Дом там, где твое сердце

– Наглая и бесстрашная, всё по-прежнему. Воспитания ноль…

– Я руками не ем!

– Зато сил и энергии достаточно. Родила бы ты Марису мальчика.

– Госпожа баронесса, говорю вам…

– Не разведётся, – махнула рукой Лаймен. – Любит он тебя.

Лиз уставилась на одеяло.

– Не за что меня любить. Я дура первостатейная, в фантазиях плавала…

– Андрес Ресья? – догадалась свекровь.

Невестка покаянно кивнула.

– Увидела его, и глаза словно раскрылись. Ведь чисто таракан!

Баронесса Стронберг, к её чести, не стала привязывать моральные качества к социальному статусу.

– Ну, а к Марису… у тебя есть чувства?

– Он меня бесит, – честно призналась Лиз. – Уж три года знаемся, а всё никак просчитать его не могу, что сделает да как поступит.

Лаймен кивнула. Это хорошо, что интерес сохраняется.

– А постель?

Элиза глянула в панике. Подобных вопросов ей и родная мать не задавала. Женщина даже глаза зажмурила от смущения. Тихо призналась:

– В постели с ним хорошо… нежный он и изобретательный…

Лаймен кивнула опять, успокоенная. За эту пару можно не волноваться, найдут общий язык. А она станет воспитывать внука или внучку от Аде, что ещё остаётся…

Марис вернулся в Стронберггард, когда Элиза уже вставала, передвигалась по комнате и всё чаще обдумывала, как объявить Лаймен, что пора с гостеприимством завязывать. Уже дней десять прошло, как она выбежала из родного дома, оставив обнадёженную Мирабелу у чахлого очага. Сестра думает, небось, что она скрылась, убоявшись трудностей. Или осталась с Андресом полюбовницей. Элиза фыркнула.

Стукнула дверь.

– Что, лентяйка, жизни радуешься? – Марис поддел её как-то необидно. А когда Лиз, потрясённая его появлением, повернулась от окна, он уже лежал, растянувшись во весь рост на кровати. В домашней одежде и босиком. Выражение лица… отличается от положенного в сцене об униженном и оскорблённом муже.

Элиза вздохнула.

– Ты пришёл обсудить условия?

– Условия чего? – Марис заинтересованно поднял голову, посмотрел на неё.

– Ну как же… нашего расставания.

– А! Нет, – голова снова стукнулась затылком о покрывало.

– Зачем тогда? – Лиз честно пыталась понять.

Тема беседы, похоже, не сильно Мариса увлекала, он даже закрыл глаза и тихо засопел. Спит, что ли? Лиз постояла ещё с минуту в растерянности, после бесшумно придвинулась к изголовью кровати. И взвизгнула – рука Мариса ловко сцапала её.

– Полежи со мной, беспокойная моя жёнушка. Я все эти дни был в дороге или на совещаниях.

Уж такую малость за его снисхождение Лиз выделить могла. Покорно легла рядом и даже положила руку на живот.

– Где ты был?

– Половину страны, почитай, объездил. Очень хотел разыскать одну женщину.

Элиза оцепенела, снаружи и внутри. Одно дело – заявлять во всеуслышание, что готова расстаться со своим мужем, отпустить его, не пролив и слезинки. Иное – узнать, что замена тебе уже на подходе.

– Мы же ещё не разведены… – пискнула Лиз сорвавшимся голосом.

Марис сильнее притиснул её к себе.

– А ты настаиваешь?

Некстати вспомнились восточные традиции его приёмного отца.

– Ты хочешь… взять вторую жену – при живой первой?

Она не видела, что Стронберг улыбается, искренне наслаждаясь их беседой.

– Ты не будешь возражать?

Элизе потребовалась вся её выдержка, всё испытываемое ею чувство вины и понимание, что за поступки надо платить.

– Я не имею права не подчиниться.

– Дурочка, – Марис сжалился, поцеловал в затылок. – Я разыскивал твою сестру.

– Линету?!

– Нет, – судя по голосу, муж искренне сожалел. – Боюсь, что Линета действительно погибла. Зато Селену мне удалось найти.

Лиз только ахнула. Задача была поистине невыполнимой.

– Но как…

– Подрядил сыщиков, разговаривал с осведомителями. Она не уехала далеко. Селена, уезжая из дома, думала, что город распахнёт ей объятия… а город жесток.

Спрашивать Лиз боялась. Но спросила:

– Она… работала на фабрике?