Слишком хорошая няня

Ну что ж, не такая уж она и запущенная.

Интересно, какие сейчас требования для поступления в первый класс? Говорят, даже писать нужно уметь. Логарифмы еще не требуют решать?

Когда я шла в школу, нужно было переставать ковыряться в носу по команде и решить задачу про килограмм пуха и килограмм пера. Что тяжелее?

Помню, как смотрела на тетеньку-методиста и думала, чем она предпочла бы получить по голове – подушкой или гантелей?

– Так, я руки помыла, теперь заяц Ой будет мыть лапки, – серьезно сообщаю я Дине и уже тянусь меховыми лапками зайца под струю крана, когда малышка сует под нее свои ладошки, не дав мне замочить мех.

Ну, прекрасно. С шантажом я уже справилась!

Косички будем заплетать под угрозой выкинуть зайца из окна?

К счастью, Дина дает себя расчесать, пока чистит зубы и даже отводит меня к шкафу со своей одеждой, без звука нарядившись в выбранное мной.

Я уже было выдыхаю с облегчением и иду заканчивать с ризотто, но…

Стоило тарелке со странной рисовой кашей – соленой и на воде – оказаться на столе, Дина складывает руки на коленях и насупившись смотрит на меня.

– Не будешь? – обреченно спрашиваю я.

Она мотает головой.

Я поднимаю голову к потолку, готовясь завыть на невидимую сквозь потолок и крышу Луну, но мое намерение прерывает стук в дверь.

Пробежав на цыпочках к глазку, я с облегчением открываю водителю Кариму.

– Вы чего стучитесь? – осуждающе спрашиваю, разглядывая высоченную стопку книг, которую он принес.

Еще несколько штук зажато под мышками.

– Боялся вам помешать, – чуть виновато говорит он.

– Что это?

Он проходит в гостиную и с облегчением сгружает свою ношу на внушительный круглый стол, исцарапанный ножами и закапанный воском. Жертвы, что ли, тут матушка Дины на нем приносила древним богам?

– Александр Владимирович распорядился, – поясняет Карим. – Книги по воспитанию детей для вас. Все полезное.

Александр Владимирович, смотрю, человек широкой души и не мелочится. Если зарплата – то такая, что дыхание перехватывает, если книги по педагогике, то весь отдел в книжном надо скупить. Постараюсь запомнить на будущее, чтобы не вопить «горшочек, не вари».

Некоторые книги мне знакомы – тут и доктор Спок, и Комаровский, и «Не рычите на собаку», и Гиппенрейтер. Про другие даже не слышала.

Как-то внезапно это все.

У беременных есть девять месяцев на подготовку, у будущих учителей – года три в колледже, а я должна, как ленивый студент, за ночь накануне зачета выучить китайский.

– Скажите, Карим… – задумчиво говорю я. – Вы ведь давно работаете в этой семье?

– Извините, я не буду с вами обсуждать Александра Владимировича и его близких, – склоняет голову водитель.

На вид ему ближе к шестидесяти, но седины не видно даже на висках. Еще крепкий южный мужчина с резкими чертами лица. Чем-то похож на своего работодателя.

– Нет, нет, – возражаю я поспешно. – Я не просила сплетничать или рассказывать его секреты. Мне просто хотелось бы знать, какой Дина была раньше, до всего… этого.

Он останавливается на пороге у открытой двери и некоторое время размышляет, уперевшись взглядом в пол.

Потом негромко говорит:

– Я ее недолго знал, ей еще и двух не было, когда мы с Александром Владимировичем в Москву уехали. Веселая озорная девчушка была, болтливая и добрая. Все время мне сладости совала, как видела, даже откусанное печенье могла притащить.

– Понятно… – говорю я, задумчиво глядя на Дину, которая уговаривает зайца Ой съесть невкусную кашу, тыкая ложкой ему в морду и мотая его головой вместо него.

– Но вы же понимаете, характер детей с возрастом меняется, – пытается то ли утешить, то ли поучить меня жизни Карим.

– В половину двенадцатого нам быть готовыми? – перевожу я тему.

– Да, – понимающе кивает он и делает шаг за порог. – Буду вас ждать внизу.

Возвращаюсь к столу, где Дина смотрит на меня с ожиданием, а заяц Ой – с отвращением на испачканной кашей морде – и меня озаряет.

– По утрам я очень туго соображаю, – сообщаю я Дине, щедро посыпая свою пародию на ризотто тертым сыром. – А ты могла бы подсказать, а не только мордочку воротить!

Вот теперь, когда сыра чуть ли не столько же, сколько риса, она с удовольствием берется на ложку и даже не делится с зайцем. Добрая девочка, говорите?

На улицу мы собираемся без капризом, хотя в лифте Дина прижимается ко мне всем телом и вздрагивает, когда он останавливается на первом этаже. Но в машину забирается с удовольствием и в кабинет к врачу заходит с любопытством.

Логопед едва кивает мне и по окончанию приема сообщает:

– Вы ведь няня? Я отошлю все выводы и заключения ее отцу.

На обратном пути ломаю голову, чем кормить Дину на обед. Снова провернуть фокус с ризотто? Попробовать остальную итальянскую кухню? Сварить какой-нибудь суп самой? Заказать в доставке?

И не замечаю поначалу, что на светофоре Дине прилипает к окну.

Но она начинает стучать в него, и я оборачиваюсь.

– Папа! – кричит она, продолжая барабанить так, что я боюсь, что она сейчас разобьет стекло. – Папа-а-а-а!

Автомобиль трогается, и Дина просто сходит с ума – она рвет ремень безопасности, визжит и колотится в дверь, как ненормальная.

– Остановите! – бросаю я Кариму и помогаю ей выбраться из кресла.

Поскальзываясь на нечищенном тротуаре в снежной каше, Дина бежит назад и со всей дури врезается в… Александра.

Который стоит на улице у неприметного ресторана в компании еще двух мужчин и весьма элегантной женщины с длинными темными волосами.

При виде меня с Диной она придвигается к нему ближе и берет под локоть, окидывая нас ревнивым взглядом. Причем я не уверена, кому достается больше этой отчетливо ядовитой ревности.