Зеркало еретиков
– Не знаю просто, как рассказать.
– Как есть. Мы же друзья.
Она тяжело вздохнула, собираясь с мыслями.
– Мой папа… он… хочет, чтобы я уехала из города.
– Надолго?
– Не знаю. Но, кажется, навсегда. – Последнее слово почти сорвалось в рыдание, но девочка вовремя взяла себя в руки. И получилось просто что-то похожее на нервный смешок.
Пару минут Андрей молчал. Краем глаза Аня видела, как сдвинулись его белёсые брови, образовав забавную складку возле конопатого носа. Девочка подавила смешок.
– А ты хочешь уезжать?
– Нет конечно! – возглас получился слишком громким. Несколько любопытных пар глаз обернулись к ним.
– Воронова и Фёдоров! Ещё одно замечание, и разойдётесь за разные парты!
– Извините, – пробормотали они в унисон. Но до конца урока негласно было решено молчать.
***
– А почему твой папа так решил?
В ответ на вопрос, Аня лишь быстро пожала плечами.
Они сидели на подоконнике, болтая ногами. Мимо проходили ребята, их одноклассники. Они без стеснения их рассматривали, тыкали пальцами, хихикали. Аня всё это видела, и ей было неприятно. Не за себя, за Андрея. Но он словно бы не замечал их всех.
– Не увиливай, всё ты знаешь!
– Вот и откуда тебя такого дотошного принесло на мою голову!
Мальчик довольно усмехнулся:
– Говорил же, из Механизаторского.
– И что, там все такие любопытные?
– Нет, только я. И ты сама виновата! Сначала начинаешь говорить, а потом вдруг «ой, я ничего не знаю»! Не доверяешь, так и скажи.
– Да как же тебе это объяснить! – Она постаралась вложить в свой возмущённый тон всю обиду и отчаяние, что сейчас были внутри. – Я хочу тебе всё рассказать, но не знаю, как. Ты не поймёшь.
– Да ты и не пробовала!
Аня открыла было рот, чтобы возразить, но не смогла. Ведь это была чистая правда. Все предыдущие попытки завести друзей заканчивались лишь новыми пинками и оскорблениями в её адрес. И девочка просто закрылась в себе, предпочитая не доверять вообще никому, чем вновь позволить другим воспользоваться её слабостями. Но Андрей казался ей совсем другим. И она действительно хотела ему открыться.
– Тебе ведь рассказали, какая я? Когда ты только пришёл.
– Немного. Когда я спросил про тебя у ребят, они сказали, что ты чокнутая, что сама с собой говоришь. И всё.
– Ты про меня спрашивал?
Он безразлично пожал плечами.
– Какая разница? Я ведь всё равно подошёл.
– Но так и не сказал, почему…
– Сказал. – Увидев вопрос в её глазах, мальчик продолжил: – Потому что не поверил им. Потому что ты… нормальная. И я подумал, что они все так говорят просто потому, что совсем тебя не знают. Вот я сижу тут с тобой и говорю. И ничего страшного не произошло. Значит они всё придумали.
Она грустно усмехнулась.
– Мой папа так не считает. Он тоже думает, что со мной что-то не так. И, кажется, он меня боится.
– Уверен, ты что-то перепутала…
Аня резко мотнула головой.
– Нет, не перепутала. Я сама всё слышала. Ночью они с мамой ругались. И папа сказал, что боится за мою маленькую сестрёнку, Олю. Кажется, он думает, что я для неё опасна. Поэтому-то он и решил меня отправить куда-нибудь подальше.
Хоть вокруг и было полно звуков, шума, гама и разговоров, между мальчиком и девочкой повисла тишина. И каждый из них думал, что же делать дальше. Она думала, останется ли Андрей и дальше с ней, поддержит ли её безумный план. А он думал, как же ей помочь, ведь она так в этом нуждалась.
– Я с ним поговорю.
– С кем, с моим папой?!
– Ну да. Уверен, он тоже так думает, потому что плохо тебя знает. Папы они ведь такие, всегда на работе, заняты. Это тебе не мама, которая всегда рядом. – От чего-то, мальчик грустно вздохнул, но быстро взял себя в руки. – Твоему папе просто надо объяснить, что с тобой всё нормально, что ты здорова. И, вот увидишь, он сразу передумает. А кому, как не мне это сделать? После того, что было вчера, я просто обязан тебя защитить.
План представлялся ещё менее реальным, чем сбежать и жить в лесу. Но Аня так отчаянно за него ухватилась, ведь он казался последним шансом на нормальную жизнь. И внутри неё вновь разливалось это новое для неё чувство – надежда.
