шока.
Но ей было всё равно.
Она посмотрела на свои руки. Синие. Длинные пальцы, четыре вместо пяти. Когти вместо ногтей. Узоры на коже – биолюминесцентные линии, унаследованные от оригинала этого тела. Чужие узоры. Чужая кожа.
Тело врага.
Она носила тело врага. Сражалась против тех, чьё тело клонировали, чтобы создать её.
Ирония была жестокой.
Или справедливой?
Она не знала.
– Странно, правда?
Голос за спиной. Ирина не обернулась. Узнала по тембру – Вэй Чен, подрывник. Ревенант, как и она. При жизни служил в спецназе Лунных Сил. Погиб при зачистке пиратской базы на астероиде Веста. Воскрешён два года назад.
Он встал рядом. Тоже без маски. Тоже смотрел на джунгли.
– Что странно? – спросила Ирина тихо.
– Мы убиваем их. Сотнями. Тысячами. Но всё равно чувствуем… что-то. – Он провёл рукой по узорам на своём предплечье. – Это тело помнит. Генетическая память. Инстинкты. Гея была частью оригинала этого тела. А мы – нет. Мы отрезаны. Но иногда… иногда я чувствую.
– Что чувствуешь?
– Потерю. Как фантомную боль. Как будто что-то должно быть там, внутри, но нет. Пустота. Холодная. – Он замолчал, потом добавил: – Ты тоже?
Ирина кивнула молча.
Да. Она тоже.
Иногда, в джунглях, когда касалась корней деревьев, ждала. Ждала, что что-то откликнется. Что Гея – На'вирэ – заговорит. Покажет что-то. Соединится.
Но ничего.
Только тишина.
Потому что она не эденит. Никогда не была. Это тело – подделка. Клон. Человеческие гены вшиты в эденитскую ДНК, блокируя нейроинтерфейс, который позволял настоящим эденитам чувствовать планету.
Мёртвая копия.
– Они проклинают нас, – сказал Вэй тихо. – Называют кей'ва'херон – "потерянные братья". Думают, что мы – эдениты, захваченные и порабощённые людьми. Может, так и есть. Мы носим их тела. Убиваем их народ. Предатели по дизайну.
Ирина посмотрела на него:
– Ты жалеешь?