На краю Бостона

– Иди к черту! Убирайся! – верещит она, приближаясь, и ее взгляд опускается ниже. Ловушка захлопнулась. Софи не отрывает глаз от пресса. Я демонстративно упираю руки в бока, давая ей возможность полюбоваться телом. Уже спокойным тоном повторяет она: – Уходи.

Вижу, что смущается. Краснеет и отводит взгляд.

– Вон из моего дома, Паркер. – Гипноз моего тела продлился недолго.

– Скажи мне вот что, психопатка, если ты рисуешь картинки на заднем дворе, зачем тебе музыка в доме? Ты мешаешь нормальным людям спать. У меня завтра серьезная репетиция.

– Да мне плевать! – Она перебирает что–то в руке.

– Ты была в наушниках? – Шестеренки в голове начинают скрежетать. И паззл складывается. – Ах ты, гадкая девка. Назло мне врубаешь это уродство, а сама сидишь в наушниках? Ну–ка дай сюда. – Вырываю один из руки и втыкаю в ухо.

– Верни, Паркер. – Она подпрыгивает и пытается забрать. – Сукин сын!

– Что я слышу! Баллады о любви? – Сам не понимаю, откуда у нее такой вкус, если каждый вечер играет клубная хрень. Мне становится смешно.

Она резко ударяет меня в голень, а затем коленом в живот. Я сгибаюсь. Несмотря на слабый удар, все же неприятное ощущение.

– Это – мое, – отбирает наушник. – А теперь вали отсюда, сраный вуайерист.

– Кто?

– А что, в твоей вселенной фокусов никто не подскажет тебе, что следить за соседями пошло и мерзко? Я знаю, Паркер, ты подглядываешь за мной.

Бросает вызов, хитрая девчонка. Не может знать наверняка, потому что, когда я слежу за ней, свет выключен.

– Выруби чертову музыку, Блэйк, – делаю акцент на фамилии, давая понять, что тоже знаю, кто она такая. – Иначе ты пожалеешь!

Последнюю фразу почти рычу, стиснув зубы, и напоминаю себе, что она портит мне жизнь.

Возвращаюсь в дом. На часах половина одиннадцатого. Я уже выбиваюсь из привычного ритма, и завтра это скажется на мне. Злюсь, расхаживаю по дому из угла в угол. Что она о себе возомнила? Грохот дебильных басов был всего лишь спектаклем? Назло мне? А сама карябает картинки под песни Агилеры?

Не могу успокоиться. Так бы и раздавил ее, как букашку. Бегу наверх, хватаю телефон и набираю номер Мириам, молоденькой секретарши.

После второго гудка она поднимает трубку и щебечет.

– Отмени на завтра репетицию. Перенеси на субботу. Да, как слышала. Я занят для всех. Переводи на голосовую, потом прослушаю.

Кладу трубку и думаю о мести. Я размажу тебя, мисс Психованная Сучка. Отодвигаю шторку и вижу Софи в спальне. Музыка немного стихла, но все равно грохот доносится до моего дома.

Софи не задергивает шторы. Сиреневая подсветка играет на ее коже. Она снимает длинную футболку и шорты, оставаясь в спортивном белье. Ненавижу ее, только мой дружок думает иначе.

– Тебя заводит ее вздорный характер? – Смотрю на бугор в штанах. – То, как она дразнит нас?

Поднимаю голову, а она стоит и смотрит в мое окно, прямо на меня. Отскакиваю и закрываю штору.

– Это война, соседка.

Глава 6. Софи.

Горячая ладонь опускается на мой живот. Он гладит кожу вокруг пупка, вырисовывая круги, и я сжимаюсь. Его дыхание возбуждает. Он ведет пальцами ниже и…

Я просыпаюсь. Будильник издает мерзкий пульсирующий звук. Шесть ровно. Все еще ощущаю послевкусие интимного вторжения незнакомца во сне. Лица не видела, лишь чувствовала присутствие. Слегка возбужденная встаю и иду в душ. Мне стоит огромных усилий одеться и привести себя в порядок. Я наклеиваю патчи под глаза, надеясь снять припухлость после нескольких часов сна. Легла поздно, дописывала картину. Не уверена, что она готова, сегодня взгляну на нее при дневном свете. Смотрю на кровать и подавляю огромное желание упасть на теплую нежную постель и утонуть лицом в подушке, наслаждаясь продолжением яркого сна.

Внизу слышу цоканье когтей Бубончика по старому паркету. Даже радуюсь, что не одна. Возможно стоит рассмотреть вариант завести живность, чтобы не чувствовать себя такой одинокой в бабушкином доме.

Спускаюсь по лестнице, каждая ступень скрипит. Вдоль ступеней тянутся в ряд фотографии на стене. Вот бабушка держит меня на коленях, мне года три. Папа целует маму в висок, а она улыбается. А здесь мне семь. Рядом портрет бабушки. Я провожу пальцами по ее лицу, и на меня нахлынивают воспоминания. Вдыхаю глубоко, словно ощущаю ее запах – выпечки и лавандового парфюма. Ком застревает в горле, а затем камнем падает в желудок. Слезы наворачиваются.

– Мне тебя не хватает, ба, – шепчу я.

Бэмби приветственно лает, когда видит меня.

– Привет, Бубончик. Как тебе спалось?

Спускаюсь и тереблю холку.

– Идем, – зову его за собой и проскальзываю на кухню. Открываю холодильник. Бэмби начинает вилять хвостом.

– Посмотрим, что у нас тут, малыш!

Дог облизывается.

– Интересно, чем тебя кормит хозяйка? Ты такой большой. Может это подойдет?

Вынимаю три жирные сардельки.

– Вот так, малыш.

Скармливаю все собаке, и Бэмби довольный встает на задние лапы и упирается в грудь передними. Пес оказывается выше моего роста. Я шатаюсь, едва удерживаясь на ногах.

– Ты гигант, дружище! А теперь за дело.

Я надеваю тонкую лиловую кофту бабушки, в ней чувствую себя защищенной, и впрыгиваю в растянутые штаны. Подхожу к окну в гостиной и осторожно выглядываю. Из окна видно гостиную Паркера. Встаю так, чтобы он не смог меня заметить. Наблюдаю за ним. Его темные волосы взъерошены, он с голым торсом пританцовывает и бреется.

Если не думать о том, как именно я с ним познакомилась, то он выглядит вполне нормальным, а не тем засранцем, появившемся в моей жизни восемнадцать лет назад. Именно тогда я встретила Паркера и запомнила на всю жизнь. И теперь он мой несносный сосед. Уверена, даже не помнит меня.

Адам Паркер – красивый кретин. Интересно, есть ли у него девушка? Наверняка, трахает все подряд, что может двигаться. Он жуткий бабник. Ну, мне так кажется. Любит внимание женщин. Современный нарцисс. Но выглядит божественно. Особенно когда на щеках легкая щетина. Яркие пронзительные голубые глаза, копна каштановых волос, широкий подбородок и выделяющиеся скулы. Чем–то похож на Ченнинга Татума[5 - Американский актер, известный по фильмам «Шаг вперед», «Супер Майк», «Она—мужчина»], только еще симпатичнее.

Тело словно слеплено руками искусного мастера. Я бы сказала, что ручки Эшли поработали над его фигурой. И тут же испытываю неприятное ощущение в животе, словно… ревность? Нет. Что за вздор. Если Эшли захочет «полепить» с ним, я не против. Такого идиота вынесет только она.

Сосед оборачивается, и я скрываюсь в тени. Не хочу, чтобы он заметил меня раньше времени. Спустя минуту снова выглядываю, но не вижу его. Он исчез. Ищу глазами. На втором этаже зажигается свет. Тень падает на штору. Видимо, одевается. Скоро пробежка. Откуда я это знаю? Не то, чтобы слежу за его графиком, но он делает каждый раз одни и те же действия вот уже год, а я как бдительная соседка, не могу не заметить постоянство. Он как чертов псих. Все отлажено. Никогда не меняет график. В шесть встает. В шесть тридцать отправляется на пробежку. В семь завтракает. В семь сорок пять водитель ждет около дома и открывает дверь своему господину. Может быть, он робот? Живой человек не следует скучным правилам. Он отменяет встречи в последний момент, просыпает работу, торопится или забивает на дела. Человеку необходимо менять нейронные связи, чтобы заставлять мозг работать. Но Паркер не такой.

Свет гаснет.

– Идем, Бэмби. Пора! Не подведи!

Хватаю поводок и цепляю за карабин ошейника. Не хочу, чтобы он весело бежал навстречу соседу, виляя хвостом, будто приветствует его.

На улице еще мрачно. Густой туман опустился на землю, и дом Паркера кажется замком в облаках. Оборачиваюсь, мой – дом с привидениями. Старый и жуткий.