Ярроу

– Я всё прекрасно понимаю, спасибо за предложение, я бы хотела им воспользоваться. А продукты детям я постараюсь обеспечить сама, за это можете не волноваться, – заверила его я.

– Пойдемте, я вам всё детально покажу, но сначала, провожу вас в ваш кабинет, где вы можете оставить свои вещи, – многозначительно посмотрел он на мои корзины.

– Давайте я вам помогу их донести, – предложил Али, а я всё больше удивлялась его воспитанности, по всей видимости он хороший человек. Точно сможем сработаться.

Мой кабинет был на этом же этаже, недалеко от кабинета Али. Размером он был с клетушку: одно окно (со ставнями во внутрь, на данный момент открытыми, лишь какие-то пыльные тряпки, выполнявшие роль штор, не давали солнечному свету проникнуть в помещение), маленький стол, стул и небольшой шкафчик в углу. На столе стоял подсвечник со свечой, перо и чернильница*, небольшая стопка бересты** для письма и более ничего. Али, положив корзины на стол, подошел к окну, отдернул тряпку в сторону и в комнате стало на порядок светлее:

– Это ваш кабинет для работы и отдыха, вот ключ, он будет только у вас, зайти сюда без вашего ведома никто не сможет. А теперь пойдемте, я вам устрою подробную экскурсию.

Весь второй этаж был административным, здесь были кабинеты всех лекков (как же мне непривычно так называть врачей, но нужно привыкать, чтобы не ляпнуть неправильно) и руководителей Лечебницы. Третий этаж мне тоже показали, там находились комнаты для помощниц и скоро здесь будут жить мои дети из Коробки, для них Али выделил два дальних, самых больших и заброшенных помещения. Но на безрыбье, как говорится, и рак рыба, будем работать с тем, что есть.

А первый этаж был полностью отдан пациентам: правая часть этажа для лежачих больных, левая для тех, кому нужно сделать что-то по-быстрому: занозу вытащить, горло показать или настойку купить, в общем просто приёмная, в которой делают несложные манипуляции и дополнительный досмотр не требуется, могут и дома микстурки попить.

Также здесь были две операционные, ну это я так их назвала, в каждой из них стоял большой стол, рядом на столе поменьше были разложены инструменты, один вид которых поверг меня в смятение и вызвал в душе волну гнева и ужаса: два топора один побольше и другой поменьше, несколько ножей, ручная пила и иглы, видать для штопанья того остатка, от которого что-то отрезано, отпилено или отрублено. В этом времени проще отрубить человеку конечность, чем попробовать восстановить и аккуратно зашить.

Мне нужны антибиотики. Я должна сесть и крепко подумать, как мне получить хотя бы пенициллин, нужно вспомнить всё о его производстве. Но это потом, сейчас у нас «экскурсия».

Прим.автора:

*Для изготовления чернил на Руси использовалась смола вишни или акации, то есть камедь. В нее дополнительно добавлялись вещества для придания жидкости определенного цвета. Чтобы сделать черные чернила использовали сажу или так называемые чернильные орешки (особые наросты на дубовых листьях). Коричневый цвет получался после добавления ржавчины или бурого железа. Небесно-голубой давал медный купорос, кроваво-красный – киноварь. Можно было поступить проще, то есть просто использовать природные материалы. Например, сок черники – и готовы красивые фиолетовые чернила, ягоды бузины и корень спорыша – вот вам и тушь синего цвета. Крушина давала возможность сделать яркие пурпурные чернила, а листья многих растений – зелёные.

** Церы представляли собой, если так можно выразиться, стационарное устройство для письма. Брать их с собой или использовать в качестве почтового отправления было неудобно. Для этих целей служила березовая кора, или береста. На ней наши предки выцарапывали тексты с помощью тех же писал. Делали из бересты и книги, а вот для книг уже использовали чернила. (см. выше).

Глава 11

После беглого осмотра приемных и «операционных» Али повёл меня по палатам. В каждой палате по 10 коек может вместиться и больше, но сейчас в том не было необходимости. Палат всего три, но достаточно вместительных. Одна из них пустовала, в первой лежало трое мужчин и во второй две женщины. И глядя на них моё сердце сжималось от жалости.

Войдя в палату номер два (я её мысленно назвала женской) увидели двух женщин в одинаковых платьях бардового цвета, беседовавших с пациенткой у дальней койки:

– Сегодня дежурят лекка Тильда и лекка Саманта, вон они у койки больной, пойдёмте я вас представлю.

– Настойки и мази вам не помогают, уважаемая, ваша язва не уменьшается. – развела руками в сторону высокая блондинка, с приятным лицом.

– Но оно уже больше месяца сильно болит, невозможно ходить без боли, – заплакала крупная женщина с повязкой на голени.

– Светлого дня, уважаемые лекки, прошу знакомьтесь, наша новая коллега – Ярроу Бейж. Лекка Ярроу, это лекка Тильда, – кивнул Али на блондинку, – а это лекка Саманта, – кивок достался невысокой полной брюнетке. – Лекка Ярроу будет заведовать настойками, мазями, в общем всем, что связано с травами, и, возможно, поможет еще чем, может в другом государстве используются какие-то новые методы лечения, нам пока неизвестные, – скептически улыбнулся Али.