Внезапно, что-то привлекло её внимание в толпе учеников. Она быстро бросила туда взгляд. Среди улыбающихся и смеющихся ребят стоял молодой темноволосый мужчина. Жуткий ожог скрывал правую скулу, уходя вниз, к шее, а левую пересекал безобразный кровоточащий рубец, словно бы кто-то вознамерился распилить его голову пополам пилой. Его брюки и рубашка были испачканы в грязи, а на груди стремительно расползалось кровавое пятно. Мужчина что-то говорил ей. Она видела, как шевелятся его бледные губы, но за шумом толпы не могла разобрать ни слова. А люди просто сновали туда-сюда, ничего не замечая. И их голоса накладывались сверху, слоями, делая речи незнакомца ещё тише. Но она знает, что должна подойти поближе и узнать, чего же он хочет. Он пришёл именно к ней, ему что-то нужно. Он хочет, чтобы она его
выслушала. Но ноги стали ватными и совсем не слушались. Что за чертовщина…
– Андрей, надо уходить. – Аня потянулась тяжёлыми непослушными пальцами к ладони друга. Нащупав её, она поняла, что та стала твёрдой и холодной. Обернувшись, девочка отшатнулась. Кожа Андрея была мертвенно бледной, а на месте глаз зияли чёрные провалы. Он повернул к ней своё уже безжизненное лицо, а рот его раскрылся в немом крике, похожий на чёрную, затягивающую бездну.
Аня вскрикнула. И все взгляды вокруг в миг устремились к ней. Десятки, сотни пустых глазниц на мёртвых лицах. Их шёпот слился в один неясный бесконечный гул, заполнявший всё её нутро. Она пыталась разобрать хотя бы одно слово. Чего же они все от неё хотят?
Это твоя вина.
Ты убила нас.
Убирайся отсюда.
Убийца.
Проклятая.
Мерзкая лгунья.
Зачем ты это сделала?
Всё началось из-за тебя.
Если бы тебя не было.
– Не стоило мне тебя спасать. – Аня резко распахнула глаза, которые до этого крепко зажмурила, силясь отогнать ужасное видение. Перед ней стоял тот самый израненный мужчина. В отличие от всех остальных, он смотрел прямо на неё своими жуткими иссиня-голубыми глазами. Глазами мертвеца. – Надо было дать тебе умереть. Столько смертей. Ради чего?
Убийца.
Проклятая.
Убирайся.
Прочь.
Она больше не могла этого выносить. Упав на колени, девочка как можно крепче зажала уши ладонями. Но это не помогало. Жуткий нескончаемый шёпот, полный осуждения и презрения шелестел вокруг, пронизывая каждую клеточку её тела. И тогда она просто закричала.
Очнулась она от того, что кто-то, до боли сжимая запястья, тряс её. Открыв мокрые от слёз глаза, она увидела перед собой молодую учительницу старших классов, имени которой не знала. Та смотрела на неё огромными, полными страха глазами. Девушка что-то говорила, но Аня никак не могла разобрать. Её взгляд метался по лицам стоявших вокруг людей. Самым обыкновенным живым лицам.
– Аня, ты меня слышишь? – Голос учительницы был осипшим. То ли от страха, то ли от того, что она пыталась перекричать саму девочку. Та несмело кивнула. – Ну слава богу! У тебя что-то болит? Ты упала, ударилась? Как голова? Не кружится?
– Нет. – Аня не узнала свой собственный голос. Он охрип. Не ясно, как долго она так просидела. И что вообще произошло, куда делись все те жуткие люди, тот мужчина? Кто вообще их пустил внутрь?
– Тогда давай-ка, поднимайся на ноги. Только аккуратно! Не спеши. Сейчас я тебя к фельдшеру отведу. Телефон есть с собой? Позвоним родителям. Всё, не плачь.
Мягкими тёплыми пальцами учительница быстро вытерла слёзы, которые до сих пор катились по её щекам. А Аня ещё раз испуганно огляделась. Другие учителя разгоняли собравшихся вокруг ребят, некоторые из которых ухмылялись. Другие с любопытством разглядывали её, кто-то со страхом. А кто-то просто осуждающе качал головой.
Всё её тело в миг похолодело, а ладони и спина взмокли от пота.
Здесь никого не было.
Случилось то, о чём ночью говорил её папа. Это произошло в школе на глазах у всех.
