Невмешательство и свобода торговли. История максимы Laissez faire et laissez passer

Сведения Тюрго

В тексте панегирика в издании сочинений Тюрго, которое было предпринято в 1808–1811 гг. Дюпоном де Немуром и которое позднее было взято за основу при его перепечатке Эженом Дэром (1844), содержится лишь одно мимолетное упоминание по этому поводу, которое, однако, исчерпывающим образом показывает, что соответствующий фрагмент был правильно процитирован Гарнье, а не Ж. Б. Сэем.

Там действительно говорится: «Известны слова месье Лежандра месье Кольберу: Laissez-nous faire». При этом, по мнению Тюрго, экономические взгляды его героя соответствовали этой максиме. Вот только сам ученик ничего не знает о том, что авторство этого изречения приписывают его учителю и другу.

Если теперь мы зададимся вопросом, почему же Ж. Б. Сэй решил указать в этой связи все-таки на Гурнэ, то ответ на него проясняет следующее обстоятельство.

Примечание Дюпона де Немура

Первый издатель сочинений Тюрго (Дюпон де Немур) предпослал «Похвальному слову» примечание, в котором сделал несколько исторических комментариев относительно секты физиократов. В этом предваряющем сообщении без какой-либо увязки с текстом самого «Похвального слова» авторство максимы приписывается Гурнэ в следующих словах: «Он (Гурнэ) вывел эту аксиому: laissez faire et laissez passer». Ж. Б. Сэй, хотя и ссылается на Похвальное слово, сам следует дюпоновскому примечанию, а не тексту панегирика Тюрго. Какое же сведение является верным? Скажем сразу, что кажущиеся противоречащими друг другу сообщения могут быть при определенном подходе взаимно согласованы.

Две части формул

Если более внимательно присмотреться к нашей формуле, то можно заметить, что она состоит из двух частей, каждая из которых представляет собой самостоятельную максиму; хотя между ними имеется определенное сходство, тем не менее они отнюдь не тождественны по смыслу. Laissez faire означает свободу производства (свободу предпринимательства), в то время как laissez passer означает свободу обмена (свободу торговли), – точно такую же формулировку сегодня содержит выдаваемое французскими таможенными службами разрешение на провоз товара.

В «Похвальном слове» Тюрго говорит только о laissez faire. Эта часть значительно старше по происхождению, чем формулировка Гурнэ. Несколько иначе обстоит дело с максимой laissez passer. Эта вторая часть, благодаря которой максима только и становится полноценной, не встречается в период до физиократов или экономистов, как они себя первоначально называли и как называли их[18 - Название «физиократы» впервые появилось после выхода в свет подготовленного Дюпоном де Немуром сборника «Physiocratie ou constitution naturelle du gouvernement le plus avantageux au genre humain» (Yverdon, 1768). В этом же сборнике (т. 1–2) опубликованы основные экономические работы Франсуа Кенэ.].

Поэтому когда Дюпон и его последователи приписывают авторство ставшей сегодня расхожей формулы парижскому интенданту торговли, в то время как Тюрго связывает происхождение по крайней мере ее первой части с именем Лежандра, то, по-видимому, обе версии имеют право на существование при той оговорке, что Гурнэ только дополнил изречение, но не был его первым автором.

Поскольку, как выяснилось, максима в ее более краткой форме действительно появилась в литературе задолго до физиократов и до Гурнэ, что еще будет показано дополнительно, наше исследование должно быть, таким образом, разделено на две части: сначала речь пойдет об истории происхождения исходной формы, а затем о дополнении к ней.

Также будет необходимо провести различие между конкретным событием, благодаря которому изречение как таковое получило жизнь, и его выступлением в роли теоретического принципа.

Какие же более подробные сведения об обстоятельствах появления на свет первой формулировки мы можем почерпнуть из тех сообщений, которые связывают происхождение девиза с именем Лежандра?

Laissez-nous faire!

