Азербайджанские тюрки. Основные этапы становления нации в XIX-XX веках

Поэтому, если эпоха Возрождения и движение Реформации стали мощным стимулом процессов развития национальных языков европейских народов, то в мусульманском мире аналогичные процессы опоздали на несколько столетий. Идеи реформации ислама возникли лишь в XIX веке, когда становилось все более очевидным и угрожающим отставание ислама от других мировых религий, и в первую очередь, от христианства. Неудивительно, что и первые светские школы на национальных языках мусульманских народов, в том числе на азербайджанском языке, появились лишь в конце XIX века.

Учитывая эти обстоятельства, вполне естественно, что в период средневековья в Азербайджане, как и на всем мусульманском Востоке, арабский язык функционировал как язык Корана, религиозно-канонических (право, философия, теология) и ряда естественнонаучных дисциплин (медицина, математика, астрономия, химия). Персидский же язык широко применялся в художественной литературе, гуманитарных науках, а также в официальной и деловой переписке.

В этой связи азербайджанский историк, профессор Эльдар Исмаилов задается резонным вопросом: почему, несмотря на достаточно широкий ареал распространения уже в начале второго тысячелетия тюркского элемента, тюркский язык не был столь популярен на Востоке, как арабский и персидский? Э. Исмаилов предлагает искать разгадку в степени распространения ислама на Востоке среди разных народов. По мнению автора, официальными языками могли стать лишь языки народов, раньше других принявших мусульманскую веру. Между тем, распространение ислама среди тюрков происходило намного медленнее, чем среди персов, не говоря уже об арабах. Следовательно, персы намного раньше тюрков получили возможность использовать в качестве алфавита арабскую вязь. А образованными могли считаться лишь люди, исповедующие ислам и использующие в письменности алфавит, на котором написана священная книга мусульман – Коран.

Тюрки медленно, поэтапно и неодинаковыми по численности группами значительно позже, чем арабы и персы, переходили в ислам. Тюрки-огузы, составляющие основу азербайджанского этноса, приняли в своей массе ислам лишь в XI веке. И по этой причине, тюркская письменность на основе арабской графики возникла значительно позже, и этим можно объяснить позднее появление письменных произведений на тюркском языке. При этом Э. Исмаилов справедливо отмечает, что это вовсе не отрицает факта формирования тюркского языка как одного из наиболее распространенных языков общения на Востоке, как минимум в конце первого – начале второго тысячелетия н.э.[60 - Исмаилов Э. Очерки истории Азербайджана, с. 66.]

Как бы то ни было, элитарный характер образования и функционирование учебных заведений исключительно на арабском и персидском языках привели к широкому распространению этих языков среди образованных слоев тюркского населения Азербайджана. Ведь в школе они приобретали навыки письменной речи не на родном, а на арабском и персидском языках. Это препятствовало полноценному функционированию тюркского языка в сфере литературы и науки. В подобных условиях вполне естественно, что долгое время ученые, поэты и летописцы тюркского происхождения создавали свои произведения на персидском и арабском языках. В частности, знаменитые азербайджанские поэты XI-XII вв., обогатившие своими произведениями сокровищницу мировой литературы, в том числе, Низами Гянджеви, Гатран Тебризи, Мехсети Гянджеви, Хагани Ширвани и другие вынуждены были писать и творить на персидском языке.

Однако доминирование арабского и персидского языков в общественно-политической и культурной жизни страны, хотя и существенно замедлило, но не смогло приостановить процесс становления литературного азербайджанского языка. Подтверждением тому является появление в конце XIII – начале XIV вв. первых письменных произведений на азербайджанском языке, дошедших до наших дней, – двух газелей поэта Иззаддина Гасаноглу.