Аня начала отчаянно крутить головой, пытаясь найти глазами в толпе Андрея. Но его нигде не было. Он ушёл, как только увидел, какая она на самом деле.
Она больше не сдерживала слёзы, не было смысла.
– Ну что ты, не плачь. – Учительница нежно обняла её за плечи, ведя сквозь толпу в медкабинет. – Всё будет хорошо. Сейчас мы позвоним твоим родителям, они приедут за тобой. Будешь дома, отдохнёшь. Ты перенервничала, наверное, да? – Аня смогла лишь кивнуть, горло душили рыдания. – Зачем же так волноваться. Подумаешь, конец четверти. Да у тебя этих четвертей ещё столько будет, мама не горюй! Это всего лишь оценки.
Это всего лишь единственный человек, захотевший с ней подружиться, узнать настоящую, помочь. Всего лишь её последний шанс на нормальную жизнь.
А картинки видения уже начинали путаться в голове, стирая из памяти лица, голоса, слова. Так было всегда. Она забывала их все. И вот уже не могла припомнить, кто же именно стоял в школьном коридоре? Что он или она говорили ей? И было ли всё взаправду…
Фельдшер, совершенно не зная, что с ней делать, измерила температуру и давление. Потом разломила какую-то мерзкую таблетку и дала половину, наказав положить под язык и рассасывать. Учительница же всё это время держала девочку за руку.
– Вот молодёжь пошла. Тебе лет-то сколько?
– Почти десять.
– Мм, десять. А давление, как у меня. Только мне-то сорок пять. А худющая какая! Тебя вообще кормят дома?
– Кормят.
– Кормят её. Может, глисты?
– Елена Ивановна, ну что вы в самом деле! Она разнервничалась просто. Не знаете, что ли, как сейчас родители за оценки детей трясут.
– Знаешь что, Алиса Геннадьевна, нас тоже трясли. И отлупить могли за двойку. Но что-то я в истерике не билась из-за этого.
– Ну да, вы просто свою детскую обиду сейчас на десятилетнюю девочку выплёскиваете!
Глаза фельдшера сузились за толстыми линзами очков, но она ничего не ответила.
В этот момент в дверь чуть слышно постучали.
– Да заходите уже! – рявкнула фельдшер.
Тихонько скрипнув, дверь приоткрылась. Сначала показался веснушчатый нос, а потом и всё круглое лицо.
– Можно?
– Чего тебе, тоже домой отпустить?
Андрей мгновенно залился краской, но продолжил уверенно:
– Нет, я за Аней.
– Это ещё зачем?
– Провожу её.
– Иди на урок, провожатель! Щас родители приедут и сами проводят.
Мальчик немного замялся, не зная, как продолжить.
– Тогда я с ней подожду.
– На урок иди, сказала!
– Я их обоих провожу. – Алиса Геннадьевна, не отпуская Аниной руки, встала. – Тебя на урок, а тебя к родителям. У меня сейчас окно, посидишь пока в моём кабинете.
– Да ради бога, забирайте этот цирк шапито.
Вопреки ожиданиям, учительница не повела Андрея в класс, а сразу пошла к себе. Её кабинет на первом этаже оказался невероятно уютным. Стены здесь были завешаны картами по истории, портретами знаменитых людей. В углу лежали несколько кресел-груш, а полки были заставлены небольшими бумажными моделями дворцов и храмов.
– Посидите пока тут, я принесу ваши вещи.
С этими словами Алиса Геннадьевна ушла, оставив детей вдвоём. Они молчали.
– Ты как?
Аня подняла удивлённый взгляд.
– Нормально. То есть… я не знаю.
– Ты там всех перепугала. Учителя понабежали. А кто-то из первоклашек заплакал.
– Навела шума.
Андрей усмехнулся:
– Это уж точно.
И вновь эта звенящая тишина.
– Я тебя искала… там.
– Я… честно говоря… убежал сначала.
– Понимаю. – Она не смотрела на него, внимательно изучая карту Северной войны. – А почему вернулся?
Он долго не отвечал. Аня уже и не рассчитывала дождаться ответа.
– Ну, я же сказал, что буду тебя защищать.
Глава 4
Глупо было надеяться, что произошедшее в школе не дойдёт до отца. Хоть за Аней и приехала мама, девочка не сомневалась, что папа уже ждёт их дома. И что он ужасно рассержен. Вся эйфория от смелого поступка Андрея прошла, как только она села в машину. Всю дорогу они с мамой молчали. В зеркале заднего вида девочка видела заплаканное лицо Вики. Она знала, что женщина будет защищать её до последнего. Но, также, знала, что переубедить отца им не удастся.
