Беременна от бандита

– Следователи выдвинули такую версию – пациентку могли просто ограбить. У неё не нашлось даже мобильного телефона. Так бы мы с вами быстро связались. Сбили, обобрали до нитки и исчезли.

Я молчу. Я просто сдохнуть хочу. Рядом лечь. Рядом с моей малышкой. И забрать у нее всю её боль. Лучше бы я оказалась на её месте. Боже, за что? Судьба? Злая, беспощадная сука! Что же ты с нами делаешь?!

В конце концов доктор выносит заключительный вердикт. И его слова… ломают меня окончательно:

– Ваша сестра в коме. Прогнозы неутешительные… – врач опускает голову в пол, сутулится, своим видом и низким, опечаленным голосом выражает мне сочувствие. – Мы делаем всё, что можем. Но бюджет больницы не предусматривает такого оборудования и препаратов, чтобы вытащить вашу сестру из коматозного состояния как можно скорей.

– Есть шанс? Ну хоть крошечный шансик? – с надеждой, сквозь пелену жгучих слёз я смотрю на мужчину в белом халате.

– Да. Но не в нашей больнице. Вы можете перевести её в частную обсервацию. Может быть, там вам помогут. Были случаи. Даже ещё более тяжелые, когда пациентов вытаскивали с того света. Крепитесь. И молитесь. Удачи вам.

Он уходит. Я раскачиваюсь в пространстве, будто маятник, теряя опору, смотрю на практически бездыханный силуэт сестры, а потом чувствую, как по пищеводу поднимается сильный, тошнотворный спазм. Зажимая рот ладошками, я бросаюсь прочь из палаты, еле-еле добегаю до уборной. Скручиваюсь пополам и отдаю свой завтрак белому другу. Меня тошнит, рвет, выворачивает желудок жгутом около пяти минут. Сил вообще ни на что нет, но я понимаю, что надо, надо держаться. Я – единственный шанс на спасение сестры. Я должна собраться, даже если хочется сдохнуть и бросится под машину от абсолютной безнадежности. Кто, если не я? Кто выдернет из плена Серёжу, кто поставит на ноги Катю и вернёт ей прежнюю жизнь?

Собравшись с мыслями, покачиваясь будто на волнах, я поднимаюсь с колен и подхожу к зеркалу. Умываюсь холодной водой, не узнаю своё отражение. Бледная мумия. Высохший скелет. Мне снова становится дурно. Перед глазами мелькает худенькое, неподвижное тельце сестры. Её изувеченное ранами лицо. Белое лицо. И кучи проводов, с пиликающими мониторами, все эти жуткие иглы в руках, синие гематомы по всему телу.

Нет! Катя! Катюша моя! Нееееет!

Крик в пустоту. Вопль в никуда. Я зажимаю рот ладонью, смотрю на свое отражение в зеркале и со всей силы кричу, пытаюсь сбросить скопившееся напряжение с помощью крика. А после… после я вижу, как окружающий мир плывёт перед моими глазами и я вместе с ним, куда-то плыву. Лечу! И падаю. В неизвестность.

Руки и ноги немеют, в глазах мигает тьма. Я заваливаюсь на бок, меня будто плавно укладывают на пол чьи-то мягкие руки. И всё. Сознание обрывается. Привет темнота.

* * *

Я открываю глаза, медленно моргаю, осматриваюсь и понимаю, что я нахожусь в неизвестной мне комнате. Светлой. Пустой. Одинокой. Здесь царит убогий, на вид, минимализм. Рядом со мной стоят еще две кровати. В углу лежит незнакомая женщина, она спит. Здесь пахнет медикаментами. Этот отвратительный запах опять провоцирует рвоту.

Что со мной? Меня слишком часто тошнит. От такой-то дерьмовой жизни наверно. Вполне себе ожидаемая реакция.

Я замечаю, что в моей руке торчит игла, а рядом капля за каплей, в большом прозрачном мешке, накрапывает система – капельница. Голова кружится, во рту чувствуется металлический привкус, а низ живота неприятно потягивает. Я слышу шаги, поворачиваю голову в сторону двери и вижу женщину, немолодую, светловолосую даму в очках в белом медицинском халате. Она заходит в палату, подходит ко мне, мажет сначала по мне взглядом, потом проверяет капельницу, что-то чиркает в своём блокноте, после чего спрашивает:

– Очнулись?

Киваю.

– Как самочувствие?

– Ужасное, – вздыхаю я, а она снова что-то чиркает в блокноте.

– Вас обнаружила уборщица в уборной, без сознания. Часто у вас случаются обмороки?

– Нет, – качаю головой. – Я просто узнала, что… – сглатываю. – Что мою сестру сбила машина. Она в реанимации, в коме.

– Меня зовут Юлианна Семеновна, я ваш лечащий врач. А вам нужно себя поберечь, дорогая. Мы получили анализы…

Нет, нет! Только не говорите мне… что я… что я…

– Вы в курсе, что вы беременны?

Нет. Мама! Нет!

– Нет. Но я догадывалась…

– Хотите сохранить ребенка?

Молчу. Я вообще не знаю, что ей ответить!

Только этого сейчас не хватало… Как же так? Я ведь пила те долбанные таблетки! Абсурд. Ерунда. Очередная злая подлянка судьбы!

Если Леон узнает… Господи. Я боюсь. Он ведь меня живьем закопает. Подумает, что я лгунья. Аферистка. Алчная стерва! Которая хотела привязать его к себе обманом, зачав от него ребёнка, чтобы обеспечить себя роскошной жизнью до самой старости.

– Алина, вы слышите меня? – морщится Юлиана Семёновна.

– Д-да. Мне нужно позвонить.

– В общем, если хотите оставить ребенка, то вам нужно еще несколько дней полежать здесь, под наблюдением. Обморок мог спровоцировать угрозу выкидыша. Мы вас уже осмотрели, кровотечения нет.

– Спасибо, – киваю, хватаю сумочку с табуретки, ищу в ней мобильный телефон.

– Просто чудо, что при вашем состоянии вам удалось сохранить ребенка.

Да, у меня крепкий организм. Выносливый. Хоть в чём-то по жизни повезло.

Она осторожно извлекает из меня катетер и удаляется в холл, скрипя дверью. Я набираюсь сил, жму на кнопку вызова, считаю гудки и ожидаю ответа от абонента – Леона Моретти.

Не могу поверить в то, что я беременна. Как это случилось? Чёрт. Только этого еще не хватало. Что же меня ждет?

Я замираю, когда слышу гортанный сексуальный голос:

– Привет, Клубничка. Как ты? Три дня прошло, а ты не выходишь на связь. Что случилось?

Набираю побольше воздуха в легкие:

– Плохо, Леон. Катя… она… на грани жизни и смерти!

– Не понимаю.

– Мою сестру сбила машина.

Пауза. Я лишь слышу мужское хриплое дыхание. Он молчит, поминает её что ли?

– Понятно. Я… соболезную, Алина. Нужна помощь? Как она вообще?

– Да. Мне нужна твоя помощь… – губы предательски дрожат.

– Я уже подъезжаю к отелю.

– Что? – не понимаю.

– Я вернулся в Россию, появились срочные дела. Приедешь ко мне?