Монгольский период в истории Азербайджана, длившийся около полутора столетий, начиная с 20-х гг. XII века, еще больше укрепил позиции тюркских племен на территории Азербайджана. Ведь как свидетельствуют источники, большинство осевших в этот период на азербайджанских землях пришельцев были не монголами, а представителями различных тюркских племен. Среди них находились и представители таких древних огузских племен, как каракоюнлу и аккоюнлу, впоследствии сыгравших особую роль в истории Азербайджана.[61 - История Азербайджана. С древнейших времен до 70-х гг. XIX в. С. 272.] Очевидно, что языковая интеграция этих племен с местным населением, значительную часть которого уже к этому времени составляли тюрки, не представляла больших проблем.

А создание в XV веке представителями одноименных огузских племен на территории Азербайджана государств Каракоюнлу и Аккоюнлу со столицей в Тебризе стало свидетельством окончательного перехода политического господства в стране к тюркским племенам. Значимость данного события состояла в том, что наряду с преобладанием тюркского этноса, он стал играть решающую роль в формировании политической, а вслед за тем и социальных элит. Этим был обусловлен и резкий рост количества литературных произведений на тюркском языке.

Еще одним важнейшим последствием исламизации страны стало превращение религии на долгие века в базисный элемент идентичности тюркского населения Азербайджана. Это исходило из самой сути исламской религии, которая запрещала любое разделение мусульман по национальной и расовой принадлежности, считая их членами единой «уммы» – братства и сообщества мусульман всего мира. Как гласит хадис, священное предание, исходящее от пророка Мухаммеда, «на лоне ислама нет национальностей».[62 - Губогло М.Н. Идентификация идентичности: Этносоциологические очерки. М., 2003. С. 256.]

Более того, по исламским канонам разделение мусульман по национальному и расовому признаку считалось большим грехом, равносильным язычеству, с которым ислам вел непримиримую борьбу на протяжении всей своей истории. В арабском языке нация обозначается термином «умма». Поэтому неудивительно, что в учении ислама понятия религия и нация практически тождественны. [63 - Аршаруни А. и Габидуллин Х. Очерки панисламизма и пантюркизма в России. М., 1931. С. 5.]

Все это способствовало доминирующему положению конфессиональной характеристики в самосознании представителей всех без исключения мусульманских народов, в том числе азербайджанских тюрков. На протяжении столетий на Востоке религия была едва ли не главной питательной средой идентичности, основанной на конфессиональном факторе. Лишь в религии человек находил опору для сохранения своей самобытности и индивидуальности. [64 - Губогло М.Н. Идентификация идентичности: Этносоциологические очерки. С. 260-261.]

Монополия религии в этой области блокировала развитие других форм, например, политической, этнической, гражданской и гендерной идентичности. Неслучайно, что процесс формирования национальной идентичности у мусульманских народов начался лишь к концу XIX века.

В отличие от многих других религий, в основу ислама с самого момента его возникновения была заложена идея тесной связи религии и государственности. Как отмечал академик В.В. Бартольд, законы, изданные основателем ислама, и впоследствии вошедшие в Священное писание – Коран, во все времена имели обязательную силу для верующих.[65 - Бартольд В.В. Турция, ислам и христианство // Сочинения. Т. 6. М., 1966. С. 413.] Согласно идеологии ислама, в мусульманском государстве не могло быть отдельной законодательной власти и законотворческой деятельности, поскольку все законы были установлены пророком.

Поэтому все государства, возникшие до начала ХХ века на мусульманском Востоке, имели ярко выраженный теократический характер. В этой связи весьма симптоматично, что основатель Османской империи Осман I Гази (1258-1324), лежа на смертном одре, наставлял своего сына и наследника следующим образом: «Порадуй мою отлетающую душу блистательной чередой побед. Своими руками распространяй религию. Возводи ученость в достоинство, чтобы был утвержден Божественный Закон».[66 - Кинросс Л. Расцвет и упадок Османской империи. М., 1999. С. 37.] Таким образом, даже Осман I, человек, превративший одно из турецких племен в турецкий народ и заложивший заряд новой идентичности будущей турецкой нации, призывал своего наследника бороться за распространение господства ислама, не собственного народа.

