Степфордские жены

Она обвела взглядом комнату. Окна, мебель были едва различимы в тусклом свете от плафона в ванной комнате детей. Джоанна распустила волосы и несколько раз провела руками по талии.

– Тебе надо было разбудить меня. Я бы не возражала.

Уолтер ничего не ответил.

– Послушай, дружок, не надо этим заниматься, – негромко произнесла Джоанна.

– Да я просто не хотел тебя будить, – оправдывался он. – Ты так крепко спала.

– Ладно, но в следующий раз буди меня.

Уолтер перевернулся на спину. Холмика в паху не было.

– Ты что… уже все?

– Нет, – ответил он.

– Ох-х-х, – выдохнула Джоанна. – Тогда, – она с улыбкой посмотрела на него, – я готова. – Передвинулась на его половину, повернулась к нему, обвила его тело руками; Уолтер повернулся к ней; они обнялись, и их губы слились в поцелуе. От него пахло шотландским виски. – Я думаю, мы приняли отличное решение, – прошептала Джоанна ему в самое ухо и, задыхаясь, простонала: – О господи…

Такое, как в этот раз, они испытали впервые – по крайней мере, Джоанна.

– О-о-о, – произнесла она, выходя из ванной. – Я до сих пор еще вся дрожу.

Уолтер, сидя на кровати с зажженной сигаретой, смотрел на нее, улыбаясь.

Она села рядом с ним, приникла к нему, положила его руку на свою грудь.

– Ну, что там происходило? – спросила она. – Смотрели порнофильмы или еще как-нибудь развлекались?

Он улыбнулся:

– Если бы! Ничего подобного не было. – Уолтер поднес сигарету к ее губам. Джоанна затянулась. – Обули меня на восемь с половиной долларов в покер и вконец достали своими занудными рассуждениями о злонамеренных действиях зонального комитета в отношении Истбридж-роуд.

– А я боялась, что ты попал в аварию.

– Я? После двух стаканчиков скотча? Они вовсе не горькие пьяницы. А ты чем занималась?

Джоанна рассказала, что делала; поделилась и своими надеждами, связанными с фотографией чернокожего человека. Уолтер рассказал ей о некоторых людях, с которыми встретился: о педиатре, которого рекомендовали семейства Ван Сентов и Клейбруков; о художнике-иллюстраторе журналов, считающемся местной знаменитостью; двух юристах; психиатре; шефе полиции; директоре торгового центра.

– Психиатр, должно быть, является горячим сторонником допущения в Ассоциацию женщин? – предположила Джоанна.

– Ты права, – подтвердил Уолтер. – А также и доктор Верри. Что думают другие, я не знаю. Просто мне не хотелось проявлять активность во время первого посещения Ассоциации.

– А когда ты пойдешь туда снова? – спросила она и вдруг напугалась, что он может ответить, что пойдет туда завтра.

– Не знаю, – ответил он. – Понимаешь, я не хочу возводить эти посещения в жизненно необходимый ритуал, как это сделали Тед и Вик. Думаю, пойду через неделю, не раньше. А впрочем, не знаю. Это один из аспектов жизни в провинции.

Она улыбнулась и прижалась к нему сильнее.

* * *

Нащупывая ногами ступеньки и неся в руках тяжеленную корзину с только что выстиранным бельем, лавируя между перилами, Джоанна одолела уже треть лестничного подъема, когда этот распроклятый телефон вдруг зазвонил.

Она не могла поставить свою ношу на ступеньки: корзина скатилась бы вниз, а ширина лестницы была недостаточной для того, чтобы повернуться и спуститься вниз. Ей ничего не оставалось, как продолжать подниматься, нащупывая ступени ногами, отвечая каждому телефонному звонку фразой «еще одна ступенька», «еще одна ступенька»…

Она одолела лестницу, поставила корзину на пол и подошла к письменному столу в кабинете.

– Алло, – произнесла Джоанна голосом, в котором, как ей показалось, напрочь отсутствовали вежливость и дружелюбие.

– Здравствуйте, это Джоанна Эберхарт?

Голос в трубке был громким, радостным, дребезжащим, точь-в-точь голос Пегги Клевенджер. Но Пегги Клевенджер, по последним сведениям, работала в «Пари-Матч» и вряд ли знала о замужестве Джоанны, не говоря уже о ее нынешнем месте жительства.

– Да, – ответила она. – С кем имею честь?

