Соло

Оплачивает сам, терпеливо ждёт, пока я уложу пакеты, забирает, мне не даёт нести ни одного.

– Показывай лучше, куда идти, – отвечает на все возражения. И идёт, с виду даже легко.

Забегаю вперёд, дверь ключом открываю, распахиваю внутрь квартиры. Седенькая бабулька с четвёртого этажа сверху строго смотрит, стоя на лестнице, осуждающе качает головой.

Запускаю Макса в прихожую, сама бегу впереди, свет перед ним включаю. Честно говоря, мне его очень жалко, знаю, что пакеты очень тяжёлые.

– Макс, отнеси, пожалуйста, на кухню, – говорю и в сторону отхожу, уступаю ему дорогу. Закрываю дверь, снимаю обувь. Максу разуться не предлагаю, не хочу его стеснять. Да и ковров у меня не настелено, а паркет моется легко. Снимаю пальто, иду мыть руки.

Макс оставил пакеты на кухне и, не стесняясь, ходит по квартире.

– Одна живёшь? – заглянул он в самую большую из комнат.

– Ничего себе, – выходя из ванной, слышу, что он даже присвистнул.

Вижу Макса в центре комнаты – он включил свет и изумлённо оглядывается.

– И ты все это читала? – спрашивает. Да, книг очень много, пришлось даже заказать новые стеллажи – от пола и до потолка, и кроме полок, не видно даже кусочка обоев.

– Здесь только те, что я люблю, а эти ещё не читала, – показываю рукой, захожу, задёргиваю шторы. Иду дальше, везде включаю свет и занавешиваю окна.

Несмотря на то, что вроде я его осмотреть квартиру и не приглашала, Макс не кажется мне наглым. Он обходит комнату по кругу, разглядывая книжные корешки, особое внимание уделяет, как мне показалось, тем, что выглядят более зачитанными, чем другие. Ничего не трогает руками. Останавливается у мольберта, разглядывает набросок – там углём накидала крылатую фигуру.

– Так это наш Гений! – узнаёт он. – Неожиданный ракурс…

Да, фигура взята будто снизу, так, мне кажется, крылья видно лучше.

У стола наклоняется – на столе тоже книги, а ещё там ноутбук и вышивка крестом, готовая наполовину, вышивала шикарные розы. Подхожу, беру её в руки, глажу пальцами крошечные стежочки.

– В созидании есть своя магия, – говорю, повторяя слова Ба. Правда, она по-другому тогда сказала. «На Земле нет магии, Ажан, – говорила мне Ба. – Это не магический мир. Но в каждом акте творения есть магия: от созидания любой вещи, чего-то, чего раньше не было, до появления нового человека». – От создания новой вещи до появления нового человека…

Спохватываюсь – блин, кому я это говорю! И сама не знаю, почему сказала. Макс на меня смотрит с мягкой улыбкой, подходит, убирает прядь, выбившуюся их хвоста.

– Знаю я, что такое созидание, – говорит он, и его улыбка внезапно становится хитрой. – И как делаются дети, тоже в курсе.

С загадочным выражением лица, вроде «и показать могу», Макс заглядывает в другие комнаты мельком, возвращается в большую к вконец засмущавшейся мне, замечает на одном из стеллажей бухту альпинистской верёвки, лежащую рядом с футляром со скрипкой. Блин, давно надо было убрать её в кладовку.

– А это зачем, повеситься от скуки? – и бормочет, взмахивая рукой в сторону скрипки: – Хотя, когда тебе скучать. Играешь?

Объясняю, что мечтала заниматься альпинизмом, потому что люблю высоту. Даже записалась в группу, но не срослось – на одном из занятий я упала, меня не подстраховали. Чудом не покалечилась. А скрипка… Да, играла в детстве. У меня было много свободного времени.

– Не рискуй, – строго говорит Макс. – Есть куча возможностей получить острые ощущения куда более безопасным способом.

Я от смущения уже не знаю, куда деться. Смотрю на него – а у него лицо спокойное такое, расслабленное, может, он и не думает ни о чём таком, а мне в каждом его слове намёк чудится?

– Да, кстати, – Макс закончил экскурсию. – Ты не заплатила.

– Что? – почти хриплю я. Всё-таки не показалось, были намёки!

– Носильщику не заплатила, – говорит он. – Чаю мне в этом доме предложат?

Я отправляю его в ванную мыть руки, сама бегу на кухню ставить чайник. Пока заваривается чай, Макс уже хрустит печеньем из пачки, и смешит меня какими-то безобидными, но уморительными историями.

Ловлю себя на том, что мне с ним очень хорошо и спокойно. И нисколько не страшно. И больше не неловко. Поэтому, когда он сообщает, что ему пора, я уже совсем не хочу, чтобы он уходил.

Провожаю его в прихожей, смотрю, как он надевает куртку, поднимает воротник. Макс шагает к двери, но потом оборачивается и меня целует. Никогда не думала, что он так умеет целовать. Ненавязчиво и нежно. Он не лезет ко мне в рот с глубоким поцелуем, когда поцелуй становится таким стыдным, что и не каждый половой акт бывает. Он меня очень даже целомудренно целует пару раз в губы, и коротко в нос. Уходит, не прощаясь и не пожелав «Спокойной ночи».