Впрочем, теократический характер государств, в составе которых, начиная с VII века вплоть до вхождения северных областей Азербайджана в состав Российской империи, находились предки нынешних азербайджанцев, имел для них и положительные последствия. Ведь в подобных государствах лишь благодаря своей конфессиональной идентичности (принадлежности к исламу) человек мог рассчитывать на сохранение и на серьезную защиту своих основных прав. Именно по этой причине, азербайджанских тюрков нельзя рассматривать в качестве угнетенного этноса в большинстве государств, в состав которых они входили в VII-XIX вв. Существовавшее правовое неравенство подданных этих государств, естественно, имело не этнический, а социальный и религиозный характер.

Исходя из этого, можно смело утверждать, что предки азербайджанских тюрков, используя современную терминологию, относились к представителям титульных этносов этих государств. А в отдельные периоды, как уже выше было отмечено, они занимали лидирующее положение в формировании политических элит этих государств. Азербайджанские тюрки утратили это свое особое положение на Южном Кавказе лишь после присоединения в начале XIX века северной части страны к православной России.

Не следует считать исламскую идентичность монолитной и однородной, поскольку она имела различные формы в зависимости от принадлежности верующих к тем или иным направлениям в исламе. В этом смысле можно выделить два основных типа исламской идентичности – суннитскую и шиитскую. Распространением в период существования Сефевидского государства среди значительной части тюркского населения Азербайджана шиизма предопределило преобладание соответствующей формы исламской идентичности в стране.

Данное обстоятельство, как в целом и образование в начале XVI века Сефевидской державы под руководством одноименной тюркской династии, вопреки утверждениям большинства современных азербайджанских исследователей, оказало неоднозначное влияние на этническое развитие азербайджанских тюрков. Основанное шах Исмаилом I Сефевидское государство охватывало огромную территорию от Амударьи до Евфрата. Оно было одним из могущественных государств на Ближнем Востоке в период позднего средневековья. Опорой Сефевидов являлись проживавшие в Азербайджане и соседних районах Южного Кавказа тюркские племена афшар, каджар, зулькадар, текелу, устаджлу, шамлу, румлу и караманлу, получившие обобщенное название кызылбашских племен. Все они влились в этнический состав азербайджанских тюрков.

По этой причине правящая элита Сефевидского государства, в особенности в начальный период его существования (до конца 80-х гг. XVI века), состояла в основном из представителей тюркской, а если подходить с позиций сегодняшнего дня, азербайджанской знати. Касаясь роли Азербайджана в образовании Сефевидского государства, известный иранист Б.Н. Заходер писал: «Стоявший на относительно высокой ступени социально-экономического развития Азербайджан составил ядро того обширного государства, которое сложилось в начале XVI века на территории Закавказья и Ирана. Это государство включило в себя множество племен и народностей, но длительное время преобладали в нем азербайджанские феодалы, на военную силу которых опирались первые Сефевиды».[67 - Заходер Б.Н. Государство Сефевидов // Всемирная история. Т. 4. М., 1959. С. 558.]

Даже наиболее известные иранские исследователи, которых трудно заподозрить в особых симпатиях к азербайджанским тюркам, признают руководящую роль и господствующее положение тюрков в Сефевидской державе. Так, автор многотомного труда Насрулла Фалсафи следующим образом характеризует шах Исмаила I и основанное им государство: «Шах Исмаил считал себя со стороны отца сеидом, потомком Али и гордился этой родословной… Со стороны же матери он был внуком Гасан бека Туркмана Аккоюнлу (Узун Гасана – А.Б.) и по праву считал себя законным наследником этой династии. Его приверженцы, как это известно из всех историй периода, также были в основном из племен туркманов и татар. Даже после восшествия на трон он презирал иранское происхождение и язык – две главные основы нации. Коренное население Ирана он подчинил и сделал подвластным туркманским по происхождению кызылбашским племенам. В эпоху, когда сладостный персидский язык в Османской империи и Индии был языком политики и благовоспитанности, он сделал тюркский язык официальным языком иранского двора».[68 - Эфендиев О. Азербайджанское государство Сефевидов в XVI веке. Баку, 1981. С. 36-37.]