Сообщения о Лежандре

Чаще всего ссылки на Лежандра встречаются в англоязычных экономических трудах. Намек на его авторство привлек наше внимание еще у Трэверса Туисса. Далее имя Лежандра упоминается в «Лекциях по политической экономии» шотландского философа-моралиста Дугальда Стюарта, изданных как третья часть его морально-философской системы В. Гамильтоном в 1856 г. В сообщении, которое мы там находим[19 - Vol. II. P. 33.] и которое было заимствовано из «Принципов торговли»[20 - Works by Sparks. Vol. II. P. 383. Эта работа, как известно, не может рассматриваться как собственное произведение Б. Франклина. Согласно одной из сносок в полном собрании его сочинений, она была сначала написана неким Джорджем Уотли, а затем отредактирована и дополнена Франклином.] Бенджамина Франклина, вышедших в 1774 г., говорится следующее: «When Colbert assembled some wise old merchants of France and desired their advice and opinion how he could best serve, and promote commerce, their answer after consultation was in three words only: Laissez-nous faire, Let us alone» [ «Когда Кольбер собрал несколько знающих старых коммерсантов Франции и попросил их высказать свое мнение и дать совет относительно того, как ему наилучшим образом организовать и развивать торговлю, то после обсуждения их ответ состоял всего лишь из трех слов: Laissez-nous faire, Оставьте нас в покое»]. Здесь же в непосредственной связи мы также находим другое похожее замечание: «It is said by a very solid writer of the same nation, that is well advanced in the science of politics, who knows the full force of that maxim, Pas trop gouverner not to govern to much» [«Pas trop gouverner — не управлять слишком много, было сказано одним очень уважаемым писателем той же страны, весьма передовой в науке о политике, который понимает всю силу этой максимы»].

Жан-Батист Кольбер (1619–1683)

Эта история была довольно известна в XVIII в. Так, в частности, примерно в то же самое время ее воспроизвел знаменитый естествоиспытатель и философ-моралист Джозеф Пристли в «Лекциях по истории и общей политике» (1788). Там о Кольбере говорится: «He would have done better, had he listened to the advice of an old merchant, who, being consulted by him about what he should do in favour of trade, said: laissez-nous faire, leave us to ourselves» [ «Он поступил бы лучше, если бы послушался совета старого купца, который на вопрос о том, что ему следует предпринять в пользу торговли, сказал: laissez-nous faire, предоставьте нас самим себе»].

Источник сообщения о совещании с Кольбером

Наиболее ранний исторический анекдот, если не говорить о самом изречении, на который я натолкнулся, был опубликован в парижском журнале «Oeconomique» в 1751 г., т. е. еще до физиократов. Более обстоятельно мы займемся им чуть позже. По всей видимости, эта история стала источником большинства всех последующих ссылок на эпоху Кольбера вне пределов Франции. Он привлек к себе внимание и был не только переведен вместе со всеми возражениями на немецкий язык[21 - Под заглавием «Полезные сочинения о свободе торговли. Перевод с французского». Издано Ж. Фюмоном. Прага и Вена, 1782 (Merkw?rdige Schriften von der Freiheit des Handels. A. d. Franz. Herausgegeben von J. M. D. Faumont. Prag und Wien, 1782).], но и напечатан в английском сборнике наиболее заметных статей[22 - Ideas, Essays on Commerce, Agriculture, Mines, Factories and other useful Subjects. (Translated from the Journal (Economique). London, 1754. Содержит около 40 журнальный статей.] из этого журнала. Поскольку данный рассказ является вероятным первоисточником всех английских сообщений на этот счет, приведем его сначала на этом языке: «It is reported of M. Colbert, that when he convened several deputies of commerce at his house, and asked what he could do for the benefit of trade, the most sensible and plainest spoken man among them replied in these three words: Let us alone» [ «Рассказывают, что когда месье Кольбер собрал в своем доме нескольких представителей торговли и спросил их, что он мог бы сделать для торговли, наиболее рассудительный и откровенный среди них ответил следующими тремя словами: оставьте нас в покое»].

