Зелёные Созвездия

***

– У меня ощущение, будто от меня что-то скрывают, – говорю я, удобно устроившись на ветке и опершись спиной на ствол Каштана.

Если ты чего-то не знаешь, то это не значит, что от тебя что-то скрывают, – отвечает дерево.

Настроение у меня никакое, поэтому любезностям нет места.

– Что засволочная привычка говорить загадками? – злюсь я. – Ты можешь мне сказать нормальным языком, чем я теперь стал? Почему умерли те дети, тем вечером много лет назад?

Во-первых, они не умерли, они лишь стали частью Природы. Во-вторых, ты сам сможешь это узнать, если научишься хорошо слышать Природу.

– А я не хочу, – отвечаю. – Это у вас называется стать частью Природы, для людей – это смерть. И поверь, её не приветствуют!

Потому что люди нас не слышат, вот и не приветствуют.

– Тот мальчик Игнат. Он даже не сопротивлялся под водой! Почему? Он что, был дебилом?

Он был вполне нормальным зелёным ребёнком.

– То есть, стать зелёным ребёнком, это значит – превратиться в бычка, которого ведут на забой, и не сопротивляться.

Ты сам хочешь видеть это под таким углом, – говорит Каштан, а я только больше злюсь.

– Ребята на яхте разбивались насмерть. Это по-вашему, нормально?

Я не знаю, что называется нормальным, а что – нет.

– Чёрт! – я бью кулаком правой руки по ладони левой. – Ваша Природа, она дура! Зачем она позволяет умирать своим творениям???

Не злись, – отвечает Каштан. – Вы понапридумывали столько эмоций, но не видите сущности. Корабль может попасть в особые воздушные и водные течения, которые отправят его ко дну. А вы потом убиваетесь. Зачем-то злитесь. Злость, страх, все эти хочу – не хочу – это не от Природы, это ваши, человеческие чувства.

– А какие же чувства есть у Природы? – язвительно спрашиваю я. – Никаких. Она холодная, не хуже робота.

Листья Каштана тревожно зашелестели.

У неё есть любовь, например. Это чувство должно быть для вас ведущим.

– Любовь – это для сопливых девочек, – усмехаюсь я. – А вот ураган в море над кораблём – это подло. Это очень-очень подло.

Чем же? А что ты предлагаешь?

– Подождать, пока корабль проплывёт, – отвечаю.

Глупенький, – смеётся Каштан, от этого я злюсь ещё больше. – Если задержать ураган, погибнут ещё больше жизней. Природа – это не отдельно взятый человек или даже группа. Природа – это совокупность всех живых процессов на планете. Они движутся по своим алгоритмам, которые не стоит нарушать. На яхте, которой ты плыл, погибло несколько десятков детей, но благодаря их смертям сотни других ребят тем вечером заснули в своих постельках, а родители пришли поцеловать их на ночь. Если бы ураган был задержан, то мы бы их потеряли. В то же время, у людей на яхте умерли лишь тела. Сущности каждого из них являются сейчас частью Природы, и поверь, на данный момент они счастливы. Но кого вы вините в своих смертях? Стихии? А сами даже не слышите голоса Моря. Если бы на планете все люди были такими же, как ты, зелёными, то они узнали бы о надвигающемся урагане. Море в то утро каждой молекулой гудело об этом, но вы же не слышите. Вы загружаете яхту, заводите туда своих детей, и в путь, на верную смерть. А потом обвиняете Море. Если что и стоит винить в ваших бедах, так это вашу глухоту.

– Ну да, конечно, – злобно усмехаюсь я, но сквозь калейдоскоп отрицательных эмоций пробиваются мурашки от осознания величия слов Каштана. Даже слёзы на глазах наворачиваются. И тут я вспоминаю кое-что важное. – Между прочим, она уже нарушила свои алгоритмы! – заявляю я. – Море не хотело меня спасать. Сказало, что изменить направление ветра – это невозможно. Но изменило же и спасло меня. Течение даже отдельное создало!

Каштан ничего не отвечает.

– Ну чего ты молчишь, а? – подначиваю я.

В тот вечер умерло пятнадцать человек, – говорит Каштан, и мне становится плохо. – В основном, люди с повышенным давлением. Воздушные потоки создали резкий перепад. От сердца по побережью умерло пятнадцать человек.

– Это из-за того, что Море меня спасло? – тихо спрашиваю я.

Каштан согласно шелестит листвой.

– И зачем оно это сделало? – Мне внезапно становится очень жалко людей, погибших из-за меня. Я находился при смерти. Мне достаточно было ещё одного дня, чтобы стать частью Природы, но меня вытащили и убили других людей, возможно, чьих-то родителей.

Ты зелёный ребёнок. Тебя… надо было спасти. – Я чувствую, что Каштан старательно подбирает слова, но в его сущности кружится больший смысл, нежели скрывают фразы, только я не могу разобрать, что именно.

Несколько секунд во мне борются противоречивые чувства, но потом вспоминается пляж реки. Чупа-чупс, который приносит отец. Мне четыре годика.

– Всё это бред! – восклицаю. – По отношению к моему отцу Природа тоже разработала свой алгоритм? Почему он умер? Почему его клетки стали работать неправильно? Они же созданы Природой! Если Природа создаёт такие ошибки, то она какая-то недоучка!

Каштан молчит. Что ж, кажется, я загоняю его в тупик и следующие его фразы похожи на оправдание.

Ты опять зацикливаешься на слове смерть. Это не самое страшное, что может случиться с человеком.

– Ты мне так и не ответил, зачем Природа сделала с ним такое? – говорю я. – Ни одно лекарство не смогло спасти его.

Лекарства, это одно из великих зол человечества.

– Ну да, а потом ты мне скажешь, что мы все дружно должны утопиться в Море.

Не утрируй, – отвечает Каштан. – Если человек родился с ошибкой, он должен скоро умереть, чтобы быстрее стать частью Природы. А вы лекарствами продлеваете его жизнь. И те, кто должны были умереть ребёнком, вырастают. Они даже делают семьи и у них появляются дети. И в детях по наследству, генетически закладывается ошибка. Этого быть не должно. Из-за таких манипуляций природным телом, человечество слабеет, болеет и вся чужая форма вырождается. Природе приходится прикладывать гораздо больше усилий, чтобы защищать вас.

– Значит, смерть моего папы – это запрограммированная ошибка Природы? – безнадёжно усмехаюсь я, а потом начинаю слезать вниз. – И я – следствие этой ошибки. – Каштан молчит, но чувствую, он хочет что-то сказать. Может, просто не может облечь информацию в слова.

Ты – не ошибка. Ты – зелёный ребёнок. Теперь ты никогда не будешь болеть. Природа будет лечить каждый твой недуг. А если бы ты не услышал голос Моря и остался бы человеком, то через какое-то время заболел бы тем же, чем болел и твой отец.

– Пусть тогда Природа его воскресит, – пыхчу я, нащупывая ногой привычную ветку-ступеньку.

Каштан ничего не говорит. Даже если и хочет – не знает как.

– Ты мне отвратителен, – говорю я, слезая на землю и нащупывая сандалии. – И твоя Природа. Все вы отвратительны. Не хочу вас больше слышать! Я прикажу деда срубить тебя, болван! – угрожаю я, но Каштан молчит. Ни страха, ни мольбы, ни ненависти. От этого я лишь завожусь ещё больше и зло пинаю ствол дерева, а потом ухожу в комнату и бросаюсь на кровать.