Этот факт подтверждается многочисленными свидетельствами европейских путешественников. В частности, итальянский путешественник Пьетро делла Валле (1586-1652), побывавший в Исфахане, стал очевидцем широкого употребления тюркского языка во дворце Сефевидов. Он пишет: «Во дворце я убедился в том, что в Иране больше говорят на тюркском, чем на персидском языке. Действительно, тюркский является языком двора, высокопоставленных лиц». По его свидетельству, даже гуламы, набранные из представителей других народностей, «между собой разговаривают на тюркском, поскольку не владеют персидским. Учения у них проводятся на тюркском языке, и шах большую часть времени бывает среди них. Шаху легче разговаривать с ними по-тюркски. Со временем тюркский язык стал языком двора, глав государства и армии».[69 - История Азербайджана. С древнейших времен до 70-х гг. XIX в. С. 403.]

С аналогичной ситуацией столкнулся и немецкий ученый Энгельберт Кемпфер (1651-1716), находившийся в 1684-1685 гг. в Иране. В своих путевых заметках Кемпфер отмечает, что «тюркский, бывший родным языком Сефевидской династии, является в иранском дворе широко распространенным языком. Тюркский язык распространен от дворца до домов высокопоставленных и благородных лиц и в результате получилось так, что каждый, кто желал завоевать уважение шаха, говорил на этом языке. Дело сейчас дошло до того, что для каждого, кто дорожит своей головой, незнание тюркского считается виной. Тюркский самый легкий из языков Востока».[70 - Там же.]

В XVI столетии тюркский язык широко применялся и в государственно-дипломатической переписке Сефевидской державы с иностранными, в том числе европейскими государствами. Например, письма Сефевидских правителей османскому Султану Селиму II, английской королеве Елизавете I Тюдор (1533-1603), австрийскому императору Фердинанду II (1919-1639), принцу Саксонии и королю Польши Фридриху Августу (1694-1733) и др. были написаны на тюркском языке.

Сотни таких писем, документов, указов, сохранившихся до наших дней, свидетельствуют о том, что масштабы и сферы применения тюркского языка в Сефевидском государстве были значительно шире, по сравнению с персидским. В этом смысле Сефевидский период стал одним из важнейших этапов довольно длительного процесса, когда возрастание тюркского элемента в истории Персии достигло той стадии зрелости, при которой тюркский язык предъявил свои права на его применение во всех сферах политической и духовной жизни.[71 - Исмаилов Э. Очерки по истории Азербайджана. С. 104.]

Повышение социального статуса и престижа тюркского языка привело к увеличению количества литературных произведений на азербайджанском языке. Это было проявлением резкого скачка в развитии азербайджанского литературного языка. Весомый вклад в развитие азербайджанского литературного языка внес основатель государства Сефевидов Шах Исмаил I, писавший под псевдонимом Хатаи. Шах Исмаил Хатаи не без основания считал «стихи на родном наречии тюркских племен наилучшим орудием пропаганды среди них (тюрков – А.Б.) религиозно-философской школы, основателем которой был он сам».[72 - Расулзаде М.Э. Современная литература Азербайджана. Доклад, прочитанный 17 января 1936 г. в Париже // Расулзаде М.Э. Сборник произведений и писем. М., 2010. С. 171.]

Следствием широкого применения в государственном управлении, армии и духовной жизни Сефевидского государства тюркского языка стало проникновение в этот период в словарный состав персидского языка примерно 1200 лексических единиц тюркского происхождения.[73 - Doerfer G. Azeri (Adheri) Turkish // Encyclopedia Iranica. London-New York, 1989. P. 146.]

Однако, несмотря на то, что тюрки являлись государствообразующим этносом в Сефевидской державе и, соответственно, тюркский язык фактически функционировал в качестве государственного языка, влияние данного периода на дальнейшее этническое развитие азербайджанских тюрков было достаточно противоречивым и двойственным. Наряду с вышеупомянутыми положительными моментами, следует отметить и весьма негативные последствия данного периода, которые, в первую очередь, были связаны с объявлением шиизма в Сефевидском государстве государственной религией.

