Шаманка. Песнь воды

– Никого нет, можно проверить нашу рогатку на ней, она всё равно никому ничего не скажет, – шикнул он и влетел в спальню, сжимая в руках озвученный предмет. Следом за ним ко мне в "гости" ворвались его прихвостни – мелкая шпана, такая же отвратительная, как и Рон.

Ни кричать, ни уж тем более дать отпор экспериментаторам Эльхам не могла. Она даже, кажется, не обратила на них никакого внимания, больше заинтересованная игрой пылинок.

И я смотрела в ту же, что и она сторону, хотя мне отчаянно хотелось видеть подступающих откуда-то сбоку мальчишек.

Первый снаряд угодил в солнечного зайчика, отразившегося от края металлического подноса, стоявшего на столе у окна. Зайчик располагался в паре сантиметров от моих ног.

Ожидаемо, что второй раз Рон не промахнулся – камушек впечатался в изящную щиколотку Эль, оставив красный след. Боль пришла с запозданием, и какая-то невнятная. Я давно предполагала, что что-то весьма значительно повреждено в головном мозге девочки, и наверняка связано с нейронами, которые должны передавать нервные сигналы и формировать нейронные связи внутри мозга, благодаря чему происходит обмен данными, а также всё это помогает человеку говорить, понимать услышанное, и даже просто двигаться. Но поискать доказательства своим домыслам не могла. За несколько месяцев пребывания в качестве пассивного зрителя пришла к неутешительному выводу – Шариз-Эльхам умственно отсталый ребёнок, настолько, что неспособна сама принимать пищу, ходить на горшок, и даже передвигаться без помощи и поддержки взрослого ей было не под силу.

Истязатели, пока я предавалась размышлениям, обогнули маленькую принцессу со всех сторон и обстреливали её уже в четыре руки. Камушки не были острыми, хулиганы заранее подобрали округлые голыши, дабы не поранить Эль до крови. Но синяки точно появятся. И Рон, зная, что точно спросят с него, не испугался будущего наказания, а пришёл сюда, к собственной сестре и принялся издеваться над родным человеком.

– Ты позор семьи Наннури, всех наших великих предков, основавших поселение у глубокого озера Ньера! – снова – заново! – Из-за тебя шаманка Енини ушла, из-за тебя могут погибнуть славные воины нашего города!

Мальчик каждый раз, когда ему удавалось застать Эльхам одну, змеёй нашёптывал всё те же слова.

– Из-за тебя у отца неприятности! Совет хочет выбрать нового вождя, в семье которого нет такого больного ребёнка, как ты! Боги оказались жестоки к нам, но то не их вина, а твоя! – Рондгул замахнулся, я зажмурила глаза, точнее, мой бесплотный дух, а Эльхам продолжала безучастно смотреть прямо перед собой, на сей раз заинтересованная красивыми деревянными пуговицами на жилете братца.

– Что вы тут делаете?! – дверь с шумом распахнулась вновь, и в комнату влетела моя няня Жасмина. Низкого роста, с кривыми ногами, она, всё же, представляла собой грозную силу для ватаги мелких. Те, завидев реальную угрозу, хором вскричали и бросились врассыпную, стараясь оббежать мою спасительницу по широкой дуге. – Рондгул, я тебя поймаю и отхлестаю плетью по мягкому месту, ты у меня неделю сидеть не сможешь! – рычала Жасмина, пытаясь поймать хоть кого-то из них. Но быстро сдалась – я уже знала от самой же няни, что у неё сильно болят суставы и тазобедренные кости, быстро двигаться ей было тяжело, кроме того, возраст моей сиделки был весьма приличный.

– Бедненькая моя, это же надо! – причитала Жасмина, присаживаясь рядом со мной, – ты так быстро растёшь, а я столь стремительно старею, что поднять тебя на руки уже нет лишних сил, – бормотала она, ласково поглаживая меня по волосам. – Давай посмотрю, что учинили эти мелкие злобные ящерицы, – женщина приподняла подол моего длинного платья и тут же увидела несколько красных отметин на нежной, тонкой коже принцессы. И запричитала пуще прежнего. Но я знала, что дальше этой комнаты весть о том, что младший брат буквально избил старшую сестру, не пойдёт. Жасмина даже родителям ничего не скажет, ибо наказание мальчонке предстоит ужасное. Горн, это отец Эльхам и повелитель оазисного поселения, любил дочь всей душой, и был весьма скор на руку. Нянька жалела Рона, наверное, даже больше, чем Шариз, тьфу, меня! Стоит уже привыкнуть к тому, что я, это она, иначе так можно действительно сойти с ума. Жасмин, скорее всего, в глубине души поддерживала местное недовольное общество. Никогда прежде у этого народа не рождался больной наследник.

– Вечером обработаю твои синяки листьями толчёной волнушки, наутро и следа не останется, милая моя, – продолжала говорить пожилая женщина.

А я погрузилась в воспоминания. Вернее, в их частичное отсутствие, но было одно очень важное обстоятельство: я точно знала, что не отсюда родом. И что мне гораздо больше лет, чем реципиентке. В моём прежнем мире не было магии, а в этом она есть, правда необычная, но вполне материальная, зримая и ощутимая. Та же волнушка – непростое растение, растущее на берегу оазиса, вокруг которого был возведён город Зэлес. Благодаря ей народ наннури не знал болезней. Удивительно, но факт.

Также я помнила день, когда очутилась в теле Эльхам: девочку толкнули, намеренно ли или то была случайность – сейчас это совсем неважно. Тогда Эль крепко ударилась головой и долгое время пролежала в беспамятстве. А потом, когда поправилась, открыла глаза и я очнулась вместе с ней в этом странном для меня месте, среди необычных нравов и традиций, окружённая людьми, во взорах коих чаще всего читалась жалость, обращённая к несчастной маленькой девочке.