Любовь под напряжением

Дотронувшись левой рукой до дверной ручки, поморщилась от боли. Ожог нужно чем-то обработать… Осторожно выглянула в коридор. Тихо. Может, мама спит? Разбудить? А с другой стороны, неплохо было б узнать, как я попала домой…

Но мамы в квартире не оказалось. На столе я обнаружила от нее записку: «Уехала ночевать к тете Тамаре. У нее подскочило давление. Вечером вернусь, серьезно поговорим».

Значит, мама дома не ночевала. И это ее «серьезно поговорим» мне совсем не нравилось… Ждать до вечера, томиться в ожидании предстоящей казни? Нет уж. Лучше сразу сдернуть с раны пластырь.

Я набрала номер родительницы. Мама взяла трубку только после четвертого гудка. Каждый гудок отзывался в голове ударом в набат…

– Алло?

– Мам, привет… – неуверенно начала я. – Как тетя Тамара?

– Тете Тамаре лучше, – сухо ответила мама.

Ее тон меня напряг. Хотя мы с мамой никогда не можем нормально общаться, вечно как кошка с собакой…

– Передавай привет, – растерянно отозвалась я.

– Угу…

В трубке воцарилась тишина. Зато вокруг меня снова затарахтели железные стрекозы. Я нервно тряхнула головой, чтобы их согнать. Ой-ой… Больно! Что со мной такое-то?

– Как Валин переезд? – нервно выдохнув, спросила мама.

– Не помню, – честно ответила я.

Мама снова тяжело вздохнула.

– Так и думала. Лер, когда это все прекратится? Перед соседями уже стыдно!

– Соседи здесь при чем?

– Юля видела, как ты поздно возвращалась домой, не одна…

Отлично. Тетя Юля – мама Златки. Они всей семьей, что ли, у окна караулят? По сменам – днем и ночью. И что же, соседка доложила обо всем моей маме с самого утра? Вот делать нечего! Но сейчас меня интересовало другое…

– Погоди, не одна? – тихо спросила я. – А с кем?

– Так напилась, что и не помнишь? – всхлипнула мама.

– Блин, мам, прекрати причитать, пожалуйста! – поморщилась я. Один из вертолетов подлетел близко-близко и больно царапнул где-то в области виска. Прихлопнуть бы его, как комара… – Башка болит…

– Ах, башка у нее болит? – задохнулась от возмущения мама. – Лера, я вышлю тебя к отцу первым же утренним рейсом, допрыгаешься!

– Да с удовольствием съеду от тебя!

– Значит, так?

– Так!..

– Отправлю к отцу, и ты меня больше не увидишь!

– А ты – меня!..

Мама первой сбросила вызов, а я только устало положила голову на кухонный стол. Такие разговоры у нас происходят минимум раз в неделю, а то и чаще… Но мама только грозится. У нее духу не хватит отправить меня жить к отцу… Как же учеба? Хотя, если меня все-таки отчислят за многочисленные прогулы, больше в этом городе и держаться будет не за что. Разве что жалко с Валей расставаться…

Вертолеты перестали трещать, но руку по-прежнему жгло. Жгло глаза от недосыпа, а еще почему-то было очень горячо в области груди. Где-то совсем рядом с сердцем. Впервые в жизни я чувствовала себя так странно… Вышла из-за стола и направилась в мамину комнату, к огромному шкафу-купе с зеркальными дверцами. Критично оглядела себя с ног до головы. О прическе и говорить нечего… Укладку смыло дождем, и волосы за ночь высохли кое-как. А еще жуткий потекший макияж, как у Джокера… Глаза как-то странно и непривычно блестят, будто под хмелем. Я даже ближе склонилась к зеркалу, уткнувшись носом в свое отражение. Отстранилась, снова осмотрела себя… Боже! Схватилась руками за шею. Кулон! Где мой кулон? Маленький, розовый, пластмассовый… На серебряной цепочке! Он мне попался в шоколадном яйце в один из самых счастливых дней в моей жизни, когда родители забрали меня до сон-часа и отвезли в цирк – любоваться на воздушных гимнастов…