Возникновение шиизма, второго после суннизма крупного течения в исламе, было связано с борьбой за власть в мусульманском мире, возникшей сразу же после смерти Пророка. Главное противоречие между суннитами и шиитами заключается в разных представлениях о том, кому должна принадлежать власть в мусульманской общине. Согласно суннитскому учению, верховная религиозная власть принадлежит самой общине верующих, согласие (теократическое) которой необходимо для воцарения главы общины – халифа. Шииты же считают, что единственно законными наследниками и духовными преемниками пророка Мухаммеда являются двоюродный брат и зять пророка Али ибн Абу Талиб и его потомки. Именно они, по мнению шиитов, и обладают исключительным правом стать халифом.

Учитывая, что победа в борьбе за власть во второй половине VII века сопутствовала суннитам, сторонники шиизма, спасаясь от преследований властей, вынуждены были стекаться на периферию Халифата, в частности, в Иран и Азербайджан. В этом отношении шиизм является исторически гонимым религиозным течением в исламском мире. Правда, несмотря на все эти гонения и преследования, на протяжении всей истории ислама шииты никогда не прекращали борьбу за возвращение власти потомкам Али.

Привлекательность шиитского учения для Сефевидов заключалась в том, что оно лучше других течений в исламе было приспособлено для обоснования и оправдания с религиозной точки зрения их притязаний на господство не только в Иране и Азербайджане, но и на всем Ближнем Востоке. Умело используя шиизм для собственных политических целей, Сефевиды вели борьбу под лозунгом возвращения верховной власти «семье Пророка» – потомкам Али.

Основатель Сефевидского государства Шах Исмаил I не переставал подчеркивать, что он «горд своим «происхождением» от Али и Фатимы».[74 - Minorsky V. The Poetry of Shah Isma’il I. BSOAS, vol. X, 1942. P. 1026a.] Это позволяло консолидировать под флагом Сефевидов всех недовольных существующим положением и значительно расширить социальную базу кызылбашского движения. Именно широкое участие простого народа в движении обеспечило его успех и приход Сефевидов к власти.

Безусловно, Сефевиды интересовались шиизмом скорее как знаменем политической борьбы против Аккоюнлу и других суннитских государств, в жестком противостоянии с которыми зарождалось Сефевидское государство, нежели как отвлеченной религиозной доктриной. Кроме того, шиизм был довольно удобным идеологическим инструментом и в борьбе с суннитской Османской империей, с которой Сефевидское государство вело бесконечные войны. Хотя Сефевиды объявляли эти войны борьбой за чистоту ислама, но на самом деле это было лишь прикрытием их притязаний на господство на Ближнем Востоке и в мусульманском мире в целом.

Впрочем, превращение шиизма в государственную религию оказало весьма негативное влияние на этническое развитие азербайджанских тюрков. Более подробно об этой проблеме мы расскажем в следующих главах книги. Здесь же хочется отметить лишь тот факт, что азербайджанцы стали единственным тюркским народом, в основной своей массе, принявшим шиизм. И это способствовало их отдалению от остального тюркского мира, и наоборот, сближению с персами.[75 - ShafferBrenda. Sinirlar ve kardesler. Iran ve Azerbaycan kimligi. Istanbul. S. 23.]

К тому же, даже после крушения Сефевидской империи в середине 30-х гг. XVIII века политическая ситуация в стране начала постепенно меняться в благоприятном для этнического развития азербайджанских тюрков направлении. Сменивший на иранском престоле Сефевидов Надир шах Афшар не смог долго продержаться у власти, и был убит в результате дворцового заговора в 1747 году. Тем самым был положен конец существованию империи Надир шаха, что создало реальные возможности для борьбы за создание сугубо азербайджанской государственности. К этому моменту азербайджанский этнос имел довольно широкий ареал расселения, занимая компактной массой все восточное и южное Закавказье, а также северо-западную часть современного Ирана.