Кажется, своего нового и единственного друга она сегодня видела в последний раз.
Изнутри её разрывало чувство вины. Как она могла быть так неосторожна? Позволила этому вырваться в школе, когда столько людей было вокруг. Папа знал, что рано или поздно это случится. Он всё предвидел. Но мама. Она-то верила ей, надеялась, что всё будет хорошо, что Аня сильнее своей загадочной болезни. Но девочка подвела её. И это было хуже всего.
Она всех подвела.
Интересно, что скажет бабушка Эмира, когда, приехав летом к ней на день рождения, не обнаружит дома? Скажут ли ей родители правду? Наверное, нет. Бабуля обладала весьма вспыльчивым нравом. Особенно, когда речь шла о счастье её внучки.
С каждой минутой, подъезжая всё ближе к дому, самочувствие Ани становилось только хуже. Она перебрала в голове все возможные сценарии развития событий. Один был хуже другого. Девочка даже думала, что мама её тоже обманула, и сейчас они вообще едут не домой, а сразу в холодную мрачную больницу, где все люди похожи на привидений, но она быстро отбросила мысль. Такого просто не могло произойти. А, может, врачи уже ждут её дома, но Вика даже не знает об этом? Мог ли папа её обмануть? Готов ли он так легко отказаться от старшей дочери ради безопасности младшей?
Но дома их никто не ждал. Леденящая тишина наполнила некогда уютный дом. За окном уже не просто лил дождь, а бушевала самая настоящая буря. Ветки яблони стучали в окна. Небо почернело, от чего казалось, что на улице уже поздний вечер. Пока они бежали через дворик, ветер рвал полы Аниного платьица, а мама безуспешно старалась закрыть девочку своими руками, крепко прижимая к груди. Откуда-то налетели газеты, пакеты, сейчас кружившиеся на газоне. Но, как только входная дверь захлопнулась за их спинами, Аню окружила тишина.
– А где папа?
Женщина кисло скривила губы.
– Он на работе задержался, заказов много.
Мама врала. И они обе это знали.
Девочка торопливо прошмыгнула в свою комнату, стараясь ступать как можно тише. Словно верила, что, если её никто не услышит, то все просто о ней забудут. Уже у себя, прикрыв дверь, она дала волю слезам. И сама не заметила, как уснула.
***
Ей снилось удивительное место, напоминавшее сказочный город. Деревянные домики здесь были яркими, сплошь украшенными резными ставнями, наличниками. На каждой крыше виднелись фигуры коней, оленей, волков, медведей. Столбики, подпиравшие маленькие крылечки, были искусно оформлены удивительными знаками, напоминавшими солнечный круг или речную волну. Одни дома были высокими, в два и три этажа, другие же были простыми, всего один этаж. Некоторые соединялись между собой крытыми деревянными переходами, выкрашенными красной и зелёной красками.
Улицы были неширокими, но аккуратными, прямыми и чистыми. Выкрашенные разноцветными красками ворота тоже украшала причудливая резьба, а наверху висели… черепа животных. Один похож на олений, другой словно бы принадлежал кабану. На колья вдоль забора были надеты глиняные горшки, крынки. Из подворотен высовывали любопытные носы дворовые собаки.
Казалось, что в этом калейдоскопе красочных построек легко заблудиться, но, пройдя ещё немного по незнакомому городу, она поняла, что все дороги ведут в центр и сходятся на большой круглой площади. Ярмарочной площади. Здесь было полно народа. Девушки в ярких сарафанах, смеясь, сновали туда-сюда, держа в руках плетёные корзинки, наполненные хлебом, яблоками, маслом. Молодые крепкие юноши улыбались им, провожали взглядами, пытались поймать за руку. Древние старцы, сидевшие в тени, снисходительно качали головами, пряча улыбки в седых бородах. А торговцы зазывали народ, расхваливая свой товар. Калачи, пряники, ягоды, рыба, молоко в крынках, густая сметана, душистые травы, заморские приправы, цветастые платки, расшитые бисером ободки, круглые бусины.
Хотелось раствориться в этой беззаботной радости, в этих улыбках, смехе. Такая лёгкость. Она хотела там остаться.