Мое предположение, что эта версия стала основой всех остальных английских сообщений по этому поводу, опирается на то, что в них всех отсутствует имя Лежандра, а также особенно на то, что там вновь встречается выражение «three words» [ «Три слова»], присутствующее в переводе у Франклина, вместо «le seul mot» [ «Одна фраза»] во французском оригинале. Следовательно, должна была существовать еще одна версия, причем именно во Франции, которой следует Тюрго, чья ссылка на конкретного человека по имени Лежандр как возможного автора максимы является самой старой из всех мне известных.

Как, где и когда конкретно произошел этот случай, и кем был тот Лежандр, у которого хватило мужества с такой независимостью высказать свое мнение могущественному министру в эпоху, «прославившуюся» льстивым угодничеством перед сильными мира сего?

Имеющиеся сообщения содержат немного сведений на этот счет. Они лишь воспроизводят традиционную версию, которая почти повсеместно имеет одно и то же содержание или, что будет более верно, в равной мере не имеет никакого содержания. Таким образом, чтобы попытаться ближе подойти к истине, нам придется привлечь косвенные источники.

Обобщение имеющейся информации

Обобщим сначала все то, что традиционная трактовка предоставляет в наше распоряжение по существу. Нет расхождений во мнениях относительно того, что ответ был дан на собрании крупных торговцев (nеgociants), которых Кольбер собрал с целью совместного обсуждения средств и способов оживления производства. После предложения великого министра высказывать свое мнение один из присутствующих не побоялся произнести слова, осуждающие протекционизм Кольбера, а именно: Laissez-nous faire! Согласно Тюрго, этого коммерсанта звали Лежандр.

Поставим теперь вопрос, какие более подробные сведения об этом инциденте участием Лежандра и Кольбера сообщают нам непосредственные исторические источники?

Обратимся и на этот раз к современности в качестве исходного пункта, чтобы, отталкиваясь от нее, пойти навстречу истории. Среди наиболее известных сочинений по всеобщей истории я нашел сообщение, имеющее отношение к нашему случаю, только у Анри Мартена. В 16-м томе его капитального труда «История Франции»[23 - Henri Marten. Histoire de France. P. 163.] он обращает внимание на то, что со стороны представителей третьего сословия уже довольно рано было выдвинуто требование свободы экономической жизни. Он пишет: «La tradition a conservе la rеponse du nеgociant Legendre au grand ministre (Colbert): “Que faut-il faire pour vous aider? – Nous laisser faire”» [ «Традиция сохранила ответ купца Лежандра могущественному министру (Кольберу): “Что надо сделать, чтобы помочь вам? – Дать нам возможность делать”»]. Ничего большего мы здесь не узнаём. При этом и другие исторические работы или вообще ничего не сообщают на этот счет, или пересказывают версию, связанную с именем Гурнэ[24 - Статья о «Течениях в области практической экономики» в т. 13 «Всеобщей истории» Георга Вебера (Georg Weber. Allgemeinen Welt-geschicte. Leipzig: W. Engelman), написанная с позиций экономической науки, следует версии, связанной с Гурнэ. В ней читаем: «Гурнэ принадлежит сентенция, обретшая всемирную известность, которая содержит призыв к государственной власти: Laissez faire, laissez passer! В ней сформулирована единственно верная и целительная максима для всей экономической политики правительства любой страны». В том же духе высказывается Луи Блан в «Истории Французской революции», где на с. 524 он пишет: «Il fallait une formule ? cet empire de l’individualisme qui allait еtre inaugurе, Gournay la trouva: Laissez faire, laissez passer» и т. д. [ «Чтобы положить начало этой империи индивидуализма, нужна была формула; ее нашел Гурнэ: “Дайте делать, дайте пройти”».]].

