Оценить:
 Рейтинг: 0

Бифуркатор

Год написания книги
2014
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 ... 84 >>
На страницу:
2 из 84
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Всё ты врёшь, – говорю я и теперь смотрю на уставленные в рядок яйца, так похожие на личинки опарышей, мать их. Я тянусь к паре яиц, зависаю над одной, потом думаю и выбираю их в рандомном порядке. На секунду вдруг кажется, что Андрюшка окажется прав.

Под напряжённое молчание я разогреваю сковороду, добавляю масло, осторожно разбиваю первое яйцо. Глазунья, и только глазунья. Яйцо нормальное. Разбиваю второе – тоже свежее.

И вдруг душа срывается в полёт, меня охватывает бесконечная лёгкость и напряжение утра спадает. Конечно, всё это игра. Андрюшка старается заставить меня поверить в его… сумасшествие, что ли, вот и придумывает ерунду.

– Оба яйца свежие, умник, – я оглядываюсь.

Глазки опарыша хмурятся. Он вскакивает и смешно семенит к сковородке. Смотрит на яичницу словно профессор на ход эксперимента.

– Ты уверен? – почти шепчет он.

– Начала денатурация белка, – усмехаюсь я. Слово умное. Услышал у учительницы биологии. Так называется процесс, когда белок в яйце сворачивается. – К тому же, запах. Чувствуешь этот прекрасный запах яичницы?

Андрюшка задумчиво прикладывает палец к виску, хмурится и отходит от плиты, бормоча про себя невнятицу. Я могу расслышать несколько фраз:

– …новое качество динамической системы… …малое изменение некоторых параметров…

– Слушай, – мямлю я, снова чуточку пугаясь. Такие слова мой опарыш точно не знает. – В чём дело? Что ты творишь?

– Пытаюсь вырваться из цикла, – немного резко отвечает Андрюшка и стреляет в меня совсем шизоидным взглядом. Постояв так секунду, он возвращается за стол.

Я сажусь напротив, когда яичница уже готова и остывает на тарелке. До этой секунды мы не сказали друг другу ни слова. Под отрешённый взгляд опарыша я начинаю есть. Мелкий прикалывается, точно прикалывается, но почему тогда моё сердце настойчиво ковыряет пальцем страх.

Вам было бы уютно сидеть в молчании с родным человеком, который глядит на тебя словно Т-инфецированный тип из «Обители Зла»? Вот и мне тоже, поэтому я заговорил.

– Опарыш, – а брата я называл только так, иногда Дрюн, но никогда не брат и тем более братишка, – чего ты добиваешься? Чтобы тебя все считали психом. Так знай, я тебя уже таким считаю. Не перед тем спектакли показываешь.

По лицу Андрюшки расплывается эта чёртова улыбка, появившаяся в арсенале ужимок моего опарыша этим утром. В сочетании с умными глазами подобное губорастягивание напоминало гримасы сумасшедших профессоров из фильмов о супергероях.

– Ушлёпок, – произнёс он то ли серьёзно, то ли в шутку. А затем встал и с кукольным лицом двинулся в гостиную.

– Погоди, я поем и достану тебя, – усмехаюсь. Желания доставать брата после завтрака нет никакого. Не потому, что я его безгранично люблю. Ха! Сколько люлей он от меня схлопатывал, это не счесть. Конечно, больше обидных, чем больных, но изедка случается и настоящая поножовщина. Никогда не забуду, как, устав хлестать Андрюшку и терпеть его удары, схватил бревно и врезал младшему по лицу.

Это уже потом, в следующую секунду я думал о последствиях. Когда бревно неслось в направлении челюсти опарыша, мною руководила смерть, превратившее тело в машину для убийства.

Приложился я не сильно, но губы Андрюшке разбил. И сразу сердце сжимает страх перед мамой. Когда опарыш предстанет перед ней с окровавленной улыбкой, меня накажут, выпишут из паспорта и закопают живьём на заднем дворе.