После смерти Надир шаха Афшара, в 40-х гг. ХVIII века как в южной, так и в северной частях Азербайджана возникли десятки ханств, наиболее влиятельными из которых являлись Урмийское, Шекинское, Губинское и Карабахское ханства. Таким образом, Азербайджану удалось освободиться от иранского господства не в форме единого и целостного государства, а в виде отдельных ханств, что было обусловлено целым рядом причин.

Во-первых, это было результатом целенаправленной политики шахской власти, которая препятствовала созданию в Азербайджане единого политического центра. С этой целью во времена Сефевидов азербайджанская территория была разделена на различные административные единицы – беглярбекства.

Во-вторых, в Азербайджане не была необходимой экономической базы, способной стать основой для восстановления политического единства страны. В условиях экономического упадка, охватившего страну с конца XVII века, хозяйственные связи между различными регионами были на довольно низком уровне, и в Азербайджане отсутствовало единое торгово-экономическое пространство.

В-третьих, могущественные соседи Азербайджана, и в первую очередь Иран и Россия, не были заинтересованы в создании вблизи своих границ сильного и централизованного государства. Более того, эти государства всячески пытались еще больше усугубить противоречия между ханствами Азербайджана.

Неудивительно, что отдельные попытки азербайджанских правителей объединить страну, опираясь на внешние силы, оказались безрезультатными. В этом отношении весьма показательным является провал политики Фатали хана Губинского, который в конце ХVIII века пытался при поддержке России обеспечить себе доминирующее положение среди ханств северной части Азербайджана. Не увенчалась успехом и активная деятельность Урмийского ханства по объединению южно-азербайджанских земель.

Причем Урмийский и Губинский ханы были не одиноки в стремлении расширить территорию своих владений, поскольку к этому же стремились и все остальные азербайджанские ханы. Все это приводило к столкновению интересов различных ханов и перманентным военным стычкам между ними. Будучи неизбежными спутниками политической раздробленности, подобные войны между ханствами, а также перманентная борьба за власть внутри каждого из этих государственных образований оказывали весьма негативное влияние на этнополитическое развитие и консолидацию азербайджанского этноса, способствуя распылению сил и энергии народа.

Тем не менее, трудно не согласиться с мнением азербайджанского историка Э. Исмаилова, который считает, что ханский период в истории азербайджанского народа сыграл объективно весьма прогрессивную роль. Он обращает внимание на тот факт, что ханства были расположены на территории проживания преимущественно тюркского населения. Это определило зарождение именно здесь начал сугубо азербайджанской государственности. Быть может, ханы, как, впрочем и население ханств, не осознавали этого в должной степени, но сам факт образования государственных образований с преимущественно однородным этническим составом закладывал основы для перехода от представлений о государствах династических, в которых общность людей определялась принадлежностью большинства к числу единоверцев, к общности по признакам этническим.[76 - Исмаилов Э. Очерки по истории Азербайджана. С. 148.]

К тому же не следует забывать, что путь Азербайджана, как и других стран, переживших эпоху феодальной раздробленности, к политическому объединению состоял из нескольких этапов. Так, распри и междоусобицы, которые велись за расширение территорий ханств, можно рассматривать как первый из этих этапов. Затем должен был последовать качественно новый этап – подчинение более крупными ханствами с помощью военных и политико-дипломатических методов других ханств, переход к единой административной системе и расширение масштабов объединения.[77 - История Азербайджана. С древнейших времен до 70-х гг. XIX в. С. 489.] К сожалению, из-за колониальной экспансии Российской империи в регион в начале XIX века процессы политического объединения страны, которые являются важным фактором этнической консолидации, оказались прерванными. Тем не менее, к тому моменту азербайджанские тюрки вступили в стадию своего развития, непосредственно предшествующую их оформлению в качестве самобытной нации.

Процессы этносоциальной и этнокультурной модернизации в азербайджанском обществе и появление первых зачатков национальной идентичности (ХIХ-начало ХХ вв.)