Не может не обратить на себя внимания тот факт, что этот эпизод не упоминается ни в одним из литературных сочинений того времени. Я потратил немало усилий, чтобы просмотреть все доступные мне работы мемуарного характера времен Людовика XIV, но так ничего и не обнаружил. Специальные исследования о системе управления Кольбера, вышедшие в свет уже в нашем столетии, также не содержат каких-либо новых для нас сведений. Это касается, например, книги Альфреда Неймарка «Кольбер и его эпоха»[25 - Alfred Neymarck. Colbert et son temps. 2 vols. Paris, 1877.], как и сочинения Мишеля Шевалье «Исследование системы торговли, известной под названием системы протекционизма»[26 - Michel Shevalier. Examen du Syst?me Commercial, connu sous le nom Syst?me Protecteur. Paris, 1851.], а также работы Феликса Жюбло «Этюды о Кольбере, или Исследование системы политической экономии во Франции в период с 1661 по 1683 г.»[27 - Fеlix Joubleau. Etudes sur Colbert, ou exposition du syst?me d’еconomie politique suivi en France de 1661 ? 1683.] Казалось бы, что какие-то сведения должны содержать труды такого известного исследователя Кольбера, как П. Клеман. Однако ни в его «Истории жизни и управления Кольбера»[28 - P. Clеment. Histoire de la vie et de l’administration.], удостоенной в 1846 г. премии французской Академии надписей и изящной словесности, ни во втором расширенном издании этого сочинения, вышедшем в 1874 г., мы их не находим. Более того, Клеман в опубликованной в 1854 г. «Истории системы протекционизма во Франции (со времени министерства Кольбера до Революции 1848 г.)» приписывает авторство максимы Гурнэ и высказывает в одном из примечаний мнение, имея в виду утверждаемое некоторыми авторами первенство Лежандра, что она была сформулирована в более позднее время[29 - P. Clеment. Histoire du Syst?me Protecteur en France (depuis le minist?re de Colbert jusqu’? la Revolution de 1848). P. 65.].

Каким бы неожиданным все это ни было, тем не менее сказанное отнюдь не доказывает, что упомянутая встреча у Кольбера является не более чем вымыслом. Литература в царствование Людовика XIV носила ярко выраженный придворный характер, при этом именно Кольбер был тем человеком, который поддерживал ее денежными средствами, которые находились в его распоряжении. Ее ориентиром при выборе целей и сюжетов был сияющий венец «короля-солнце»; все, что происходило за пределами королевского двора, не представляло для нее никакой ценности. Поэтому совершенно не следует удивляться тому, что, если та встреча состоялась вне Парижа, то фактом литературы она стала только спустя некоторое время, получив при этом соответствующую трактовку. То, что при этом сами сторонники Кольбера не приняли участия в распространении этой истории, не требует объяснения: противникам существовавшей тогда системы вряд ли можно было посоветовать отстаивать свою точку зрения посредством литературы.

Однако чем сильнее ограничивалась возможность такого рода публичного выражения собственного мнения, тем более благодатной становилась почва для изустного распространения формулы, которая в немногих словах выражала все то, что волновало весь деловой мир, особенно в более поздний период деятельности Кольбера.