Я тогда умолял его не рассказывать маме, но разве утаишь разбитые губы? В потасовках у Андрюшки есть один плюс и один нещадный минус. Он никогда не плачет. Я считаю это плюсом. Признаюсь, ни разу не заставал брата со слезами на глазах, наверное, лет с шести. Даже когда удар бревна полопал губы опарыша, – а случилась эта резня меньше года назад, когда мелкому было вообще девять, – он ошарашено застыл как кукла и уставился на меня. Злость как рукой сняло. Во дворе снег, куртка опарыша порвана, шапка уже в углу сарая, лицо красное от натуги, вспотевшие волосы застыли в стойке бушующего пламени и рот открыт в изумлении, а с губ только кровь капает.

Мне становится дурно. Драка заканчивается, и вот я уже отбросил полено, обнимаю опарыша, готов купить ему весь МакДональдс, а он только глазами моргает:

– Это ты меня сейчас бревном огрел, – щебечут его алые губы.

– Только не говори маме, умоляю, – я чуть не плачу.

– На колени! – властным голосом наезжает опарыш, и с губ красные капельки брызгают в мою сторону.

Я никому никогда даже под страхом смерти не признаюсь, что в тот день встал на колени перед малым. Только бы он поддерживал нашу версию событий: поскользнулся, упал, очнулся – гипс.

И когда я постоял на коленях и выполнил ещё кучу унизительных приказов, мы вернулись домой, и опарыш с порога заявляет ошарашенной маме:

– А Артёмка меня бревном бил.

Вот и его минус. Андрюшка готов был настучать обо мне родителям в любой момент, лишь бы застукать меня на месте преступления. Со временем я понял, не надо у него просить прощения, обещать невероятные важные для мелких мальчишек подарки, лучше уж сразу отправлять его к маме, а самому идти в комнату за секирой.

Поэтому никогда, ни в каких авантюрах я с опарышем не участвовал и вообще старался пересекаться с мелким только при необходимости, например, в детской. А уж если родители когда-нибудь сподобятся выделить мне комнатку под чердаком, я вообще забуду о таком понятии как брат! Брат? Чтооо вы? Кто это? Из какого языка это слово?…

*

Из воспоминания прошлого и фантазий меня вырывает шуршание замка во входной двери. Я уже почти закончил скромную утреннюю трапезу, как в мою жизнь вместе с утренней жарой и ярким солнцем врывается мама.

Она напоминает мне Ненси из первого Кошмара Вяземской Улицы, только чуточку старше. Красивая, строгая и практичная. Впрочем, оба моих родителя славятся практичностью, иначе не жить бы нам в двухэтажном коттедже в коттеджном посёлке с ванильным названием «Искра Радости» на окраине Саратова. Можно обкакаться от няшности.

– Доброе утро крейсеру «Аврора», – здороваюсь я.

– Уже обеденное время. Андрюшка встал? – с ходу спрашивает мама.

– Раньше меня, – отвечаю.

– Поел?

– Не имею и малейшего представления, – говорю и открываю было рот, чтобы объяснить маме о съехавшей крыше опарыша, но вовремя торможу. Посмотрим, как он поведёт себя перед мамой.

Та тем временем расфасовывала продукты в холодильник. Она открыла рот и каркнула привычным оглушающим голосом, – мне в ухо будто льдину воткнули:

– АНДРЕЙ!?

– Да, мама! Ел! – доносится откуда-то из глубины дома голос опарыша. Мама открывает было рот, но мелкий добавляет: – Два бутера с сыром и один с колбасой, а запивал сладким чаем!

Удивлённая мама чуточку призадумалась, но на её губах заиграла забавная улыбка.

– А может я!…

– Не надо, я пока не хочу есть! – перебил голос Андрея.

– А ты знаешь, что я хочу предложить!? – теперь мама смотрела азартным взглядом куда-то в потолок, внимательно прислушиваясь к звукам из комнаты.

– Ты хочешь предложить баранину с горошком! – отвечает Андрей.

Мама весело хмурится и смотрит на меня.

– И ведь угадал.

Моя яичница к тому времени иссякла, и я выдуваю второй бокал сока.

– Привыкни, твои дети – тролли, – пожимаю плечами.

– Ох, – мама качает головой и выкладывает в раковину мясо. – Дождётесь вы у меня.
<< 1 2 3 4 5 6 ... 84 >>
На страницу:
2 из 84

Другие электронные книги автора Август Зимин