Горячий Декабрь

– Ее, – тихо сказал первый, махнув в сторону рукой. – Жену Декабрина.

– Козел! – выпалила я. – Я выходила из кондитерской, к мамуле в гости шла, такой красивый торт купила, с шоколадными ангелочками… Посреди улицы схватили. Торт на асфальте оказался, а меня в уазик затолкали, еще и допрос устроили.

– Два часа сорок три минуты, – подтвердил полицейский.

Я поежилась. Первый допрос в моей жизни. На меня орали, материли, грозили кинуть в камеру к быдлу и уголовникам, протащить по всей грязи, которая только возможна. Потом снова предлагали ласково и снова орали… Я молчала. Рассказывать мне было нечего, ведь Гоша меня никогда в свои дела не посвящал, а к тому времени уже и завязал с криминалом совсем.

После того допроса Гоша меня на руках носил, считал себя виноватым, что тень делишек его дружков меня задела.

Давно я не вспоминала об этом случае. Но сейчас под давлением атмосферы вспомнила и взгрустнулось немного. Я задумалась, могло ли все повернуться иначе? Еще тогда… Я ведь могла испугаться и уйти от Гоши. Или не могла? Уйти от Декабрина? Нет, тогда это казалось нереальным! Даже мысли подобной не возникало…

– И что? Что дальше было?! – поинтересовался Толя.

– Потом Декабрь узнал, что его жену мурыжат, и мгновенно прилетел. Такой разнос здесь устроил. Тут все на цыпочках ходили. Все! Жену Декабрина отпустили.

– И все? – разочарованно спросил второй. – Ну а тот, следователь, с ним что?

– А с ним, мой дорогой Толя, Декабрь потом сам лично разговаривал. Ровно столько же, сколько допрашивали его жену. Два часа сорок три минуты… И все.

– Все? Пфф… Туфта, а не рассказ!

– Дебила кусок ты, Толя. Человек до сих пор питается через трубочку едой, перетертой в пюре, и под себя ходит. В памперс для взрослых. Вот и думай, нужно ли тебе так выслуживаться перед пьяным генералом? Или не нужно?

Вопрос повис в воздухе, а я вдруг спросила себя: а мне самой… Нужен ли вообще этот человек, из трех букв, то есть муж.

Раньше, безусловно, был нужен. А сейчас? После измены…

Чувства остались, но не хочется быть той, кто станет обслуживать все его загулы и блядки.

Гоша клялся, что с его прошлой жизнью покончено…

Может быть, с прошлой жизнью и было покончено. Но, судя по услышанному мной сегодня, он и в этой, нынешней, неплохо устроился!

А я что, обслужить его должна?

Борщи варить? Трусы наглаживать?

Обойдется! Пусть себе домработницу наймет, а я больше к уборке и пальцем не притронусь…

Буду обслуживать только себя и Мирошку.

Декабрина же пусть его телки обслуживают.

Хочет вкусно покушать? Пусть Людмиле звонит!

Рубашка мятая? Запрос туда же!

Не хочет он мне развод давать? Не надо! Но и хорошей семейной жизни он от меня больше не дождется.

Все… Есть запрос на качественную супружескую жизнь? Пусть его исполняет Людмила.

– Так это не шутки? Серьезно все?

– Какие шутки, я тебе рассказал, как было. Хочешь, на своем настаивай, но я руки умываю.

– Не-не. Я вообще еще не решил, буду ли я здесь служить или нет.

– Вот и я лучше карьерой рискну, чем жизнью. Все, Толя. Открывай камеру, отвезешь прекрасных дам по домашнему адресу, проводишь до двери и пожелаешь им спокойной ночи.

– Еще скажи, с мигалками их отвезти!

– Непременно. Чтобы в кратчайшие сроки. И орудия кхе-кхе… дамам верни! Все, пошел… Живо!

* * *

Мне не дали ничего возразить.

Отнекиваться я не стала, хоть какая-то польза от фамилии Декабрина и его дурной славы человека, который способен на все. Буквально на все…

Главное, что мы без прямого вмешательства Декабрина справились. Не хотелось мне видеть на его физиономии знакомую ухмылку и слушать снисходительное: «Манюнь, ну я понимаю, Ритка, а ты… Ты-то куда?! Самой не смешно?»

Ну уж нет! Все, что угодно, только не это! Не хочу выглядеть дурочкой, которую нужно спасать из любой мелкой передряги.

Все обошлось! И на том спасибо!

Рандеву на сегодня я для себя решила закончить. Но, пока патрульная машина колесила к дому, прикинула: Мирошка будет на каникулах у родителей, а мне надо будет чем-то занять себя. Раньше мой ответ звучал бы однотипно: мной займется Гоша. Устроит сюрприз, мы поедем куда-нибудь спонтанно…

Так было раньше, до появления Мирошки.

Потом из-за того, что он был маленький и часто болел, я не могла себе позволить оставить его дольше, чем на пару часов, с кем бы то ни было. Не могла, и все! Потом Мирон подрос, болеть стал значительно меньше, но я уже привыкла находиться постоянно рядом с сыном, думать и заботиться, в первую очередь, о его досуге, интересах…

Наша с Гошей личная жизнь начала плавно отходить на второй план. Он стал чаще задерживаться на работе допоздна и больше не старался освобождать каждые выходные, даже на дом работу стал брать.

Черт побери, а ведь, вспоминая моменты, когда мы могли зарулить куда-то спонтанно, я думаю о том времени, что было давным-давно!

Сыну уже семь. Маленький мужичок. Самостоятельный… Может и с родителями побыть. Почему же все зашло в тупик?

Я пытаюсь вспомнить, когда мы с Гошей отдыхали для себя, для души. Вдвоем. Не беспокоясь о сыне, быте и работе, и не могу вспомнить. Даже на нашу годовщину я постоянно бегала к постели сына, хотя он всего-то немного сопливил и лежал с температурой тридцать семь, потом еще и уснула возле сыночка. Вечер вышел скомканным, наутро Гоша улетел в командировку…

А потом – вот, пожалуйста, Манюнь.

Ты скучная стала. Скучная, пресная…

Значит, я скучная.

Не хотелось признавать правоту Гошиных слов. Кому понравится слушать про себя подобное?!

Но в чем-то он прав. Я много взвалила на себя, кроме заботы о самой себе.