Торговый совет

На первый взгляд, с психологической точки зрения может показаться, что созыв правительством специального совещания для обсуждения с деловыми людьми вопросов улучшения организации торговли никак не вписывается в практику системы абсолютизма и протекционизма. На самом деле имеется немало реальных свидетельств того, что подобного рода собрания нередко собирались не только в то время, более того, что для этих целей существовала даже специальная организация. В 1664 г. Кольбер по образцу созданного еще Сюлли, но к тому времени уже прекратившего существования учреждения основал Торговый совет, который в более узком составе проходил каждые четырнадцать дней под председательством самого короля. Цель совета состояла в том, чтобы донести до главы государства пожелания торгово-фабричного сословия[30 - Его устройствоЭтот Conseil de Commerce располагал обширной сетью организаций, охватывавших всю территорию страны, из которых позднее (примерно в 1700 г.) возникла современная французская система торговых палат. Франция была поделена на три экономические зоны (zones commerciales). Первая включала провинции Пикардия, Нормандия, Бретань и Турень; во вторую зону входили Пуату, Сентонж и Гиень, в третью – Лангедок, Прованс и Лион. Помимо этого особых представителей имели отдельные наиболее важные города. Из общего числа избранных коммерсантами депутатов Кольбер на срок в один год назначал ко двору трех человек с тем, чтобы они в качестве постоянно действующего органа сообщали королю о текущих интересах торговли и поддерживали связь с другими депутатами в своих зонах. Один раз в год проходило общее собрание всех избранных депутатов; это был своего рода экономический парламент (см.: Neymarck, I, р. 252; Joubleau, I, р. 264).Финансовый советЕще до Торгового совета сразу же после своего назначения членом самодержавного правительства Людовика XIV Кольбер создал Финансовый совет (ордонанс от 15 сентября 1661 г.), который, правда, в отличие от Торгового совета не был столь представительным. Король председательствовал на заседаниях этого Conseil des finances сначала три раза, а затем один раз в неделю. Совет состоял из «personnes de capacitе et probitе connues» [ «известных людей, способных и честных»], задача которых заключалась в том, чтобы коллегиально обсуждать дела, порученные интенданту финансов (см.: d’Isambert. Recuel des anciennes lois fran?aises. Vol. XVIII. P. 9). За 1661 г. мы находим сообщения о двух больших совещательных заседаниях, одно из которых было посвящено отмене таможенных сборов на внутренних реках, другое – освобождению общин от уплаты их долгов (ям.: Collection des Documents inеdits sur l’Hisroire de France, publiеs par les soins du minist?re de l’instruction publique, recueillis et mis en ordre par G.-B. Depping. Paris, 1852. Vol. III. P. XXVI). С обсуждением этих вопросов связано учреждение Торгового совета, который преимущественно должен был обсуждать интересы внешней торговли. В преамбуле соответствующего королевского эдикта (сентябрь 1666 г.) говорится: «Nous avons rеsolu d’еtablir un conseil de commerce en notre prеsence tous les quinze jours… Nous avons conviе tous les marchands, des lettres circulaires, de s’adresser directoment ? nous pour nous porter toutes leurs plaintes et toutes leurs positions» [ «Мы постановили устраивать в нашем присутствии два раза в месяц Торговый совет… Мы призвали, всех коммерсантов обращаться прямо к нам посредством циркуляров, направляя нам все свои жалобы и мнения»] и т. д. Почти такие же слова мы находим в письме, в котором Людовик XIV сообщает городу Парижу о своем решение учредить Торговый совет (27 августа 1664 г.). См.: Ibid. P. XXVII.]. Первое заседание коллегии, в состав которой вошли официальные представители всех территорий монархии, состоялось 3 августа 1664 г., и мы даже располагаем текстом доклада Кольбера королю, с которым он выступил на открытии совещания и в котором кратко изложена вся экономическая программа великого министра[31 - См.: Неймарк, приложение к т. I.].

Политические цели экономического развития

Следует отметить, что энтузиазм, с которым король взялся за решение задачи экономического развития своего народа, преследуя, правда, при этом также побочные политические цели, а именно: за счет усиления третьего сословия оказать давление на первые два – на духовенство и дворянство, а также поставить заграницу в экономическую и тем самым политическую зависимость от Франции, позднее угас. За весь 1678 г. у нас есть только одно сообщение о том, что король лично присутствовал на заседании этого Conseil Royal de Commerce, которое состоялось в Версале 14 августа и на котором речь шла о развитии льняного производства в провинциях Бретань и Нормандия[32 - Выдержки из протокола этого заседания содержатся в: Jaques Savary. Le Parfait Nеgociant. 7 еd. 1713. P. 92.]. Также мы читаем о присутствии короля на учредительном собрании акционеров[33 - Довольно подробный отчет об этом собрании содержится в: Louis Pauliat. Lous XIV, et la Compaigne des Indes orientales de 1664. Paris, 1886.] созданной Кольбером Ост-Индской компании, на котором король выслушал соответствующий доклад своего министра, и т. д.

Система Кольбера

В целом совершенно неверным будет представление о системе Кольбера, если предполагать, что он в принципе отрицал любой вид участия делового мира в принятии экономических законов. Несостоятельность такого предположения сразу же становится очевидной, если посмотреть, каким образом были разработаны и приняты те самые ордонансы и регламенты о технологии производства, против которых в более позднее время была развязана столь мощная враждебная компания.

Отраслевые регламенты

Первый из этих регламентов, устанавливавших виды допущенного к использованию сырья, а также длину и ширину готовых изделий, касался производства драпировочных тканей (Sayetterie) в Амьене. Это один из наиболее подробных регламентов, он насчитывает не менее 248 статей. Невозможно представить себе, чтобы все содержащиеся в них положения были попросту предписаны сверху. Коммерческий словарь Савари (Dictionnaire universel de Commerce, par G. Savary-Desbrulons et Philеmon-Lois Savary. 1748. Art. R?glement) на этот счет сообщает: «Ils furent projetеs, dressеs et arr?tеs dans les assemblеes qui se tinrent par l’ordre du Ministre dans l’H?tel de cette ville pendant tout le mois d’Oktobre 1665, et furent approuvеs, confirmеs et homologuеs par un Arr?t du Conseil et par des Lettres Patents du mois d’Ao?t de l’annеe suivante» [ «Они были поддержаны, подготовлены и зафиксированы в ходе собраний, которые проходят по распоряжению министра в гостинице этого города в течение всего октября месяца 1665 г., и они были одобрены, подтверждены и официально приняты решением Совета и патентными письмами августа месяца следующего года»].

Такая же процедура соблюдена и в отношении второго регламента, касавшегося производства полотна в Седане. В том же словаре говорится следующее: король повелевал, чтобы регламент был подготовлен «dans une Assamblеe gеnеrale des Magistrats, Echevins, autres Officiers de la Ville et des Particuliers qui travailaient alors ? cette Manufacture» [ «на общем собрании магистратов, эшевенов, других чиновников города, а также частных лиц, которые работали тогда на этой мануфактуре»]. 24 августа эти «Statuts, dressеs par les plus habiles Officiers et Fabricans au nombre de soixante et six» [ «статуты, подготовленные наиболее знающими чиновниками и производителями числом 66»] в присутствии представителя короля, некого господина де Фюстемберга, были утверждены участвующими и 16 сентября 1666 г. одобрены королем. И так это происходит везде. Правительство позволяет производителям самим создавать свои регламенты и затем утверждает их. То есть ничего похожего на навязывание со стороны; мы видим, что эти предписания сначала были желаемы самими коммерсантами. Так, например, проект большого ордонанса 1669 г., касавшийся производства полотна, был передан королю мастерами и синдиками цеха суконщиков города Парижа, поскольку те видели в нем единственное средство воспрепятствовать злоупотреблениям, имевшим место в их производстве[34 - Статья «Инспектор и надзор».].

Франсуа-Мишель Летелье, маркиз де Лувуа (1641–1691)

