ЭРА РОЖ. Роман с газетой

Приглашаю к обсуждению этой темы всех наших читателей. Давайте вместе искать рецепты, как не уродовать с самого рождения человеческую натуру. Анна Корвет

колонка редактора Что бы предпринять?!

В последнее время на государственном уровне много говорится о поддержке малого и среднего бизнеса. Что думают об этом обычные граждане? Выясняю это на улицах у случайных прохожих. Замечу сразу, разговор со всеми начинаю вот такой фразой: «Здравствуйте! Не согласитесь ли сказать несколько слов для газеты?» На мой взгляд, вполне корректно и вежливо. Но встречались и такие ответы: «Да пошёл ты!» или «Чё надо?» Всё же о культуре речи поговорим в другой раз, а сейчас назову мнение представителей разных слоёв общества.

Бухгалтер Светлана считает проблему бизнеса запущенной, брошенной на самотёк. Государству, по её мнению, следовало изначально устанавливать продуманные правила ведения бизнеса, со всенародным обсуждением. А то ведь бросили клич: «обогащайся, кто как может!» и всё! Конечно, за два десятка лет изменения в процессе государственного регулирования происходили. Времена дикого бизнеса прошли, но неудовлетворённости хватает у всех: и у предпринимателей, и у потребителей. Благодарю Светлану и подхожу к молодой девушке, как оказалось – студентке. Кира учится на пятом курсе экономического факультета. Почти эксперт, думаю. Собеседница говорила охотно, в основном о своих мечтах. Желает создать салон модной одежды, привлечь модельеров. Вот бы кто-нибудь спонсировал! Да, девушка пошла не в тот ВУЗ. Домохозяйка лет пятидесяти (посчитала не важным называть имя) к бизнесу относится отрицательно, если рассматривать его как частное делопроизводство. Изобилие товаров в магазинах не особенно радует, когда задумываешься о качестве. Ядовитая водка, бесполезные лекарства, неизвестно чем нашпигованная колбаса, универсальная добавка пальмовое масло – это только начало бесконечного списка претензий.

Следующий собеседник – пенсионер Иван Петрович – продолжил её размышления, делая обстоятельные выводы: «У нас в стране капитализм возник не в результате развития, становления, как во многих странах, а как бы „вдруг“. И крупные собственники появились сразу, не пройдя этапа взращивания своего дела. Многие из них не создавали ничего, не трудились напряжённо. Можно сказать, с неба свалилось богатство. Большинство предпринимателей занимаются своим делом лишь потому, что оно прибыльно, или если ниша рынка не особенно конкурентная. Торговлю мясом или овощами вряд ли можно считать призванием. Частник, даже если получает большую прибыль, редко задумывается о новшествах. К примеру, небольшая авиакомпания разве станет покупать новейшие самолёты – летают старые и ладно, лишь бы прибыль была. Вот, почему в стране приватизация расширяется? Считается, что частное производство более эффективно. Давайте разберёмся – почему? Хозяин более заинтересован в успехе своего дела, чем назначенный государством руководитель. Он будет не восемь часов думать о производстве, а все двадцать четыре: как не обанкротиться, не отстать от конкурентов. Но разве это решающий фактор? Думаю – нет! Когда государство создаёт предприятие, учитывает развитие инфраструктуры, необходимость дать социальные гарантии работникам и так далее. А у частника зачастую даже охрана труда на последнем месте. Государству приходится выполнять свои обязательства, даже если производство убыточно. А частнику лишь бы выжить. И если один предприниматель обанкротится – придёт другой. То есть конкретный вид деятельности постоянно существует. Мы говорим об эффективности, а там – сломанные судьбы. Предприниматель рассчитал будущее дело, взял кредиты, а кто-то другой более дальновиден – в итоге первый прогорел, всего лишился. И ещё об эффективности: частное производство более эффективно для… самого частника, а не для государства. Простейший расчёт: государственный объект выдал сто единиц продукции, а частный, допустим, триста (в три раза эффективней). Из этих трёхсот единиц заплатит налог в пользу государства – тридцать девять единиц (тринадцать процентов). Так что государству выгоднее иметь: сто или тридцать девять. Вся эффективность оседает в карманах частников. И какая от этого польза пенсионерам, бюджетникам?! Наконец, почему природные ресурсы, которые никто не создавал, должны работать на небольшую часть населения страны?! Я лично не против, а даже приветствую частное предпринимательство в сфере услуг, в лёгкой промышленности. А нефть, газ, уголь, древесина и тому подобное должны принадлежать всем. Основные виды транспорта тоже необходимо контролировать государству, как собственнику». Вот так уверенно и обстоятельно высказал своё мнение Иван Петрович. Видимо много размышлял об этом.

