Преданная тобой

Сестра и мать застыли, напрочь лишившись дара речи.

– Мам, ты впервые можешь решить сама, поедешь с нами или вернешься к отцу, – примиряющим голосом заговорила Ясмин. – Он не найдет нас. Мы сможем быть счастливы втроем.

– Вчетвером, – поправила Айша.

– Конечно, прости. Вчетвером. Я взяла часть вещей из вашего дома, чтобы не возвращаться туда.

Айша замотала головой и завыла:

– Его найдут и решат, что это я убила мужа…

– Тогда мы уедем сегодня же!

– Моя дочь больна, я без нее никуда не поеду!

Ясмин кивнула.

– Я поговорю с доктором. Если надо, заплачу, и нас переведут в другую больницу.

Но судьба решила все за них. Врач сам зашел и передал Айше документы.

– Вот бумаги на перевод в стамбульскую больницу. Вашей дочери срочно нужно операционное вмешательство. Такие операции на сердце проводят только в столице. И это недешево.

Этим врач подчеркнул, что уже сегодня выпишет их из своей больницы.

– Ты едешь с нами? – жестко спросила Ясмин мать.

– Еду. Откуда же вы денег возьмете на операцию? Мои тоже пригодятся.

Ясмин улыбнулась. Втроем им точно будет легче. Ой, нет, вчетвером! Конечно, вчетвером.

* * *

Послеродовая лихорадка не проходила. Кадир стоял перед палатой жены и слушал прогнозы врачей.

– Кровотечение остановили, все необходимые меры приняли, но госпоже Мирай становится хуже. Проблемы с сердцем. Здесь мы помочь не сможем, вам нужно перевезти ее в столицу.

– Но вы говорили, что она может не выдержать дороги.

– К сожалению. Либо вам стоит пойти на риск, либо прощаться с ней уже сейчас.

Их предупреждали, что с ослабленным здоровьем Мирай не стоит рисковать и заводить ребенка. Но боги распорядились по-своему. Единственная близость во время медового месяца в зимнем коттедже дала жизнь их ребенку, и Мирай ни в какую не желала прерывать беременность.

Кадир чувствовал себя подавленным. Та близость была предательством против себя и обманом Мирай, ведь он до сих пор страдал по Лейсан. Он был не готов к полноценному браку, и, тем более, к ответственности за ребенка.

Но мать поддержала Мирай, уверенная, что малыш сплотит их брак. Жена же позднее призналась, что Кадир просто не дал бы ей шанса стать матерью, потому что он продолжал избегать близости с Мирай.

А теперь из-за своего упрямства и нежелания подождать, пока восстановится здоровье, Мирай была на грани смерти.

Может, на нем проклятье и он теряет близких женщин, которые доверили ему свою жизнь?

– Мама, что делать с младенцем?

– С твоим сыном? Говори прямо! Он твой сын и наследник рода.

Госпожа Азра тоже была не в себе. Она, как и Кадир, не покидала палаты снохи.

– Оставим его в особняке, наймем кормилицу…

– Не-е-ет, – еле слышно прошептала Мирай. – Он поедет со мной. Я хочу быть с моим сыночком…

Кадир облегченно вздохнул. Мирай сама сделала выбор. Она готова рискнуть и поехать в столицу. Если бог видит, он поможет, даст им еще один шанс.

– Мама, мы все вместе едем в столицу. Я сейчас же все устрою по перевозке.

– Хорошо, сын мой. А я позвоню сватьям. На эти дни можем остановиться у них…

– Зачем? У нас есть квартира в Стамбуле.

– Ее подготовка займет слишком много времени. Не глупи. У нас нет на это сил. К тому же Доган будет в радость понянчить малыша.

Кадир поморщился. С Эсмой сложились очень непростые отношения, и провести месяц в ее обществе – то еще испытание.

С другой стороны, ребенок будет под присмотром, а сам Кадир будет при больнице. Там же и комнату в больничном отеле снимет.

– Пусть будет так, – проговорил он. – Мирай, мы сделаем все, что в наших силах.

И это последнее, что он сказал своей жене и что она услышала от него.

Мирай ввели в искусственную кому, чтобы легче перенести поездку, но она больше из нее не вышла.

Кадир мерил больничный коридор, не в состоянии унять нервный озноб. Почему некоторые ошибки невозможно исправить никакими деньгами, никакими связями и лучшими врачами?

В одной из палат раздался надрывный плач. Кадир остановился, смотря на убитую горем молодую женщину, склонившуюся над накрытым одеялом телом маленького ребенка.

Её горе было необъятным, не сравнить с его потерями, и все же… Разве можно сравнивать боль, когда сердце разорвано в клочья? Кому важны причины?

Он отвернулся, не в состоянии наблюдать над чужим горем, сделал шаг прочь и тут же встал как вкопанный, услышав голос принадлежащий Лейсан. Его Лейсан.

– Утешься. Сердце будет болеть, и потеря не забудется. Но время вылечит и эту рану… Только оставь её в памяти. Пока ты помнишь ее, она будет любима и обласкана в небесах. Согрей ее не горькими слезами, а светлой грустью.

Его сердце готово было выскочить из груди. Кадир повернулся к Лейсан… Но увидел совершенно чужую женщину, склонившуюся над скорбящей.

Он просто на секунду поверил.

На секунду ожил.

На один удар сердце встрепенулось.