Мама. 48 откровенных историй, рассказанных взрослыми о своих мамах

Нина Митина

Мама… Как много в этом слове… Любви и боли. Радости и страданий.

– Мама, мне больно, – и слезы струятся из глаз. Я размазываю их грязными кулачками. Всхлипываю от боли и держусь за содранную коленку.

– Мама, мне страшно! Посиди со мной. – И я хватаюсь за ее руку. Цепко и крепко держу, чтобы она не ушла.

– Мама, как ты могла! – слезы обиды жгут глаза. Желание сделать больно рвется наружу.

– Мама, я никогда тебя не прощу! – слова, как бритвы, кромсают душу.

– Мама, я люблю тебя, – тихо шепчет сердце.

– Мама, прости меня! – как редко звучат эти слова…

Как-то так сложилось – ребенок бежит к маме, когда больно, страшно, плохо. Он знает – мама подует, утешит, и все пройдет.

Потом ребенок вырастает. Становится взрослым дядькой или взрослой теткой.

И вдруг оказывается – это мама виновата во всех неудачах.

Пошел не в тот институт – мама виновата. Она сказала – так правильно. Я же не мог ее огорчить.

Вышла замуж за нелюбимого – мама виновата. Ну, потому что выскочила за первого встречного ей назло. А теперь вот приходится терпеть.

Не складываются отношения с детьми – мама виновата. А кто ж еще-то? Это же она не научила меня любить. И я вот поэтому сухарь такой и не умею детей приголубить, обнять, о любви сказать…

И сидит этот взрослый дядька или взрослая тетка, и обвиняет свою маму во всех неудачах. Во всех косяках. С таким упоением это делает. С такой злостью.

– Она… да она… Она всю жизнь мне сломала!!! Если бы не она…

– Да, блин! Если бы не она – не сидел бы ты здесь и не канючил сейчас. Если бы не она – тебя бы просто не было. Совсем. Если бы она хотела тебе сломать и испортить жизнь – не рожала бы тебя.

Вот интересно все-таки, как так получилось, что мама – и величайшее добро, и самое большое зло в жизни человека? А?

Как у меня с мамой? – спросите вы.

По-разному.

До какого-то момента со мной не было проблем. Ну, или я о них не знаю.

Я всегда хорошо училась. Болела редко. Не перечила. Не спорила. Была послушной, но при этом умудрялась делать по-своему.

В общем, я не доставляла больших хлопот.

А потом – все. Это безмятежное время для мамы закончилось. И началось время переживаний и страхов. Вернусь ли я домой живая или нет? Увидит она меня еще или нет?

Это был период моих игр с жизнью и смертью, игр на выживание.

Думаю, именно тогда мама начала седеть.

Поддерживала ли она меня? И да, и нет.

Когда мои действия выходили за рамки социально-допустимых норм – нет. Потому что ей было страшно от этого.

А в остальном – да. Хотя…

Чаще всего я ставила маму перед фактом принятого решения.

– Мам, я ухожу из института.

– Мама, я поехала в Сыктывкар. Меня обратно не жди. Планирую остаться там жить.

– Мам, я беременна. Аборт делать не буду.

– Мам, я выхожу замуж.

– Мама, мы остаемся в Элисте. За Сашкой приеду позже…

И все ее попытки образумить, привести доводы в пользу другого решения разбивались о мое упрямство. Или твердо принятое решение. Или о мое: «Мам, так будет лучше, и я так хочу!»

Мне кажется, она просто смирилась. Приняла или нет – не знаю, но смирилась. Смирилась с моей жаждой приключений. Моей непоседливостью. Импульсивностью. Моим желанием жить так, как я считаю правильным.

50% меня – это мама.

И, кстати, непоседливость и жажда движения – ее черта. Просто во мне это ярче выражено.

А еще – упорство. Упрямство.

Умение выживать.

Умение приспосабливаться к предлагаемым условиям.

Сила.

Просто во мне есть еще и папа со своим вкладом. И вкупе получилось то, что получилось.

Сейчас мы живем с мамой вместе.

И я с щемящей нежностью наблюдаю, как к ней подкрадывается старость.

И так хочется, чтобы она жила долго и была здоровой.

МАМ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ…

P.S. А со всеми своими внутренними тараканами я разберусь. Даже если мама стала причиной некоторых из них.

9