Этнодемографические последствия вхождения северо-азербайджанских земель в состав Российской империи.Зарождение социально-экономических и политических предпосылок формирования азербайджанской нации

На рубеже ХVIII-ХIХ вв. азербайджанский этнос имел довольно широкий ареал расселения, занимая компактной массой все восточное и южное Закавказье, а также северо-западную часть современного Ирана. В начале ХIХ века этническая территория азербайджанцев на востоке была ограничена Каспийским морем, на западе Урмией, Карсом и Борчалы, а на севере и юге она доходила до Дербента, Казвина и Хамадана.

В этот период страна переживала эпоху феодальной раздробленности и к началу ХIХ века на территории Азербайджана существовали многочисленные независимые и полунезависимые ханства: Шекинское, Карабахское, Ширванское, Бакинское, Губинское, Нахчыванское, Иреванское, Гянджинское, Тебризское, Сарабское, Ардебильское, Хойское, Урмийское, Карадагское, Талышское, Марагинское. Имелись и более мелкие государственные образования: Газахское, Шамшадильское, Илисуйское султанства. К северу-западу от последнего были расположены Джаро-Балакенское общества.

Как уже было отмечено, будучи неизбежными спутниками политической раздробленности, частые и бессмысленные с общенациональной точки зрения войны между ханствами, а также перманентная борьба за власть внутри каждого из них, оказывали весьма негативное влияние на этнополитическое развитие и консолидацию азербайджанского этноса, способствуя экономической разрухе и истощению военно-политических сил страны.

Еще больше усугубило ситуацию тот факт, что в начале XIX века азербайджанские земли стали полем ожесточенного противостояния трех государств – Ирана, Османской империи и России за господство над Южным Кавказом, проявлением которого стали продолжительные и кровопролитные русско-османские (1806-1812 гг. и 1828-1829 гг.) и русско-иранские (1804-1813 гг. и 1826-1828 гг.) войны. Как и следовало ожидать, находившиеся в глубоком системном кризисе Османская империя и Иран оказались не в состоянии воспрепятствовать захвату восточной части Южного Кавказа русскими войсками. И эти войны, в конечном итоге, завершились включением данного региона в состав Российской империи.

Факты отчаянного, хотя и локального сопротивления российской экспансии со стороны некоторых азербайджанских ханов также не оказали существенного влияния на окончательный исход русско-османских и русско-иранских войн в первой трети ХIХ века. Наиболее серьезный отпор русским войскам был дан в Гянджинском и Иреванском ханствах. В частности, во время первой русско-иранской войны 1804-1813 гг. Иреванская крепость так и осталась неприступной для русских войск. Хотя они дважды – в 1804 и 1808 гг. – и пытались ею овладеть, но в обоих случаях длительная осада города русскими войсками не дала желаемого результата, и они вынуждены были отступить. [78 - Российский государственный военно-исторический архив (далее – РГВИА). Ф. Военно-учетного архива Главного штаба (далее – ВУА). Д. 4258. Л. 1-41.] Лишь с третьей попытки, предпринятой уже в ходе второй русско-иранской войны (1826-1828 гг.), 1 октября 1827 года царским войскам после семидневного штурма удалось установить свой контроль над городом. [79 - Там же. Д. 4292. Л. 1-18.]

С не менее упорным сопротивлением местного населения русские войска столкнулись при взятии Гянджи. С 3 декабря 1803 г. по 3 января 1804 г. русские войска держали город в плотном кольце окружения, подвергая его систематическому и массированному артобстрелу. В этой связи командующий русскими войсками генерал П. Цицианов в донесении Александру I отмечал, что «целый месяц держали мы крепость в самой крепкой осаде. У осажденных не было ни воды, ни дров. Пять раз требовал сдачу города; угрожал, убеждал, обещал Высочайшим именем премилосердного моего Государя оставить хана владельцем и данником России, но ничто не могло превозмочь упорства и буйства Джавад хана Гянджинского. Кроме штурма, мне ничего не оставалось делать». [80 - Кавказский календарь на 1865 год. Тифлис, 1864. С. 77.]