– Добро пожаловать, лекка Ярроу, мы всегда рады новым лицам в нашей Лечебнице, – доброжелательно ответила лекка Саманта.

– Светлого дня, лекка Ярроу и добро пожаловать в наш коллектив. – кивнула мне лекка Тильда, – может взглянете на нашу пациентку? – и она убрала тряпицу, прикрывавшую нижнюю часть левой ноги и моему взгляду открылось неприятное зрелище – огромная трофическая язва с гноем и уже дурно пахнущая.

– Уважаемая, как давно она у вас появилась? – спросила я, рассматривая запущенную рану.

– Пару месяцев назад у меня отекла нога, появились какие-то пятна что ли, я уже и не упомню, ещё стала сильно чесаться. Помню еще крутило ногу мне, невозможно было спать. Я прикладывала травки целебные, помогло. Но месяц назад все пошло по кругу и вот эта язва начала увеличиваться и никак не хотела уменьшаться, какую бы мазь я не мазала, – снова запричитала женщина.

Глядя на ногу пациентки, я думала, что ей не повезло родится в этом времени, в её случае я была бессильна что-либо сделать.

– Покажите обе ноги полностью, если вам не сложно, – попросила я. Женщина оголила ноги до середины бедер и вопросительно на меня посмотрела. Варикозное расширение вен было на лицо, а точнее на ногах.

– У вас сильно выпали вены, видите? А это спровоцировало появление такой язвы у вас на ноге.

– Лекка Ярроу, так что же мне делать, есть ли от этого спасение? – взмолилась женщина. И я ее могу понять, боли наверняка были жуткие. Помочь ей было практически невозможно, не с этим уровнем медицины.

– Я попробую что-нибудь придумать, но ничего не обещаю. – Ответила я на её мольбу. В голове крутился вариант эластической компрессии нижней, повреждённой конечности с накладыванием мази с антибактериальным и ранозаживляющим действиями. Наиболее оптимальными для нижних конечностей считаются ленты шириной 10 см и длиной 4 метра, такой эластичный бинт хорошо обхватит ногу от ступни до колена, вопрос, есть ли у них такой эластичный материал?

– Уважаемые лекки, есть ли у вас тянущаяся повязка длиной в 4 метра и шириной в ладонь?

– Кажется нет, думаю, стоит спросить у Грея Дака, он заведует обеспечением Лечебницы, но лично я такой повязки у нас не видела, – пожала плечами Саманта.

– Уважаемая, как вас зовут, – спросила я пациентку.

– Тина Рейв, зовите просто Тина, – устало пробормотала женщина.

– Тина, вы погодите, я к вам приду с мазями и с повязкой, мазь будет готова завтра, а на счет повязки я уточню у Грея Дака, возможно повязку, я вам уже сегодня наложу.

Отойдя от больной, Тильда спросила:

– Вы уверены, что обычная повязка и мазь помогут? Мы прикладывали ей тряпочки с разными мазями, но улучшений не заметили, – развела руками блондинка.

– Нужно попробовать, больше я пока ничего не могу предложить, отрезать ногу всегда успеется, – ответила я, на что Саманта закатила глаза:

– Вот уж и правда, лучше отрезать и не мучиться.

Я не стала что-то говорить, лишь мысленно покачала головой. Нужно попробовать помочь Тине, иначе язва проест ей ногу до кости: чем длительнее процесс, тем более глубокие слои подвергаются воспалению и гниению. Язвенное поражение распространяется на икроножные мышцы, вовлекая в воспалительный процесс голеностопный сустав. В запущенных случаях возможно развитие пиодермии, флегмоны и сепсиса. А без антибиотиков последствия будут печальными.

Следующая пациентка девчушка лет пятнадцати, с сильными болями в животе, привезли ее родители сегодня чуть раньше моего прихода:

– Ника, малышка, после настойки боль в животе не прошла?

– Нет, лекка Тильда, болит, я и кушать уже не могу, всё, что съем наружу выходит.

– Лекка Тильда, позвольте мне взглянуть, – подошла я. – Покажи-ка пальчиком, где болит?

И ребёнок указал точно на место, где располагался аппендикс. Я положила руки на живот, при надавливании проявлялся небольшой тонус брюшных мышц и симптом раздражения брюшины с правой стороны. Я покачала головой и подумала: «Если не удалить аппендикс, девочка погибнет. При моих инструментах это огромный риск. Как бы самой не попасть впросак. Но и бросить ребёнка я не могу. Буду рисковать».

Лекка Тильда, заметив моё покачивание головой, наклоняется к девочке и говорит:

– Не волнуйся, дорогая, мы что-нибудь придумаем и обязательно тебе поможем.

– Лекки, можно вас на минуту в коридор, – решилась я. – уважаемый Али, вас тоже можно попросить остаться?

– Да, конечно, – кивнул молодой человек, – пойдемте выйдем.

Моя первая операция в этом мире, как она пройдёт, мне неведомо. Но дать ребёнку шанс на жизнь я обязана.

Глава 12

Мы вышли в коридор и прошли в пустующую палату, все вопросительно на меня смотрели, я выдохнула и начала: