Хочу тебя напрокат

Коваль замахнулся на слишком жирный кусок: захотел отобрать, практически, весь бизнес моего отца и «повесил» на меня чудовищно огромный долг.

– У меня нет таких денег.

– Ты их найдёшь, Самарская. Тебе в самом деле их лучше найти, – улыбнулся Коваль. – В противном случае ты будешь их отрабатывать. Ты ещё целочка или уже нет? Если целочка – хорошо-о-о-о… Некоторые папики любят драть целочек. Отработаешь за одну ночь неплохую сумму. Если ты уже успела подарить кому-то свой цветочек – увы… Придётся попотеть, пососать, попрыгать. У моих людей, само собой, будет неограниченный лимит на пользование… тобой.

Он замолчал. А я словно умерла и стала кучкой пепла. Я не могла поверить, что эти кошмарные угрозы относятся ко мне.

– Что молчишь, Самарская? Приходят в голову мысли умные и светлые? Может быть, вспоминаешь, где папаня прятал золотишко на чёрный день?

Я молча помотала головой.

– Ничего-ничего… – Коваль протянулся и похлопал своей прохладной, мокрой ладонью по моей руке. – Вспомнишь. А сейчас отправляйся в отель, где ты живёшь, Самарская. Я вызову тебе такси. Но извини, стоимость проезда приплюсую к долгу. Кстати, про процент забывать не стоит. Инфляция, мать её!

Меня вытурили из клуба так же быстро, как привели туда.

Я поняла, что вишу на волоске от пропасти. Выход был только один – обратиться за помощью к человеку, которого я ненавидела и… хотела.

Мне пришлось обратиться за помощью к Темирхану.

Я знала, что он не будет мне рад. Знала и понимала, что поступила некрасиво по отношению к нему в прошлом.

Мысленно я отдавала себе отчёт, что он захочет взять реванш, отомстить за уязвленные чувства, за то, что плюнула ему в душу.

Похоже, что я для него – никто.

Но одно дело знать.

Чувствовать на себе – в тысячу раз больнее…

Глава 10

Диана

День пролетает незаметно.

Я немного пообщалась с прислугой, до того, как появилась в доме хозяйка. Узнала, что сына Хана зовут Тимур, этому светловолосому и голубоглазому мальчугану всего два с небольшим.

Тимур совсем не похож на Темирхана! Ни одной похожей черты, уж я-то, как физиогномист и художник, подмечаю такие тонкости.

Есть сходства с Людмилой – те же широкие, выступающие скулы и тот же курносый нос!

Разумеется, я сравниваю нос Тимура с носом Люськи, каким он был до операции по ринопластике.

Словно Тимур многое взял от Люськи и совсем ничего от Темирхана. Как будто Тимур совсем не сын Хану.

Я начинаю подсчитывать в уме. Я хотела бы ошибиться в подсчётах.

Но всё указывает, что Люся забеременела от Хана, когда жила в доме моего отца.

Может быть, даже трахалась с ним на одной из наших кроватей!

Злость и ревность снова накрывают меня с головой.

Злость – понятное чувство, но ревности-то откуда взяться?

Я же думала, что переболела и переросла. Мне скоро исполнится двадцать два года, а Темирхану полных сорок лет.

К чему сейчас приплетать мысли о нём?! Но они лезут и лезут, настырные.

Как назло, Темирхан стал ещё красивее. Казалось бы, он уже не молод. Но он, похоже, из того типа мужчин, что лишь хорошеют с годами, настаиваются, как отличное вино, а потом пьянят, пьянят и кружат голову.

Рассматриваю семейные фото Асадовых: Людмила, Хан и их сын. Но сама смотрю лишь на Хана жадно-жадно.

Каждую чёрточку лица запоминаю и рыдать хочется от невозможности быть вместе.

Вернее, вместе мы будем. Но только в горизонтальной плоскости. Или в вертикальной. Или в любой другой, в какой Хану захочется меня поиметь.

Больше ничего другого мне не светит.

Семь ночей. Восемьдесят четыре часа.

Мозг начинает лихорадочно подсчитывать минуты и секунды…

Приказываю себе остановиться, а то так недолго и с ума сойти.

Но как назло, вспоминаю единственную ночь, которую мы провели вместе. Вернее, секса с проникновением так и не случилось, но Хан довёл меня до оргазма несколько раз.

Меня начинает вести, и я снова вспоминаю, как это было.

Та ночь стала моим наваждением и проклятием…

Наши жадные поцелуи, один за другим. Глубокие и взрослые. Грязные. Но хочется ещё и ещё. Запачкаться с головой, нырнуть в эту бездну и остаться там навсегда.

Его руки – большие и жаркие, буквально повсюду. Хорошо помню жалобный, громкий треск трусиков от жадного напора его большой руки.

Звук бьёт по нервным окончаниям и подхлёстывает.

Даже сейчас.

Спустя три года.

Я проваливаюсь в жаркие видения и плотнее сжимаю бёдра, потому что между ними разливается порочная, горячая влага.

Отставляю фото Темирхана обратно на полку и спешу подняться в свою спальню, подальше от соблазна. Меня бросает то в жар, то в холод.

Я забираюсь под тёплые струи воды, чтобы немного успокоиться.

Но тело послушно отзывается на любое из собственных прикосновений, вызывает чувственную дрожь и заставляет окунаться в прошлое, с головой.