Возвращаюсь на кухню, обнаруживаю его не выпитый чай. Касаюсь пальцами губ – вот такой у меня первый поцелуй получился… Ну, конечно, про оберег я забыла.

Глава 5. Макс. Очаровательный плохиш.

Спускаюсь по лестнице, чувствую, что не хочу уходить. Я с ней будто на своём месте. Выхожу на улицу в тёмную, сырую, холодную ночь, и только сейчас понимаю, как же я устал. Будто тёплое и живое, что поддерживало меня весь вечер, выключилось, и осталось только одинокое и пустое. Ёжусь от холодного ветра, иду к универу, забираю машину на парковке.

Дома неожиданно обнаружилась Элен, тёплая и домашняя, одетая во что-то бежево-мягкое. Она кормит меня вкуснейшим ужином – тушёное мясо с грибами в нежном соусе, наверное, что-то французское. Готовит Элен превосходно, особенно если хочет. Но последнее время такое желание посещает её все реже и реже. Я не задумывался над причиной, полагая, что у всех такое бывает, когда вдохновение не приходит.

Мы ужинаем и пьём чай. Но не расходимся, засиживаемся на кухне. На Элен находит желание общаться, или же она просто хочет высказать то, что накипело. Она забирается ко мне на диван с ногами, и, оперев локоть на спинку дивана, перебирает мои волосы тонкими руками.

– Араты вырождаются без высшей цели, – бесцветно говорит Элен. – Вязнут в мелких дрязгах этой ничтожной планеты. Если беллаторам достаточно войны, им хватает рек крови и пожарищ, вагусы счастливы в пути, артемы находят себя в красоте и искусстве…

Она говорит интересные для меня вещи, и я не противлюсь её ласке.

– …то аратору нужна Архицель. Всеобщее благо! Справедливость и равновесие! Марк, он… ему не обязательно было туда ехать, он сам напросился, – пальцы Элен спускаются по длинноватым прядям мне на шею, и я отодвигаюсь. Не хочу, чтобы она касалась обнажённой кожи. А ещё мне неприятно, что отец своей женщине рассказал то, чем со мной, своим сыном, не поделился. – Он там ищет что-то…

Впервые слышу! Что отец на Земле что-то ищет. Понимаю, что он считает меня совсем ребёнком или просто не доверяет. Это как-то даже по-детски обидно.

– А тебе давно пора постричься, – Элен переходит на игривый тон, легко шлёпая меня по затылку.

Я и сам знаю, что здесь не принято отращивать волосы без соответствующих убеждений. Во всяком случае, в том общественном классе, который мы условно занимаем. Но я почему-то очень не люблю стричься. Хорошо, что волосы у меня растут медленно, потому что посещение салона я оттягиваю всегда настолько, насколько только можно. Но раз Элен говорит об этом, то действительно уже пора. Вкус у неё хороший, с этим не поспоришь.

Дежурно целую Элен в макушку, желаю доброй ночи. Оставляю одну на кухне в своих мыслях. В общем, неожиданно нормальный вечер, подчёркнуто домашний при разыгравшейся к ночи непогоде. Только всё равно… чего-то не хватает.

У себя едва успеваю раздеться. Ложусь в постель и проваливаюсь в сон без сновидений.

***

Утром поднимаюсь легко и сразу, быстро в душ, одеваюсь, перехватываю что-то на кухне. Замечаю, что неосознанно тороплюсь, сам смеюсь, понимаю, что просто спешу к девчонке. Даже неважно, как мне с ней – интересно или не очень, весело, грустно, или легко и спокойно, как вчера. Я просто чувствую, что надо быть рядом, на своём месте. Ещё не знаю, как это всё у нас будет, но в том, что будет, почему-то уверен. Ещё уверен, что будет мучительно-сладко. У неё такие губы, целовать серьёзно вчера даже не решился. Не ушёл бы тогда, а для остального пока ещё слишком рано.

Сажусь в машину, выезжаю со стоянки. Ночная слякоть прошла, и утро радует нечастым гостем – солнечным светом. День сегодня обещает быть ярким, как и настроение, приподнятое без причины. На дороге никаких заторов, доезжаю до университета быстро и без нервов.

На парковке стоят мои парни, с ними, вижу, стоит Кира. Как всегда, слишком ярко одета, отмечаю про себя мимоходом. Подхожу к мужикам, протягиваю руку, Киру умудряюсь клюнуть в щёку. Вместе с ними иду до универа, там останавливаемся у входа, ребята ещё курят. Вижу, обсуждать при Кире они не хотят, но явно тема для беседы со мной имеется. Поэтому говорят о всякой чепухе, об учёбе, о покере, и на меня при этом поглядывают. Я стою, в разговоре практически не участвую.

Поворачиваю голову, вижу Жанну, она только что скрылась за тяжёлой дверью. Иду за ней, обещая всем после увидеться. Следом за мной распрощалась и заторопилась к входу Кира.

– Ээ, Макс… – слышу изумлённый возглас вдогонку.

– Мне одному кажется, что мы его теряем? – задумчиво интересовался Мотыль.

– Думаешь? – тихо спросил Валет.