Слушая сердцем

Так понял, что для Ольги Семёновны это любимый деликатес. Знал бы, принес ей пакетик замороженных улиток из супермаркета.

– Считаешь ли ты себя успешным студентом, Давид? – продолжил допрос ректор, подавая жене стакан воды.

– Я не учусь для показательной успешности. У меня есть свои цели, и я иду к ним, – кратко отвечаю и добавляю: – Мне уже можно сесть за стол или нужно ждать звонок на перемену?

– Да-да, конечно, садись, – разрешает мама синеглазки, переглянувшись с насупленным ректором.

Фуух… Наконец-то. С этими учеными и с голоду умереть можно.

После тренировки на скейтах дома не успел поесть, торопился на званый обед. Поэтому пока не продолжился экзамен, набрасываюсь на еду.

Родители делают небольшую паузу. Тори старается уделять мне внимание. Опускает руки на уровень коленей и показывает два жеста: «Ты молодец». Так вроде бы и ничего. Но я поражаюсь тому, что она говорит со мной на моем втором языке.

– Я начала учить, – тихонько объясняет то, что поняли только мы вдвоем со смущенной улыбкой.

Впервые в этом научном доме, чувствую себя отделенным чертой. Где есть только я и она. Ставится неважно, какие еще последуют испытания. Моя девочка думает обо мне, и я очень надеюсь… останется со мной, независимо от решения ученых родителей.

Продолжение следует…

И вот уже вопросы зашли, кем я себя вижу – не вижу. Пока я только мечтаю об этом, но стараюсь говорить с уверенностью. Мое стремление стать хирургом в больнице и проводить операции по восстановлению слуха не вижу смысла скрывать.

Подсознательно жду вопросы по поводу своих слуховых аппаратов. Понятное дело, что они заметили.

Мне сложно прочесть на их лицах эмоции. Ничего похожего на пренебрежение или брезгливость. Но и приятным не веет. Ректор ведет себя точно также ровно, как и в универе. Строгий цепкий взгляд из-под нахмуренных бровей. Мать Тори, только при упоминании о моллюсках бурно отреагировала. А я еще думал, что синеглазка сдержанная девочка. Да она бурлит от эмоций как лава в вулкане среди своей родни.

– Наша дочь принадлежит к династии ученых, – делится новыми подробностями Ольга Семеновна, – И мы хотим видеть ее в науке. Чем ты, врач без амбиций, сможешь ей помочь продвинуться в науке?

Мне не привыкать ломать династии. Они просто еще об этом не знают. Мой отец, наверное, так и не смирился с тем, что сын получился неполноценным. Именно на мне военная линия оборвалась…

– Специально я не собираюсь помогать или толкать вашу дочь ни-ку-да, – воспоминания о моем отце задели больную тему, – Я могу делать все, чтоб моя Тори стала счастливой. И поддержу любое решение, которое она примет сама.

Глава 25

Вика

Вижу по лицам, родителям не понравился ответ Дейва. Постороннему человеку сложно заметить. Но я-то знаю, что значит переглядывание и поджимание в линию губ.

Сравнивая вчерашний обед, где я почувствовала себя четвертой лишней и сегодня – ощущение «лишней» не ушло. Но только теперь я не одна, а с Дейвом. Вдвоем.

Он без опаски и предубеждений спокойно говорит о том, чём я могу только втайне мечтать. Смотрит на меня с упреком, не скрывая «радости» от такого сюрприза с ректором. И мне не нужно догадываться, что нравится ему, а что нет. Просто и открыто я получаю все ответы, независимо от своего желания.

Под влиянием нахлынувшего острого тепла в груди, беру Дейва за руку, опуская к себе на колени. Переплетаю наши пальцы с готовностью быть с ним в одной команде.

Так-то лучше. Теперь мне почти ничего не страшно.

В меня будто вливается от него уверенность. Через кожу, по венам, и попадает прямо в сердце.

– Синеглазка, что с тобой? Сок слишком горький? – улавливает он моё воинственное настроение, подшучивая на свой манер.

Не хочу его расстраивать, поэтому скорее показываю улыбку, внутри себя заранее предвидя приговор родителей.

– Все хорошо, я задумалась просто, – спешу растворить в нем следы подозрения, и знаю, что Дейв понимает больше, чем показывает.

– Чем ты еще занимаешься помимо учебы, Давид? – как бы, между прочим, интересуется мама, но я понимаю, что она надеется услышать о значительных заслугах, цепляясь за каждую ниточку.

– Хватит уже допросы устраивать! По-моему, всё обсудили, – я не выдерживаю и начинаю психовать.

– А почему же хватит? – усмехается Дейв, вижу – включил шутника, и остановить его будет сложно. – Да у меня полно всего, чем похвастаться можно. Вот к примеру, играю в футбольной команде академии.

– Это той, что ни разу не выиграла, и я собираюсь уволить тренера?

Уточняет ректор, забивая очередное очко против Дейва.

– Давид еще скейтбордингом занимается. И знает разные трюки, – я не сдаюсь и помогаю расширить список достижений.

– У меня один студент тоже катался на скейте, пока ноги не сломал, до сих пор хромает, – мама тоже захотела добавить себе очко.

Итого: мы в полном пролёте.

– Та-ак я же еще работаю в рекламе! Перед вами сидит опытный переводчик жестового языка, – с важностью заявляет Дейв, подмигивая мне, вроде как «все под контролем», – У меня ого-го какие заказы поступают. Там и наука, и что угодно попадается.

– И что же ты переводил в последний раз? – уже с большим интересом обращается к нему отец.

Ха! Сейчас и мы заработаем очко.

Поворачиваюсь к Дейву в ожидании ответа.

– Рекламу подгузников! – у родителей глаза полезли на лоб, свои я не видела, – Вы думаете там все просто? Очень по-научному переводил, – добавляет он, гордо расправив плечи. – Там каждый слой с продуманной учеными целью разработан. Даже в космос надевают перед вылетом.

Вот уже любитель правды. Лучше бы про перевод моллюсков сообщил.

Эхх… Помахала очкам перед родителями воображаемой рукой.

Вот в этот самый момент я понимаю, что пора бы обед заканчивать. Уж больно он затянулся. Еще немного и отец начнет выставлять диагнозы. И так подозреваю, что у нас с Дейвом они будут похожие.

– Давиду уже пора, – поднимаюсь от стола. – Его заказы ждут.

– Понимаю и боюсь уточнять какие, – кивает папа, – Удачи тебе во всем, Давид. Полагаю, что она тебе пригодится.

– Береги себя на скейтах, – бросает вдогонку мама.

Мы выходим в прихожую. Оглядываюсь назад, убедиться, что остались одни.

– Завтра в универе я тебе все скажу, Дейв, – говорю ему вполголоса. – Ты только, пожалуйста, ничему не удивляйся.

– С тобой, синеглазка, мне это не грозит.

Хочется ответить ему взаимно, но теряются фразы под напором короткого поцелуя. Крепко-крепко прижимает он меня к себе. Так, будто показывая, насколько я дорога ему. Пусть всего на миг. Но для меня этот кусочек минуты стоит больше, чем два напряженных дня.