Но идиллию сказочного городка нарушили крики. Они вклинивались в смех и разговоры постепенно, приходя откуда-то с окраин. Гам ярмарки начал стихать, утопая в новых, леденящих душу звуках. Послышался топот сотен копыт. И десятки коней ворвались на площадь. Люди, плача, бежали прочь. Но всадники нагоняли. Их шлемы сверкали серебром в лучах утреннего солнца, кольчуги переливались, искрились, как свежий снег морозным днём. За плечами воинов развивались плащи. Чёрные, красные, зелёные. В руках одних развивались княжеские знамёна. Другие же сжимали лишь мечи.
Она бежала вместе со всеми. Узкие улочки сейчас казались ловушкой. Обезумевшие от страха люди сбивали друг друга с ног и упавшие, хрипя под ударами сотен ног, уже не могли подняться. Кто-то пытался спрятаться за резными воротами, в домах, но горящие стрелы уже летели с неба. Они впивались алыми когтями в резные крыши, заставляя их мгновенно вспыхнуть. Огонь быстро перекидывался по деревянным, близко стоящим друг к другу постройкам. Некоторые из стрел не достигали домов, опускаясь где-то в бегущей толпе. Пробегая мимо, девочка видела безвольные тела в горящих рубахах. В их спинах и шеях торчали яркие фазаньи перья. Всё вокруг заполнили звуки бойни.
Она споткнулась. Мимо продолжали бежать люди, выбивая ей пальцы, разбивая в кровь руки, ноги, спину, лицо. Она знала, что не сможет подняться. Буквально на пару шагов впереди себя девочка увидела молодую красивую девушку, что несколько минут назад смеялась на базаре. Сейчас её лицо заливала кровь, а неестественно вмятая грудь поднималась рывками. Она смотрела на девочку своими полными ужаса глазами, словно бы говоря, что и её конец близок.
Внезапно, толпа рассеялась. В надежде на спасение, она подняла лицо. Но увидела лишь тяжёлую палицу, опустившуюся на неё.
***
Она проснулась.
Сон забылся. Как и всегда.
Буря за окном не утихла. Напротив, она разыгралась ещё сильнее. Ветер был такой силы, что, казалось, даже их домик раскачивается, как тоненькое деревце. Аня выглянула в окно. Невозможно было понять, день сейчас или вечер. Часы на стене почему-то показывали полдень. Но это не могло быть правдой. Если только она не проспала почти сутки.
Быстро умывшись и сменив мятую школьную форму на удобные шорты и футболку, Аня спустилась вниз. Мама, лениво помешивая чай, смотрела в окно. Её влажные волосы рассыпались по плечам каштановыми локонами. Лицо женщины было бледным, а под глазами залегли глубокие тени, как если бы она не спала целую ночь. Похоже, Аня и в правду проспала сутки.
Увидев девочку, лицо Вики озарила улыбка, никак не вяжущаяся с измождённым видом.
– Ну, наконец-то, проснулась. Садись завтракать.
Так странно было делать что-то привычное, повседневное, зная, что совсем скоро этого не станет. Каким будет завтрашний день? Передумает ли папа? Может, они просто снова поменяют школу. И будут менять каждый раз, как это произойдёт снова. Интересно, как быстро в городе закончатся школы?
– А где папа?
– На работе. – Вика постаралась максимально безразлично пожать плечами, но вся её фигура была напряжена, плечи расправлены, а пальцы непроизвольно сжали ложку чуть крепче, чем того требовалось. Аня узнала эти движения. Папа не пришёл ночевать.
Последнее время, такое происходило всё чаще. Антон ночевал на работе, у друзей. Вика сначала переживала, потом плакала, затем злилась. Но всегда молчала, словно бы знала какую-то только ей ведомую тайну. Аня предусмотрительно ничего не спрашивала.
– Почему ты меня в школу не разбудила? Сегодня ещё учебный день…
– Я сказала Валентине Михайловне, что ты приболела. И до конца четверти тебе разрешили побыть дома. Разве не здорово? Каникулы начались раньше.
Её беспечный тон не обманул девочку.
– Зачем ты соврала, мам?
– Я не… – Женщина замолчала. Она смотрела на дочь своими большими карими глазами, в которых читалось отчаяние. Сейчас все её мысли были только о том, как помочь девочке. Но вот нашла ли она выход?
– Просто я хотела сказать, что у меня всё хорошо. Тебе не надо врать ради меня. – И, помолчав ещё немного, Аня добавила: – Не хочу, чтобы вы с папой снова поругались из-за меня.
– Моя хорошая. – Вика крепко прижала к себе дочь. Девочка почувствовала, как по маминой щеке скатилась слеза.
Только не плачь. Только не из-за неё.