Я рухнула на мамину кровать, раскинув в стороны руки. Вертолеты с жужжанием взметнулись вверх. Кажется, что стрекозы – это мои мысли, которые мечутся в хаотичном порядке, пытаясь помочь мне вспомнить, как все-таки вчера закончился мой вечер…

Забинтовав руку, я отправила в «ВКонтакте» сообщение Регине: «Что вчера было? Ничего не помню…» Но соседки не было в сети уже пять часов. Высыпается, наверное. Привычно потянулась к серебряной цепочке на шее и, вздохнув, опустила руку. Пропажа кулона жутко расстроила. Больше в жизни не пойду тусоваться! Одни неприятности…

На автомате насыпала кофе в турку, налила воды, поставила на плиту… И снова попыталась восстановить картину вчерашнего, прикрыв глаза. В голове возник лишь образ русоволосого парня… Умник. Точно. Так я его про себя обозвала. Теперь мысли-вертолеты, с шумом потрескивая винтами, крутились только вокруг него. Об Умнике было приятно думать… Не знаю, сколько я так простояла, только кофе, сердито буркнув, с шипением вылился из медной турки на плиту…

На столе завибрировал телефон. Зло! Вот кому точно небезразлична моя судьбинушка. Хотя вспомнила она обо мне, как обычно, не вовремя.

– Да, Валюш? – ответила я, метаясь по кухне в поисках тряпки. Черт, где у мамы что лежит?

– Привет! – громко проговорила Злобинец. На фоне играла музыка, и слышались голоса. – Как прошла тусовка с крутыми ребятами?

– Так себе, – призналась я, обнаружив наконец тряпку и теперь лениво возя ей по стеклокерамической варочной панели. Приподняла тряпку и с тоской поглядела, как с нее стекают коричневые капли…

– Что-то случилось? – перепугалась Злобинец. И, не дав мне ответить, затараторила: – Лер, я тут в кафе своем сижу! Совсем забегалась и забыла, что со сменщицей поменялась… Ты приходи, а? Так тошно! В квартиру возвращаться не хочу! Соседи невыносимые… И тараканы! Ой, или ты уже позавтракала?

Разлитый кофе стекал худой струйкой с плиты на светлый кафель…

– Нет, Валюш, не завтракала! – крякнула я, присаживаясь на корточки перед плитой и разглядывая свое помятое отражение в дверце духового шкафа.

– Тогда подваливай!

– А луна сегодня хорошая? – осторожно поинтересовалась я.

– Хорошая, – отозвалась Валя. Впрочем, без особой уверенности в голосе.

– Ладно, иду! – проговорила я, поднимаясь на ноги. На плиту было посмотреть страшно! Только всё развезла…

«Приведу плиту в порядок, как вернусь!» – решила я. До приезда мамы точно успею!

Утро было ветреным. После ночной грозы улица встретила прохладой. А ведь несколько дней в городе держалась практически летняя погода. Хорошо, что кафе, в котором работала Зло, находилось недалеко от дворов, где жила я и когда-то обитала сама Валюша… Подруга специально выбрала такое расположение, чтобы было близко к университету и дому отца, которого Злобинец периодически навещала.

Я брела по мокрому, гудящему людьми проспекту с одинокой мыслью: «Что-то изменилось». Я – внезапно другая. Пока не знаю, в чем конкретно это проявляется, но обязательно докопаюсь до истины…

Валя сидела за небольшим столиком у окна и пила кофе. Рядом с подругой с пронзительными криками носились дети. Кто тащит своих чад в кафе с самого утра в субботу? От детского визга снова разболелась голова.

Я плюхнулась за стол и потянулась к меню. Валя подняла на меня глаза и с интересом начала разглядывать. Заметив перебинтованную руку, нахмурилась, но пока промолчала. Я сердито уставилась в раскрытое меню.

– Только много не трещи! – сразу предупредила я Злобинец. – Голова раскалывается! Ты капучино взяла?

– Ну да, – отозвалась Валя. – Ты, Лер, выглядишь помятой…