Принцесса из провинции

«Проклятие, – чертыхнулся про себя Тим. – Папа, дедушка… Для кого это словесное шоу? И куда подевались мама и бабушка? Но если родственники на самом деле существуют, как они отнесутся к тому, что их дочь станет фиктивной женой великовозрастного жеребца?»

– А денег на репетиторов хватит? – вдруг раздраженно спросил Тим, не поверив ни единому слову девушки. Он старался сдерживаться, но получалось почему-то плохо.

– Не знаю, – пожала Настя плечами, отодвигая в сторону пустую тарелку. – Мы забыли заказать десерт.

– Не хочу сладкого, – покачал головой Тим. – А вот кофе бы выпил.

Настя кивнула и попросила у официанта два бокала латте макиато.

«Ребенок», – фыркнул про себя Тим.

Он давно вышел из того возраста, когда после обеда пьют молоко, пусть и с кофе.

– Замужество, как запасной вариант из создавшейся ситуации, не рассматривается? – спросил он, не пытаясь скрыть издевку в голосе.

– Рассматривается, – холодно отозвалась Настя. – При условии, что встретится порядочный мужчина.

– Порядочный? – изумленно поинтересовался Тим. – А твои методы добиваться своего порядочны?

Девушка резко подскочила с места и опрокинула хрустальный айриш-бокал. Она не успела его поймать или побоялась испачкать рукава пиджака остатками молока – бокал скатился по столу и упал на пол, разбившись вдребезги и забрызгав ее босоножки латте.

– Сядь! – рявкнул Тим. – Мы недоговорили.

Настя испуганно глянула на него, подогнула колени и снова опустилась на стул, всем своим видом показывая, что она проклинает тот момент, когда вчера согласилась пообедать с начальником отдела вычислительных систем.

– Значит, так, дорогуша, – произнес Тим как ни в чем не бывало, но при этом внимательно наблюдая за реакцией девушки. – Мне твоя игра ни к чему. Оставь это для других – для своих благодарных зрителей. Придет время, думаю, мы все же поженимся, ты родишь ребенка. На этом наши отношения закончатся.

Настя молчала. Она не знала, что сказать в ответ. Слова мужчины, сидящего напротив за столом, ее сильно напугали. Почему она должна выходить за него замуж, рожать детей? Тут какая-то ошибка. А, может, и нет никакой. Отец тоже кричал что-то о замужестве. Но больше ее поразил тон, с которым произнес слова Тимофей. У отца порой случались такие же неконтролируемые вспышки гнева. Именно поэтому она и уехала из дома, сбежала по сути. Но ее словно преследовал злой рок. Дедушка обещал тихое райское место, чтобы отсидеться в научном институте под крылом его старинного друга, пока отец не успокоится. Что ни говори, но тот пришел просто в ярость, когда узнал, что его дочь никуда не зачислили. В пед она могла, конечно, поступить, но туда сама не захотела.

Но как выяснилось теперь, друг деда оказался академиком, более того, директором этого самого «райского» института. А Настя попала не только под прицел любопытных глаз, но и стала притчей во языцех, судя по всему. Может, уволиться, пока не поздно? Не любила она такого пристального внимания к своей персоне. Найти работу попроще, где была бы незаметней – продавцом, например, в каком-нибудь супермаркете. На какое-то время, если не шиковать, денег, что сунул дед перед ее позорным бегством из дома, хватит. А там, глядишь, и отец успокоится, да и сама Настя что-то может. А заниматься она будет без репетиторов. А в институт согласилась пойти на работу опять же только потому, что университет рядом – удобно добираться без пробок и опозданий на подготовительные курсы по вечерам, организованные для таких, как она. Повезет, напишет контрольную одну, затем вторую, которые здесь гордо именовали олимпиадами, может, и ЕГЭ по математике пересдавать не придется – просто зачислят на факультет по результатам олимпиад.

– Ты все поняла? – спросил Тим.

Настя встрепенулась и кивнула. Она ничего не слышала, что говорил мужчина, погруженная в свои невеселые думы. Зачем спорить со старшими? Спросили – ответила, если надо, повторила сказанное. Будь мама жива, не допустила бы подобного с ней обращения. А молодой мачехе глубоко на нее наплевать. Хоть козни против нее не строила, давала спокойно жить в доме – и на том спасибо.

– Вы пообедали? – подняла Настя глаза на Тима и тут же их опустила.

– Спасибо, – ответил тот. – Все было очень вкусно, но рассчитаюсь я сам. И за разбитый бокал тоже, – продолжил тоном, не терпящим возражений.

Настя кивнула. Не было ни сил, ни желания спорить или что-то говорить в ответ. Вроде бы как она пригласила приятного во всех смыслах мужчину на обед, но оказалось, что не такого уж и приятного, и не пригласила вовсе.

– Вас отвезти в институт? – задала она очередной вопрос после недолгого, но напряженного молчания.

– Нет, спасибо, не стоит беспокоиться, – еще раз поблагодарил ее Тим. – Мне надо съездить тут в одно местечко. Я вызову такси, так будет проще.

Тимофей солгал. Он что, дурак подкатывать к институту на «Пежо»? Отъезжать от корпуса в лесу – одно, но возвращаться, да еще и в копании с новенькой директорской протеже – совсем другое. Не хотел, чтобы кто-нибудь видел его, подъезжающим к институту в смешной машинке, не желал становиться посмешищем в глазах коллег. Да и женитьба на провинциалке не такой уж и хороший вариант. Ошибся он…

Настя не поехала к себе в лабораторию, а, поставив «Пежо" на стоянке перед главным корпусом института, поднялась на второй этаж в директорскую приемную. И плевать, что секретарша без всяких намеков, а прямо в лоб, пыталась объяснить наглой новенькой, мол, посетителей академик принимает исключительно по предварительной записи и в указанные на дверях часы приема.

– Я его лаборантка, – упрямо повторила Настя. – И у меня дела, не терпящие отлагательств.

Секретарша посмотрела на девушку, как удав на кролика, но та гипнозу не поддалась и взгляда не отвела. Тогда женщина все же соизволила вылезти из-за стола, заставленного телефонами разных расцветок и форм, как в кабинете правительственной связи, покачивая широкими бедрами, она продефилировала к двери и без стука распахнула ее настежь.

– Борис Леонидович! – прокричала секретарша прямо с порога. – К вам тут рвется ваша новенькая лаборантка.

– Пусть войдет, – раздался приятный мужской голос, почти бас, из недр помещения.

Настя протиснулась мимо полненькой секретарши внутрь кабинета. Та фыркнула ей вслед и захлопнула дверь с громким стуком.

«Сучка крашеная, – без злобы выдохнула Настя. – Такая же злобная, как мачеха. Если спит с академиком, думает, ей все дозволено».

– Ну, рассказывай, Настя, что случилось? – спросил Борис Леонидович девушку, пришедшую к нему в неприемные часы.

Это именно с его подачи внучку его и внучку лучшего друга, родившихся в один день и неожиданно названных родителями девочек одинаково, стали именовать сначала Настася и Настуся, чтобы не путаться, а потом имена сократили до Тася и Туся.

У Таси вдруг полились слезы ручьем – сказалось нервное напряжение последних дней, а последняя стычка с секретаршей на пороге кабинета академика доконала вовсе.

– Ну-ну, – академик быстро и легко, несмотря на возраст, подошел к ней, вынул из кармана пиджака носовой платок и, взяв девушку за подбородок, вытер ей слезы, как дома сделал бы дедушка. Вместо того чтобы успокоиться, Настя заревела еще сильнее, как девчонка, упавшая и разбившая коленку, а не взрослая девушка.

– И все же, что произошло? – переспросил Борис Леонидович.

Он взял Тасю за руку, подвел к своему креслу и насильно усадил девушку в него. Сам сел на стул рядом.

– Рассказывай, – приказал.

– Зря дедушка обратился к вам за помощью, – всхлипнув в очередной раз, прошептала Настя.

Она прекрасно понимала, что повела себя недостойно взрослому самостоятельному человеку, и теперь пыталась сохранить хотя бы остатки достоинства.

– И ничего не зря.

Борис Леонидович поднялся со стула и прошелся пружинистой походкой по просторному кабинету туда-сюда. Настя отметила про себя, что академик выглядел просто прекрасно, несмотря на возраст. От деда она постоянно слышала, что он продолжал играть в теннис круглый год, как в молодости, устраивал летом заплывы на водохранилище. Вот ей бы так. На бег по утрам и на тот силы воли не хватало.

– За два дня ты сделала больше, чем предыдущая лаборантка за полгода, – проговорил академик.

Но Тасе показалось, что слова сказаны лишь для того, чтобы ее успокоить, вселить в нее уверенность, не более того.

– Опять же я с репетитором по математике договорился, – продолжил Борис Леонидович, останавливаясь напротив Таси.

– Не стоило беспокоиться, – потупилась девушка.

Она всегда испытывала смущение, когда напрягала людей. Старалась без особой нужды этого не делать.

«Все, что можно купить за деньги, должно быть куплено, а не получено нахаляву. Пользы от халявы мало, и ее нельзя вернуть, если она не понравилась», – так любили повторять ее отец и дед.

– Стоило. Это любезный взаимный обмен, – усмехнулся академик и улыбнулся. Его строгое лицо помолодело стразу лет на десять. – Молодой человек…

Теперь улыбнулась Настя – что для его деда, что для Бориса Леонидовича все, кто моложе их хотя бы лет на десять, именовались молодыми людьми.