Введение надзора и штрафов за несоблюдение регламентов

Обременительными эти предписания стали только тогда, когда, в соответствии с указом от 24 февраля 1670 г., за их несоблюдение были установлены штрафы и были назначены специальные инспекторы. Будучи наделенными полицейскими полномочиями, они внимательно надзирали за выполнением предписаний. Особенно усилилось недовольство коммерсантов инспекторами, но не самими регламентами, во время правления короля Людовика XV. Регламенты в качестве необязательного для исполнения руководства хотели сохранить даже в период наиболее острой вражды с инспекторами[35 - Об этом, например, можно прочитать в главном сочинении XVIII в., направленном против института инспекторов и удостоенном премии Академии города Амьена: Simon Clicquot de Blerv?che. Considеrations sur le commerce et en particulier sur les compagnies, so-cietеs et ma?trises. Amsterdam, 1758.]. Справедливости ради следует, однако, сказать, что хотя должность инспекторов и была введена Кольбером (закон от 30 апреля 1670 г.), он сам утвердил, согласно словарю Савари, только нескольких из них («quelques inspecteurs»). Тот же источник далее сообщает, что «Monsieur de Lou-vois, qui lui (Colbert) succеda dans la Sur-Intendance des Arts et Manufactures, en augmenta de beaucoup le nombre» [ «Господин Лувуа, который наследовал ему [Кольберу] в суперинтендантстве изящных искусств и мануфактур, значительно увеличил его штат»]. Позднее, уже при Людовике XV, число инспекторов превысило сорок человек.

Лувуа испортил посмертную репутацию Кольбера

Какой-то удивительный рок соединил Кольбера с Лувуа. Лувуа не только еще при жизни Кольбера стал его злейшим врагом, но и сумел подпортить его посмертную репутацию. Известно, что в качестве руководителя департамента по военным делам Лувуа подталкивал главного министра к принятию разного рода строгих фискальных мер, которые сам Кольбер не одобрял. Когда же, вдобавок ко всему, удивительный каприз судьбы сделал Лувуа преемником Кольбера на посту суперинтенданта королевских построек, изящных искусств и мануфактур, чему сам Кольбер был не очень рад, Лувуа, доводя принимаемые им меры до крайности, сваливал всю ответственность за их последствия на Кольбера, хотя на самом деле ее следовало бы возложить на него самого. Ордонансы, изданные в период его руководства, по своему содержанию направлены главным образом на безжалостное ужесточение регламентов, принятых при его предшественнике, посредством новых штрафов и усиленного контроля[36 - Задачи инспекторов мануфактурПри Кольбере, по-видимому, задача инспекторов мануфактур заключалась лишь в том, чтобы побуждать местных полицейских чиновников и правления производственных корпораций, отвечавших в то время за надзор за соблюдением регламентов, выполнять свои должностные обязанности. Согласно указу от 17 июля 1684 г., принятому год спустя после смерти Кольбера, им вменялось в обязанность на всех рынках и ярмарках своего округа в присутствии местных контролирующих чиновников лично проверять изделия на предмет их соответствия требуемым качеству и форме и выписывать соответствующие штрафы. Другим указом от 23 июня 1687 г. им разрешалось входить в дом любого коммерсанта без его согласия и без привлечения или уведомления представителей местных надзорных органов, чтобы лично производить проверку. Таким образом, сфера деятельности инспекторов существенно расширилась, вследствие чего была увеличена их численность. Каждые шесть месяцев они были обязаны направлять Генеральному контролеру (Contr?leur gеnеral) отчет о состоянии мануфактур и о результатах их служебной деятельности. Особенно большие льготы были предоставлены инспекторам мануфактур в правление Людовика XV, улучшившие их материальное положение за счет освобождения от уплаты многочисленных налогов. Их регулярное жалование сначала было установлено в размере 2000 ливров. См.: Savary. Dictionnaire. Art. Inspecteur, R?glemens.]. Устарев, они, естественно, стали тяжелым бременем для производства. Следует, однако, полагать, что, будь Кольбер жив, то с его изумительным умом он позаботился бы о том, чтобы привести регламенты в соответствие с изменениями на мировом рынке. Во всяком случае, нет никакой причины предполагать, что он выступил бы против такого приноравливания, что действительно произошло при его малозначимом преемнике, причем, возможно, со ссылкой на его имя. Когда внимательно оцениваешь влияние предписаний, принятых при Кольбере, на развитие производства вплоть до конца XVIII столетия, не хочется верить своим глазам. Немудрено, что дела шли не слишком хорошо. Тем не менее историческая справедливость требует снять с Кольбера ответственность за это, переложив ее на его неспособных преемников, в первую очередь на человека, которого он ненавидел как злейшего врага своей экономической системы, возвышение которого при королевском дворе в конечном счете привело к крушению всех начинаний и замыслов Кольбера. То, что мы знаем под вводящим в заблуждение названием кольбертизм, было бы правильнее определить как система Лувуа, главным достижением которой явился перенос правил военного управления и дисциплины в сферу торговли. План Кольбера этого никак не предусматривал. К сожалению, однако, в последующее время примером для подражания стало именно его уродливое подобие[37 - Похожие сравнения можно найти в: H. W. Fernam. Die innere franz?sischen Gewerbepolitik von Colbert bis Turgot. Leipzig, 1878; A von Dumreicher. ?ber den franz?sischen National-Wohlstand als Werk der Erziehung. Wien, 1879; Gustav Cohn. Colbert vornehmlich in staatswirtschaftlicher Hinsicht, опубликована в двух номерах ежегодника «Zeitschrift f?r die gesamte Staatswissenschaft» за 1869 и 1870 гг.].

