Уровень Пси

– Уплыли! Эти дуры стали тонуть, так что они без них.

– Какие дуры?!

– Ну полозья-стабилизаторы! – Пипа махнула рукой куда-то в сторону.

Жиза повернула голову – полозья валялись у кромки воды, метрах в десяти от девочек.

– А-а-а…

– Пошли поплаваем!

– Ни за что! С меня хватит! Ненавижу эту мерзкую воду! К тому же она просто ледяная. Удивляюсь, как я ухитрилась не простудиться!

Пипа вытаращила глаза, но тут же смекнула, в чем дело.

– Ага. Тебя можно поздравить с новым днем?

– Ага!

– У! Поздравляю!

Девчонки принялись обниматься. За этим занятием их и застали Фыц и Ау.

Ay уверенным движением свернул парус еще на некотором расстоянии до берега, лодка продолжила движение по инерции и мягко ткнулась дном в песок метрах в десяти от берега. Ребята дружно сиганули за борт (Фыцу вода доставала почти до пояса, Ау – до бедер) и направились к девочкам.

– Фьють! Глянь, чего творят! – присвистнул Ау.

– Пф! И не говори! – согласился Фыц.

Они подтянули лодку поближе, заставив киль поплотнее зарыться в песок, и подошли к девчонкам.

– С новым днем, что ли? – уточнил Ау.

– Ага!

– Ну давай тогда обнимемся, что ли! Когда еще такой случай выпадет! – было непонятно, шутит Аууарен Рен или всерьез говорит. – Поздравляю! Ура!

Он сцапал Жизу своими лапищами, огромными, мокрыми и в песке, и сжал в объятиях. И крепко поцеловал – в щечку, разумеется. И тут Жиза сделала невероятное, чего никто никаким боком не ожидал. Она позволила себя обнять, щечку даже привычно подставила. Потом слегка отстранилась: мол, все, хватит. Потом из ее глаз, прямо из-под наращенных и навечно окрашенных ресниц брызнули слезы. А потом она вдруг схватила Ау за плечи, вцепилась прямо когтями (ненаращенными, они у нее от природы были крепкие и острые) и… И впилась Аууарену в губы. Он ни ойкнуть не успел, ни даже понять, что это его не кусают, а целуют.

Первого предупредительного удара они в порыве страсти даже не заметили. Второй заметили, но после него – дураков нет, пропадать, так с кайфом и музыкой! – после второго предупреждения Жиза оторвала когти от плеч Ау (Пипа успела заметить конкретные красные следы на его коже) и вцепилась парню в шевелюру, прижав к себе с такой силой, что чуть зубы не выломала; а Ау в это же время, въехав в ситуацию, тоже не стал тормозить, а вновь обхватил Жизу своими накачанными лапищами и сжал их в замок за ее спиной. Вот пусть теперь их попробуют оторвать друг от друга!

Спустя несколько секунд Пипа и Фыц Фыц, совершенно ошарашенные происшедшим, уже одни сидели на берегу и медленно приходили в себя.

– Во дают! – наконец проговорил Фыц.

– Во дают… – прошептала в ответ Пипа.

Оба вздохнули и промолчали еще минуты три. Каждый думал о чем-то своем.

– Если бы я зачел день, мне бы еще хуже крышу снесло, наверное, – наконец признался Фыц.

– Интересно, им по одному изолу дали или…

– По одному! Ты же знаешь: больше одного никогда-никогда не дают. Всего несколько исключений, и это явно не тот случай… Чтобы стать вечноизольником, уже в изоле надо сильно постараться.

– Как Симир?

– Ну да.

– Симир совсем дурак!

– Не думаю. Он…

– Сто раз уже обсуждали! – отмахнулась Пипа.

Они с Фыцем действительно сто или больше раз обсуждали между собой проблему попадания в вечный изол. Разговоры подобного рода они вели строго наедине, так как у остальных программа «Досье» открыта не была, значит, делиться полученными с ее помощью сведениями с другими было нельзя.

Пипа однозначно считала, что все до единого вечноизольники (в Желтом Доме таких на данный момент было тридцать два человека) сами придурки и сами виноваты. Не хотят подчиняться правилам – пусть сидят взаперти, че!

Фыц Фыц ей возражал и только двух или трех вечноизольников считал глупцами. А остальных – жертвами системы или даже революционерами, которые сидят в знак протеста.

Пипа знала, кто такие революционеры, поскольку Фыц как-то притащил ей фантастический роман, описывающий одну странную планету, на которой в замках жили не изобретатели, как на их родной планете, а какие-то страшные короли, против которых эти самые революционеры боролись. Роман был неинтересный и толстый, так что Пипа идеями Фыца не прониклась и фтопленников-вечноизольников по-прежнему считала идиотами.

Кроме вечноизольников, в Фтопке еще были те, кого за глаза называли застреваками. Те, кто застряли на каком-то задании и не могли продвинуться вперед ни на один день. Самым известным застревакой был Маргарин. Всем было известно, что он застрял на задачке с вазой, яблоками и апельсинами. Что касается остальных застревак, об их заданиях, разумеется, никто ничего не знал.

Впрочем, кое о ком догадаться было возможно, но только очень приблизительно. Одна девушка, например, целыми днями только и делала, что рисовала. Несколько раз в году она устраивала в фойе перед концертным залом очередную персональную выставку. Старательно развешивала картины по стенам. И каждый раз после выставки, рыдая, убегала к себе. Все остальные искренне хотели ей помочь и чего только не пробовали делать! То аплодировали ровно час. То насочиняли целый альбом восхищенных отзывов. То собрали на открытие абсолютно всех фтопленников (кроме тех, кто находился в изоле). Но даже коллективные усилия ни к чему не приводили. Новый день художнице не засчитывался.

Большинство фтопленников становились застреваками в пятнадцатилетием возрасте, как Фыц или эта художница. Если ты не продвинулся ни на день примерно за пятьдесят – сто лет, – ты застревака. На данный момент таких в Фтопке было около двух сотен.

Пипа и Фыц никогда не обсуждали застревак…

– Что будем с лодкой делать? – спросил Фыц. – Сто дней она тут не простоит.

– Простоит.

– Обрастет водорослями, потом чистить замудохаешься. Давай ее на подъемник отвезем. Я с парусом справлюсь, но на руле кто-то должен сидеть. Поможешь?

Пипа смотрела на лодку и о чем-то думала.

– Помогу, – сказала она наконец. – Только не сейчас. Сейчас у меня дела. Давай завтра. За сутки не обрастет.

Завтра так завтра. Дела – это святое. Фыц понимал, что это он – застревака, а Пипе надо идти к своим учебникам, двигаться дальше.

– Пошли вместе, только кроссы возьму.

Они шли назад вместе, держась за руки там, где это позволяла ширина тропинки. Идти, держась за руки, в Фтопке не запрещалось.

Вернувшись к себе и закрыв дверь, Пипа вовсе не бросилась к учебникам. Она открыла программу «Досье» и заглянула в профиль Жизы. Да, все правильно и ничего удивительного. У Жизы было 46 штрафных очков. Плюс 1, плюс 10 и плюс 50 за поцелуй – вот тебе и изол. Пипа заглянула в профиль Аууарена Рена. У него было аж 87 штрафных. Плюс 1, плюс 10, плюс 50 – изол.