– К сожалению, нас не представили друг другу, – голос уже звучал не так, как голос Пегги Клевенджер, – но я хочу сделать это прямо сейчас. Бобби, я хочу представить тебя Джоанне Эберхарт. Джоанна, я хочу представить вас Бобби Маркоу – пишется К-О-У. Бобби живет уже пять недель в округе Аякс и очень хотела бы познакомиться с человеком, в котором серьезное увлечение фотографией сочетается с интересом к политике и Движению за равноправие женщин. А это как раз и есть вы, Джоанна, как об этом говорится в «Степфорд Кроникл», или попросту в «Кроникл», в зависимости от того, какое название вам, как журналисту, кажется более подходящим. Скажите, они точно описали ваши пристрастия? И вас действительно не сильно трогает, какого цвета мыльница лучше, розового или голубого? Представьте себе, что у вас полная свобода выбора, станете ли вы надраивать свой дом до блеска, не жалея чистящего порошка «Чармин»? Алло? Вы еще здесь, Джоанна? Алло?

– Алло, – ответила Джоанна. – Да, я здесь. А что я делаю сейчас! Алло! Черт возьми, а ведь это чистящее средство стоит того, чтобы его рекламировать!

* * *

– Какое удовольствие находиться в кухне, в которой царит кавардак! – объявила Бобби. – Здесь немного не хватает того, что есть у меня: у вас нет ручных прессов для выдавливания арахисового масла; они устанавливаются на специальных подставках, но от этого ваша кухня только выигрывает, правда, я не шучу. Так что примите мои поздравления.

– Если хотите, я могу показать вам наши убогие, обшарпанные ванные комнаты, – сказала Джоанна.

– Спасибо, но давайте сначала выпьем кофе.

– Растворимый пойдет?

– Вы думаете, здесь пьют что-либо другое?

Бобби была коренастой коротышкой, на ней были голубая рубашка из хлопкового трикотажа, джинсы и сандалии. Большой рот был заполнен двумя плотными рядами ослепительно белых зубов; от голубых глаз не ускользало ничего; круглая голова покрыта коротко подстриженными черными волосами. Маленькие руки, грязные пальцы ног. С мужем, которого звали Дэйв и который работал биржевым аналитиком, они нажили трех сыновей десяти, восьми и шести лет. Под одной крышей с ними жили старая колли и корги. Бобби выглядела немного моложе Джоанны, на вид ей было тридцать два – тридцать три года. Она выпила две чашки кофе, съела песочное колечко в шоколадной глазури и рассказала Джоанне о женщинах, живущих в проезде Фоксхоллоу-лейн.

– Мне иногда кажется, что там происходит какое-то общенациональное соревнование, о котором никогда не объявлялось, – заметила она, слизывая шоколад с кончиков пальцев. – Приз в миллион долларов и… Пол Ньюман[10 - Пол Ньюман (1925–2008) – популярный американский киноактер и режиссер.] в качестве рождественского гостя в самый чистый из домов. Я хочу сказать, что они только и делают, что скребут, скребут, скребут; натирают, натирают, натирают свои полы мастикой…

– Здесь все то же самое, – перебила ее Джоанна. – Даже по ночам! И мужчины все…

– Ох уж эта Ассоциация мужчин! – воскликнула Бобби.

Они заговорили о ней – о закоснелой женофобии, объединяющей ее членов, – об истинной несправедливости: в городе не существует ни одной женской организации, даже такой безобидной и беззубой, как Лига женщин-избирательниц.

– Поверьте, – сказала Бобби, – я прошерстила здесь все и обнаружила только Клуб огородниц да еще несколько групп при разных церквях, объединяющих выживших из ума склочных старух, – и от того, и от другого меня просто воротит. Наша фамилия «Маркоу» – это редуцированная форма фамилии «Марковиц»[11 - Гарри Марковиц (р. 1927) – американский экономист, специалист по теории финансов, лауреат Нобелевской премии (1990 г.). Переселенцы из Восточной Европы часто меняли свои фамилии, придавая им более английское звучание.]. В городе существует Историческое общество, чуждое женофобии, но стоит войти туда и поприветствовать его членов, как вы немедленно почувствуете себя попавшим в паноптикум.

Дэйв состоял в членах Ассоциации мужчин и, так же как и Уолтер, полагал, что ее можно изменить, действуя изнутри. Но Бобби разбиралась в проблеме лучше:

– Вы поймете, что мы должны будем приковать себя цепями к ограде, для того чтобы побудить их предпринять хоть что-то. А что вы вообще думаете об этой ограде? Вы, наверное, полагаете, что они очищают там опиум!

Они обсудили возможности объединения усилий с некоторыми из дам, живущих по соседству, чтобы посредством доверительных бесед побудить их играть более активную роль в жизни города, но в конце концов пришли к выводу, что женщины, с которыми им доводилось иметь дело, вряд ли осмелятся предпринять даже столь незначительный шаг в деле своего раскрепощения. Они поговорили о Национальной организации женщин, в которой обе состояли, а также о достижениях Джоанны в области фотографии.