И, как всегда, приглашаем к обсуждению читателей.

Глава возмущения

В приёмной Генерального директора «Антомита» Белоглазова собрались ожидающие его партнёры и подчинённые.

Особо нетерпеливые то и дело обращались к секретарю Ларисе (утончённая элегантность – такое определение сделал ей шеф, намекая на худобу), но и она не знала, когда появится босс.

Неожиданно резко распахнулась дверь кабинета. Плотный, но подтянутый и мускулистый (лишь живот немного выпячивался) Белоглазов появился в проёме взъерошенный и раскрасневшийся.

– Так вы здесь… уже, оказывается? Начала Лариса, но заткнулась от предостерегающего взгляда.

– Заходите все, – сказал Викентий Елистратович, а сам остался стоять у двери, лишь чуть посторонился. Когда в кабинет уже вошли несколько человек, директор прошёл к своему «трону» (так называли его неслыханно дорогой стул). Он окинул вошедших взглядом, потом объявил неожиданное для всех решение: – Заседание проводить не будем. Принимать отчеты сегодня не стану. Всё – завтра. Шестов остается, остальных не задерживаю.

Привыкшие к неукоснительному соблюдению требований Генерального, посетители покидали кабинет. Лариса глядела на выходящих людей и опытным взглядом заметила среди них женщину, которой не было в приемной вместе с другими ожидающими. «Значит, она находилась в кабинете вместе с Викентием. Вдвоем! Поэтому он и пригласил на минутку всех, чтобы она вышла в толпе не примеченной. Но, не для меня!» – сделала вывод Лариса. Довольная собой, она стала возбуждённо переговариваться с «Петькой» – молодым человеком по имени Виталий. Он был кем-то вроде ординарца при директоре, и, по меткому определению одного острослова, напоминал чапаевского Петьку – отсюда и прозвище.

– Пе… Виталя, а вот скажи, – Лариса старалась говорить как можно ласковее, – много ли любовниц у шефа?

– Тебе-то зачем знать? Не думаю, что ты стремишься влиться в их число.

– По-нятно. Значит, их много. – В её памяти промелькнуло воспоминание о событии, когда она едва не пополнила «копилку» Викентия. Тогда Лариса быстро успокоила его напористость всего одной фразой: «Я нужна вам всего на одну ночь или же на долгую плодотворную работу?»

– Я не говорил такого, потому что не знаю, – поспешно заверил Виталя, словно остерегаясь ляпнуть лишнее.

– Сказал-сказал!

«Дзинькнул» сигнал переговорного. Лариса нажала кнопку и услышала в миниатюрном наушнике вопрос Белоглазова:

– Почта была?

– Несу! – Взяла со столика кипу бумаг и вошла в кабинет. Директор и его ближайший помощник по особым поручениям Олег Шестов стояли у окна, напротив друг друга. Замолчали и посмотрели на секретаря. Лариса водрузила почту на рабочий стол Викентия, – вот, – и, не услышав иных приказаний, вышла.

Генеральный подошёл к столу, переворошил принесенные бумаги, взял в руку газету и потряс ею в воздухе.

– Ещё одна такая лежит у меня в столе. Сам я не читаю газетёнок – время терять жалко! Знакомый подсказал, поинтересуйся мол, что про вас пишут. Вот, читай, – Белоглазов развернул газету так, что перед глазами Шестова оказалось название. – Эра рож, называется. Видишь?! Что это означает? По-другому, понятливей, вроде как «время уродов». У кого рожи? Только у уродов. Это кто уроды? Мы, что ли, с тобой уроды? Это я, хозяин многого, урод? Кто позволил этим писарчукам оскорблять уважаемого человека?! – Он багровел лицом и продолжал махать газетой перед Олегом, словно тот и есть «писарчук».

Викентий Елистратович, надо отдать ему должное, умел моментально успокаиваться, отвлекаясь на конкретные дела. Он сел за стол, знаком указал на стул, достал из ящика своего стола газету, протянул её собеседнику.

– Прочти, чтобы быть в курсе, так как тебе поручаю разобраться с этой «рожей эры».

– В смысле? – произнес недоумевающий Шестов, не решаясь задать более конкретный вопрос.

– Там указан автор писанины про наш комбинат – некто Котов. Разузнай: кто этот Котов, чья газетка, одним словом – кто за всем этим стоит. Поговори, сделай внушение, чтоб думали, прежде чем лезть в чужие дела. Как сам понимаешь, я должен остаться в стороне. Включи мозги и поаккуратней, поинтеллигентней.

Если бы Шестова видела в этот миг Лариса, она бы сказала, что он ошалел. А директору состояние подчиненных было просто неведомо. Дал указание и всё тут!

– Ну, ступай! Надеюсь на тебя! – услышал Олег напутствие Белоглазова.

В приемной никого не было и Шестов решил посоветоваться с Ларисой – она могла дать толковый совет. Но её вызвал босс, и Олег не стал ждать.

Глава пятая. Материалы еженедельника «ЭРА РОЖ» №3

Школьная демократия

Продолжая тему, поднятую в предыдущих номерах, ищу ответы в школе. Не буду называть конкретную, в которой побывала: мой визит не был журналистским расследованием или проверкой (газета – не контролирующий орган). Имена собеседников сочла нужным изменить.

Первая беседа состоялась за оградой школьного двора. Четверо учащихся, на вид восьмых-девятых классов, среди них одна девушка, расположились за развесистым деревом (не видны с крыльца главного входа) и курят, не прерывая оживлённую беседу. Издалека расслышала лишь два неприличных слова, а когда подошла ближе – разговор оборвался. «Это – уже неплохо, – подумала я, – бывает, что не стесняются!»

– Здравствуйте, молодые люди! Можно поинтересоваться: вы из этой школы?

– Да, а что?

– А я из газеты. – Достаю и включаю диктофон на глазах у них. – Хочу поговорить с вами, узнать ваше мнение о том, что окружает всех, и вас в том числе, в нашей повседневной жизни. Вы ведь не заняты?! Отдыхаете, так сказать.

– У нас скоро перемена заканчивается, – говорит девушка, видимо не расположенная отвечать на предугадываемые ею вопросы, и бросает в сторону-назад сигарету.

Я решила не спрашивать о курении, хотя часто интересуюсь у молодых, откуда у них эта мерзопакостная потребность – травить себя ядом, получая при этом удовольствие сомнительного качества. Я тоже умею предугадывать, и зная, что бы мне ответили на вопрос о курении, сразу начинаю с интересующего меня понятия:

– Скажите, ребята, что в вашем понимании означает демократия, и как конкретно она проявляется в школе? – Молча смотрят на меня с недоверием. Тогда ободряю их: – смелее, это не экзамен, а просто беседа.

– Это – свобода самовыражения: можно смело высказывать своё мнение, делать что хочешь, если, конечно, не криминал, – начинает один (имена я не стала спрашивать специально) и смеётся над серьёзностью своих слов.

– Да какая демократия! – перебивает второй. – Вот если бы я сам решал, ходить мне в школу или нет – тогда демократия, а так – тоталитаризм! – «спотыкается» на последнем слове.

– А твоё мнение? – обращаюсь к третьему подростку.

– В школе, да и везде, я думаю, есть немного демократии, а в основном сплошь законы, правила, нормы – это нельзя! сюда не лезь!

– А если эти «нельзя» и «не лезь» установлены не государством, а обществом за многовековую историю – это не демократия разве? – интересуюсь я.

Парни пожимают плечами. Девушка вступает в разговор:

– Чтобы рассуждать о чём-то компетентно, нужно серьёзно изучить этот вопрос, а мы ещё как следует политологию не изучали! Так что приходите через два года – в выпускном классе будем более подкованы. А сейчас извините: нам надо идти!

– Спасибо! Удачи вам! – напутствую вслед, при этом отмечаю, что в компании верховодит девушка.

Ребята уходят, «второй» оборачивается и с интересом смотрит на меня. Я следом за ними направляюсь в помещение.

Вхожу одновременно со звонком. Шумные передвижения превращаются в неуправляемую беготню. Вскоре коридоры пустеют. Подхожу к дежурным вахтёрам (две женщины неподалеку от входа), называюсь корреспондентом и высказываю желание пройти по школе. «Пожалуйста, – соглашается одна, – только директора в школе нет, а завуч занята». Иду дальше. Из столовой выбегают трое мальчишек, жуют на ходу. За столами продолжают сидеть несколько учащихся. Присаживаюсь к двум девочкам, как оказалось – из шестого класса. У них на столе учебники.