Она должна это прекратить. Мамины страдания. Она должна исчезнуть. Сейчас они вместе позавтракают. Потом Аня поднимется к себе. Тихонько соберёт вещи. И, выбравшись в окно, исчезнет в шуме бури, за стеной дождя. Навсегда.
Дверь резко распахнулась, заставив обеих вздрогнуть. В дом вошёл Антон. Его рубашка и волосы промокли насквозь. Увидев жену и дочь, сидящих за столом, он остановился, неловко переминаясь с ноги на ногу. Аня могла поклясться, что сейчас её папа силился принять какое-то очень важное для себя решение. Постояв так пару минуту, бегая взглядом по всей комнате, мужчина молча прошёл наверх, не сказав ни слова.
Через пару часов он уехал. Ещё один день прошёл в молчаливом ожидании.
Следующим утром позвонил Андрей.
– Куда ты пропала? Все ребята замучили меня вопросами!
– В смысле, какими вопросами?
– Какими, – передразнил мальчик, – о тебе, конечно! Что с тобой произошло, где ты теперь. Зайцева распускает слухи, что тебя положили в дурдом.
– О, ну если Зайцева. Передай ей, что скоро все её мечты сбудутся.
– Прекрати, Аня! Я же звоню, не чтобы посмеяться над тобой. Ты прямо исчезла, в школе больше не появляешься. Ты как вообще?
– Я… просто приболела.
На том конце провода повисла тишина.
– Не ври мне. Тебя не отпускают, да? Думают, что это опять случится?
– Да. – Девочка ответила очень тихо, почти шёпотом. А потом быстро продолжила. – Андрей, я не вернусь в школу. Но и увезти меня я никому не дам!
Мальчик, повинуясь её таинственному шёпоту, ответил также тихо:
– И что ты будешь делать?
– Убегу! Туда, где меня никто не найдёт! Где никто не будет смеяться надо мной или бояться.
И вновь эта давящая тишина.
– Когда бежим?
– Что? Ты не…
– Я всё решил! Мы убежим вместе!
– Прекрати сочинять! Куда ты-то собрался? Сиди дома, лопай пряники с вареньем!
– Нет у меня дома ни пряников, ни варенья! А только пьющий папка, который любит меня поколачивать! Мне здесь, как и тебе, делать нечего! Поэтому мы убежим вместе.
– Ты не говорил, что…
– Не о чём тут говорить.
Теперь Аня не знала, что ответить. Она так была погружена в свои проблемы, что даже не подумала разузнать больше про Андрея. Ей невероятно льстило, что кто-то интересуется её делами, заботится о ней, заступается. Но что крылось за этой заботой на самом деле? Может, Андрей поэтому и подошёл? Потому что знал, каково это, когда в родном доме ты не можешь быть в безопасности. Знал, как сложно скрывать то, что разрывает тебя изнутри, заставляя кричать, но этот крик молчаливее самой тихой ночи. Он не просто увидел в ней интересную странную девчонку. Он увидел того, кто поймёт его, потому что знает, каково это быть изгоем.
– Там погода не очень.
Андрей прыснул в трубку.
– Последняя попытка оставить меня дома провалилась.
– Тогда, завтра?
– Завтра.
***
Ночью сон никак не шёл ей. Девочка крутилась с боку на бок, размышляя, как лучше сообщить маме о своём решении. Оставить ли ей записку или позвонить, когда они с Андреем будут уже далеко. Лучше записка. Ведь, если она просто исчезнет, Вика сразу кинется её искать, поднимет всех на уши. А так, она будет спокойна, зная, что с дочкой всё в порядке.
Да не будет она спокойна! Она всё равно кинется её искать!
Не зная, чем себя занять, девочка уже в который раз проверила увесистый рюкзачок, что собрала. Ей казалось, что на первое время этого хватит. А потом они с Андреем что-нибудь придумают. Обязательно придумают.
Ведь он пообещал её защищать.
За стеной, в спальне родителей, были слышны голоса. Они ругались, силясь не говорить слишком громко, зная, что дочь тоже не спит и всё слышит. Аня подавила желание взять стакан и приложить его к стене, подслушать, что же такого обсуждают мама и папа. В этом не было смысла. Она и так всё знала.
Потянувшись, стараясь ступать как можно тише, девочка прошла к окну и выглянула за шторку. Створки были закрыты, не пуская бурю внутрь. Но Ане невероятно хотелось их распахнуть, пустить свежий воздух. В доме, казалось, сами стены давят на неё, выжимая весь воздух из лёгких.
