Там тепло, там мой папа

– Расслабься. Смотри по сторонам, – Гульмира, доморощенный папарацци, фотографировала ее испуганное лицо.

– Д-да, красиво, – клацнула зубами Анна, совершенно не планируя куда-либо смотреть.

– Вот она, Алматушечка любимая!

Фуникулер усердным жуком полз в гору. Анна и не заметила, как отклеила взгляд от лица подруги и все-таки принялась смотреть по сторонам.

Проплывавшие под ними дома уменьшались в размерах, по серой ленте автотрассы сновали будто игрушечные автомобили. Гора Коктобе, могучая, поросшая зеленью, надвигалась на них, ширясь в разные стороны и постепенно заслоняя небо. Сбоку у нее торчала телевышка, как гигантская антенна для приема сигналов от дружественных цивилизаций.

Приближаясь к вершине, пассажиры собрались, точно астронавты перед выходом в открытый космос. Как оказалось, фуникулер и тут не думал останавливаться, лишь слегка замедлил ход. Когда кабина поравнялась с платформой, все так слаженно высыпали наружу, словно каждый день вместе мотались туда-сюда, оттачивая скоростную выгрузку.

– Кабинка не останавливается, поэтому некогда бояться. Думаешь только о том, как бы успеть заскочить и успеть выскочить, – тараторила Анна, только сейчас осознавая, что все же прокатилась на фуникулере, которого так опасалась.

– У нас же все продумано, – Гульмира выглядела такой довольной, будто сама изобрела эту хитрую конструкцию.

Смешавшись с гуляющими, они отправились исследовать Коктобе и первым делом наобнимались с бронзовой четверкой «Битлз». Гульмира сказала, что добро на установку памятника получено лично от Пола Маккартни и Ринго Старра.

Поглазели на обитателей мини-зоопарка: экзотические куры со всего света щеголяли сказочным оперением, гордец-павлин не реагировал на Анины тщетные уговоры распустить хвост, олени с королевским достоинством принимали морковку. Ее продавали тут же, нарезанную, в пластиковых стаканчиках.

Потоптались на смотровой площадке, вид на город портила дымчатая пелена смога. Анна после фуникулера осмелела, да так, что согласилась прокатиться на колесе обозрения. От скоростного спуска по однорельсовой дороге уже отказалась, достаточно экстрима для одного дня, да и очередь к аттракциону тянулась внушительная. Вдобавок стал накрапывать дождь. Здесь, на Коктобе, ясно виднелась граница непогоды. Небо над Алматы посерело, а стоило обернуться – дальше над горами разливалась синева. Пришлось накинуть предусмотрительно захваченные куртки и вернуться на станцию фуникулера. Анна, уже как опытный воздухоплаватель, проворно забралась в кабину, радуясь, что через пять минут страха окажется внизу. Теперь уже город плыл навстречу, как под лупой, увеличивая здания, автомобили и совсем крохотных людей.

Дождь сеял мелко, не доставляя неудобств, поэтому они решили прогуляться пешком. Спустились до ближайшего кафе наградить себя чем-нибудь вкусным за победу над страхом высоты. Анна все вспоминала чай манго-лемонграсс из того первого алматинского дня. Точно такого же в меню не было, пришлось взять облепиховый. Из десертов выбор пал на чернично-лавандовый чизкейк и творожную тарталетку с апельсинами. Как водится обычно у подруг всех возрастов, и то, и другое поделили пополам.

После чаепития побрели в сторону дома. Гульмиру осенило, что по пути можно отведать мороженого с необычным вкусом. Чизкейк с тарталеткой еще были слишком свежи в памяти, но кто же в здравом уме откажется от чего-то особенного?

В витрине стояли емкости с мороженым всех цветов радуги и с самыми фантастическими вкусами: тыквенное, смородиновое, кокосовое; с аперолем, с пармезаном, с клубникой и базиликом.

– Каждый раз ассортимент меняется, никогда не знаешь, чем удивят. На Наурыз продавали со вкусом черного чая, тары? и жента, – сказала Гульмира и взяла шарик тропического. Анна предпочла новинку из спирулины, мяты и шоколада.

Они присели на лавочке, чтобы не есть на ходу. Конечно, попробовали мороженое друг у друга, как без этого.

– Напомни, что такое тары и жент. Слова знакомые. – Анна снимала деревянной ложечкой слой мороженого и смаковала его легкий мятный вкус.

– Тары – это обжаренное пшено. Бабушка из него делала майсо?к. Заливала кипятком, чтобы размякло, сливала воду, потом смешивала со сливочным маслом и сахаром. Лучший десерт моего детства. Никакие тирамису и профитроли рядом не стоят.

– Не помню, чтобы ты меня таким в детстве угощала.

– Да наверняка ели, потому что бабушка заметила, что мне нравится это блюдо. Это несмотря на то, что у нее такая куча внуков, что и имена всех не упомнить. Когда я к ней приходила, она обязательно давала мне тканевый мешочек с тары.

Гульмира помолчала, размешивая в картонном стаканчике уже подтаявшее мороженое.

– Наверно, это и есть любовь. У бабушки была тяжелая судьба. Много детей, еще больше внуков. А она запомнила, что именно я уплетала ее майсок.

Анна кивнула.

– А жент – это тоже тары, только перетертый. Его смешивают с маслом и сахаром, по желанию добавляют изюм, орехи. Ставят на холод, потом нарезают произвольно и получаются конфетки, похожие на халву. Сейчас даже продают жент в шоколаде. Вкусный и необычный десерт.

– Надо купить, повезу на Урал.

– Перед отъездом сходим на Зеленый базар, наберем сладостей тебе в дорогу. Ну что, идем? – Гульмира поднялась и бросила стаканчик из-под мороженого в урну.

Очутившись наконец дома, они позвонили таксисту по поводу завтрашней поездки. Планировали доехать до Тараза, там пересесть в другое такси до Городка. Земляк, который тоже жил теперь в Алматы, но как раз недавно съездил в ту сторону, дал Гульмире нужный номер телефона.

– Болат, добрый день! Меня зовут Гульмира. Ваш номер мне дал брат Бахытжан, он с вами ездил недавно. Нас двое, хотим выкупить весь салон до Тараза. Сколько будет стоить?

Земляк трансформировался в брата, но Анну это не удивило – в Казахстане даже во времена ее юности мужчины обращались друг к другу не иначе как «брат». Сейчас такая метаморфоза могла помочь в формировании нужной стоимости. Раз брат ездил недорого и с комфортом, то есть шанс, что и сестру повезут так же.