Куплю тебя за миллион

– За дело, разумеется.

– Поподробнее, расскажешь? – просит Марианна.

Реально просит. Без выкрутасов.

– Клиентская тайна. Слышала о таком?

– Слышала, конечно. Только папа на тот свет отправился и бросил меня на попечение злобной стервы-мачехи, которая захотела меня продать старику. Думаю, я заслужила немного откровений, – заглядывает в глаза.

Сев на стул, разминаю затёкшую шею.

В последний раз, когда три часа ждал цель, высиживая в засаде, застудил себе шею. Теперь она затекает чаще, чем раньше, а иногда и простреливает.

Неужели я старею?

– Хочешь, я массаж тебе сделаю? – горячий шепоток прямиком на ухо. – Я умею.

– На все руки от скуки? – усмехаюсь.

Пронырливая и настырная девчонка тем временем опускает ладонь на мою шею и надавливает вынуждая наклониться.

– Немного умею…

Тонкие пальчики ловко разминают затёкшие мышцы. Попутно отмечаю, что пальцы у Марианны хоть тонкие, но сильные.

– Спортом занимаешься? – интересуюсь.

– Бегом.

– Хм… И кружок театральный, и массаж, и бегом занимаешься.

– Я вообще такая, со всех сторон замечательная.

Перехватываю её кисть.

– Что ещё ты умеешь?

Замирает. Начинает дышать чаще.

Реагирует на близость или скрывает что-то?!

– Дай массаж закончить, а то так и будешь ходить, не поворачивая голову в одну сторону до конца, – выдаёт с улыбкой. – Смотри, врага пропустишь!

– Продолжай, – отпускаю руку.

Хорошенько размяв шею, Марианна прокрадывается выше и зарывается пальцами в волосы, слегка царапая кожу головы.

Так приятно, чёр-р-р-р-рт… Я бы замурчал, если бы был котом.

– Так за что тебе папа был денег должен? – снова спрашивает и перебирается к особо опасной зоне чувствительности – к мочкам.

Так, стоп. Это уже красная линия! Не хватало, чтобы это малолетняя прохиндейка сразу всё просекла.

Я встаю и прохожусь по комнате.

– Отлично всё. Умелые ручки…

– И? – спрашивает Марианна. – Я должна знать, за что страдаю!

– Так уж и страдаешь?

– Страдаю. Мы ведь ещё не покинули черту города. Значит, я в опасности.

– Со мной ты словно у Христа за пазухой.

Но лицо Марианны ничего не выражает.

– Это значит, что тебе ничего не грозит.

– А-а-а-а… Выражайся проще, и люди к тебе потянутся.

– Тянуться ко мне может быть опасно для жизни, Анна-Мария.

– Марианна, – снова поправляет. – Не надоело ошибаться?

– Я называю тебя так, как хочу.

– И за что мне это наказание? То есть за что папа тебе задолжал?

Смотрю на неё, ну, точно щеночек в ожидании сахарной косточки. Не отстанет же.

– Твой папа был мошенником.

Не удивлена. Значит, в курсе. К тому же упрямо поправляет:

– Мой папа был очень удачливым и проворным бизнесменом. Не его вина, что наше законодательство – как тот кусок сыра с дырками, оставляет множество прорех!

– Плевать. Говорю, как есть. Он создавал фирмы из воздуха и зарабатывал на том, что отмывал чужие денежки или морочил людям головы. Однажды он имел неосторожность напороться на тех людей, которых дурить никак нельзя.

– Странно… Папа обычно всё досконально проверял.

– То есть ты в курсе, чем занимался твой отец.

– Лишь в общих чертах. Возможно, он и обманул кого-то. Папа часто говорил, что без лоха жизнь плоха!

– Прекрасное у тебя образование! – фыркаю.

– Лицейское! – отвечает серьёзным тоном. – Кроме русского, я в совершенстве владею тремя европейскими языками и бегло говорю на турецком.