Совещание Кольбера с коммерсантами

Но как бы там ни было, очевидно, что во времена Кольбера сообщение о совещании коммерсантов в целях совместного обсуждения потребностей торговли и производства не воспринималось как нечто чрезвычайное. Тем более что мы также располагаем подтвержденными сведениями об одной встрече, похожей на названную выше, и о ней мы расскажем более подробно.

Реакция Кольбера на критику (1)

В мемуарах Амело де ла Уссе[38 - Amelot de la Houssaye. Mеmoires historique, poliques; critiques et littеraires. Amterdam, 1731. T. II. P. 101.] мы натолкнулись на следующий рассказ: «В один из дней Кольбер созвал самых значительных коммерсантов Парижа и прилегающих городов, чтобы посоветоваться с ними о средствах, которые могли бы помочь вновь оживить торговлю. Так как никто не отважился высказаться, министр спросил: “Господа, вы немы?” “Нет, Ваша милость, – возразил представитель города Орлеана по имени Хацон, человек большого ума, – но мы опасаемся обидеть Вашу милость, если по неосторожности скажем то, что Вам будет не по нраву”. “Говорите без опаски, – ответил министр, – тот из вас, кто будет со мной наиболее откровенен, станет самым лучшим слугой короля и моим лучшим другом”. Вслед за этим слово взял Хацон и сказал: “Ваша милость, поскольку Вы призываете нас к этому и обещаете, что не воспримете как оскорбление то, что мы, почитая за оказанную нам честь, Вам предложим, то я откровенно скажу: заняв Ваш пост, Вы нашли повозку опрокинутой и что Вы ее приподняли, чтобы перевернуть ее на другую сторону”. Эти слова разгневали Кольбера и он выкрикнул: “Что Вы такое говорите, мой друг?” “Ваша милость, – произнес в ответ Хацон, – покорнейше прошу о прощении за то, что я был столь безумен, что положился на Ваше слово; более я ничего говорить не стану”. Вслед за этим министр призвал других собравшихся высказаться, однако никто больше не пожелал открыть рта, и тем самым обсуждение было закончено».

Таким образом, здесь мы имеем дело с совершенно аналогичным собранием, каковое мы и искали. Можно было бы даже почти предположить, что этот случай и является, собственно говоря, источником нашей версии, которая позднее была представлена в несколько ином виде. Однако этому противоречит оптимистическое сообщение о том, что автором формулы был Лежандр, что сама она была произнесена во время состоявшегося обсуждения, что вряд могло быть додумано в более позднее время. Другой пример возражения конкретного лица против экономической политики Кольбера, которое, правда, касается, колониальной торговли, мы можем почерпнуть из сообщений маркиза д’Аржансона[39 - Marquis d’Argenson, Loisirs d’un Ministre d’Etat. Composе en 1736. Еd. 1737. Vol. II. P. 172 et suiv.].

Реакция Кольбера на критику (2)