Пьянящий вкус жизни (Сильнее времени)

Конечно, звонок в полицию был совершенно бессмысленным жестом. Париж – большой город. В нем много памятников. И взрыв мог произойти у любого из них.

Он вскочил и бросился к двери.

Эхо взрыва прокатилось по пустым комнатам.

Собор Сен-Антуан находился всего в двух кварталах от «Континенталя», и Алекс вынужден был оставить такси, потому что эпицентр взрыва находился как раз на его пути. Пробираясь в толпе, запрудившей улицу, Алекс был поражен трагической картиной, развернувшейся перед его глазами. Знаменитая башня обрушилась, фасад обвалился. Осколки витражей, выполненных лучшими мастерами Возрождения, разнесенные взрывной волной, усеяли всю улицу. Он вспомнил восхищенное лицо Кэтлин, которая всего несколько недель назад смотрела на игру света в этих стеклах.

– Назад! – Молодой полицейский с бледным лицом и странно блестящими глазами теснил толпу, напиравшую на канаты, которыми оцепили место происшествия, подальше от горящего здания. – Вы ничем не можете помочь. Дайте дорогу пожарным.

Три пожарные машины уже прибыли к месту взрыва. Алекс слышал вой четвертой, которая ехала через мост к собору.

Большинство собравшихся у места взрыва подавленно молчали, напряженно глядя со слезами на глазах на пожар, что пожирал стены собора. Если Ледфорд хотел потрясти мир и вызвать у людей гнев, то он добился своего. Алекс не был французом, но и он очень остро ощутил чувство потери и боль при виде этих обломков былого величия.

– Выродки! – пробормотала старушка, вытирая глаза. – Безбожники! Мерзавцы!

Алекс молча продирался сквозь безмолвную толпу, которая как загипнотизированная смотрела на пылающие стены собора.

10

Зловещие отблески пожара освещали ночное небо.

Кэтлин застыла у окна гостиной, глядя на страшную иллюминацию и слушая вой сирен пожарных машин, спешивших к месту трагедии.

– На этот раз они все же сделали это!

Кэтлин отвернулась от окна. В дверях, ведущих в гостиную, стояла Челси все в том же светлом шифоновом платье, в котором она была в Версале. Волосы ее растрепались. Она была не подкрашена.

– После взрыва я пыталась дозвониться до администратора гостиницы. Но мне не удалось пробиться к нему. Что произошло? – обратилась к ней Кэтлин.

– Не знаю. Джонатан звонит кому-то в посольство, чтобы выяснить, что случилось. Он отправил меня сюда предупредить тебя, что скоро придет. – Челси нахмурилась. – Что с тобой? Ты не заболела?

– Нет.

– Тогда какого дьявола Алекс…

– Думаю, лучше дождаться Джонатана и поговорить обо всем. – Кэтлин больше не могла лгать им, но только бог знает, насколько трудно ей было бы сейчас исповедаться.

– На тебе лица нет. Может, дела обстоят не так уж плохо. – Челси прошла через холл и стала у окна позади Кэтлин. Какое-то время она хранила молчание. Черты ее лица освещало рыжее зарево пожарища. – Ты даже не спрашиваешь, почему я оказалась в номере Джонатана?

– Это не мое дело. Я зашла к тебе в спальню после того, как позвонил Алекс, и увидела, что постель так и осталась неразобранной. – Кэтлин не смотрела на нее. – Ты не обязана мне ничего рассказывать.

– Но теперь уже немного поздно пытаться скрыть правду. Поскольку нам все равно придется жить вместе одной большой счастливой семьей до конца рекламной кампании, ничего утаить не удастся. Мы с Джонатаном стали любовниками еще в прошлом году, но… – она помолчала, – мне не хотелось бы, чтобы об этом узнал кто-нибудь еще. Джонатан – политик, и его связь со мной может плохо отразиться на его карьере.

– Я уже сказала: это не мое дело.

– Спасибо! – Челси снова помолчала. – Знаешь, он такой замечательный человек!

– Мне он очень нравится.

– Как и всем другим. Он умеет по-настоящему заботиться об окружающих, а люди всегда это чувствуют. Как только я оказываюсь рядом с ним, меня сразу охватывает чувство… – Она запнулась и закончила с несвойственной ей нежностью: – Он как добрый сказочный великан, который может защитить от всех бед и напастей.

– Именно поэтому ты согласилась участвовать в рекламной кампании?

Челси медленно кивнула.

– Как только Алекс произнес имя Джонатана, вопрос был для меня решен. Это означало, что мы можем видеться, не вызывая ничьих подозрений. Очень умный ход с его стороны.

– Он знал о ваших отношениях?

– Должно быть, если нажал именно на эту кнопку.

Да, он ловко манипулировал ими всеми.

– Откуда он узнал?

Челси усмехнулась:

– Понятия не имею. Джонатан говорит, что у Алекса есть свои источники информации.

До чего же глубоко копали эти агентства, услугами которых он пользовался, подумала Кэтлин.

– Он узнал то, что вам нужно, и дал вам это.

– Иначе дело бы не сдвинулось с места.

– Алекс не умеет делать дела по-другому, – с горечью проговорила Кэтлин.

– Алекс привык… – Челси вдруг щелкнула пальцами. – О, совсем забыла! Так спешила, что у меня все вылетело из головы. – Она схватила коробку, что стояла на столике у двери, и подала ее Кэтлин. – Это стояло перед дверью нашего номера. На карточке – твое имя.

Коробка была открыта, и карточку вложили под красный бант, завязанный поверх голубого кашемирового шарфа.

Кэтлин, глядя на шарф, впервые с того момента, как позвонил Алекс, в самом деле почувствовала, что ее охватывает ужас. Она слышала об этих «памятных подарках» Ледфорда, но новый шарф отличался от прежних своим изяществом.

Перед ней лежал женский шарф.

– Это собор Сен-Антуан, – сказал Джонатан, входя в их номер несколькими минутами позже.

Кэтлин с ужасом смотрела на него.

– Нет! – прошептала она.

– Да, – мрачно кивнул Джонатан, закрывая за собой дверь. – Под него подложили столько взрывчатки, что он разрушен до основания. Камня на камне не осталось, как они и задумали. Это «Черная Медина». В полицию поступил анонимный звонок буквально за несколько минут до взрыва.

Кэтлин не заметила, как ее пальцы судорожно сжали бархатную занавеску окна.

– Надеюсь, они кастрируют этого сукина сына, когда схватят его.

– Никогда не видела тебя в таком гневе! – Челси удивленно смотрела на нее.