Колокол

– Я привел Тоби, – сказал Майкл, силясь перекрыть заливистый лай.

– Мерфи, заткнись! – крикнул Ник. – Заткнись, говорю!

Мерфи был какой-то разновидностью терьера, ржаво-коричневой масти, с белой грудкой и умненькой обезьяньей мордочкой. Длинный, вислый, землистого цвета хвост казался не от него приставленным. Замолкнув, он стал подле Тоби – лапы напружинены, шерсть дыбом – и взирал на него с непостижимой враждебностью. К длинным клыкам стянулись темные брылы ощеренной нижней челюсти. Тоби глядел на него в замешательстве.

– Ах, вы привели сюда Тоби… Весьма любезно с вашей стороны, – сказал Ник.

Тоби украдкой поглядел на Ника. И сразу был ошарашен абсолютным сходством с Кэтрин. То же продолговатое, чуть тяжеловатое лицо; свинцовые осоловелые веки; путаное кружево черных вьющихся волос над высоким лбом и загадочное выражение лица. Только у Ника были морщинки вокруг глаз, и те, в красных дужках, слезились, как от долгого смеха; это да еще опавшие щеки делали его похожим на ищейку. У Ника был крупный, испещренный тонкими красными прожилками нос. Весь он казался каким-то засаленным и чересчур обросшим. И все же была в нем настоящая красота и даже смутное напоминание о той утонченной одухотворенности, которой так безжизненно и дивно дышала красота его сестры.

Ник оказался куда моложе, чем ожидал Тоби, но вид имел страшно изнуренный. Тоби, чье воображение уже нацелилось на Ника, немедля решил про себя, что он пьяница. Это вполне вписывалось в тот многозначительный разговор, который подслушал Тоби. Новая жизненная умудренность подсказывала Тоби, что пьяницы бывают самые разные. Бывают же симпатичные пьяницы. Ник, похоже, из их числа, и Тоби решил, что Ник ему должен понравиться. В тот же миг он увидел на столе бутылку с виски, что как бы подтверждало его догадки.

Ник с Майклом всё смотрели друг на друга. Майкл, похоже, так и не оправился от смущения.

– Я все же надеюсь, – сказал он, – что вам наскучило есть тут в одиночку. Хотелось бы хоть изредка видеть вас в доме, за трапезой.

Он изучающе пробежал глазами по столу. Объедки на дальнем краю выглядели отнюдь не аппетитно.

– Это ужин для Мерфи, – пояснил Ник, – я как раз собирался его покормить. Ну, песик, настал твой черед.

Он свалил еду с тарелки прямо на пол, на одну из газет. Прочие газеты явно служили той же цели. Мерфи отвлекся от сосредоточенного созерцания Тоби и с шумом навалился на еду.

– С миссис Марк случился бы припадок, доведись ей присутствовать при этой сцене, – проронил Майкл.

– Она критиканша, как и всякая женщина, – ответил Ник.

Смотреть друг другу в глаза им было явно тягостно.

– Кстати, она приготовила для Тоби комнату? – спросил Майкл.

– Чем-то она занималась наверху – наверно, как раз этим. Торчала здесь бессовестно долго, – ответил Ник. – Выпьем? – Он взялся за бутылку.

– Нет-нет, благодарю, пора идти. Я ведь пришел только устроить Тоби, – сказал Майкл.

– Тогда не надо, тогда идите…

Майкл медлил, глаза его блуждали по комнате. Чувствовалось, он понимает, что разговор не клеится.

– Ну как там моя сестрица, причислена к лику святых? – спросил Ник, которому, похоже, тоже хотелось оттянуть прощание.

– Она – прекрасно, очень счастлива, – ответил Майкл.

– Когда мне о ком-то говорят, что он, мол, счастлив, я знаю – это не так. Об истинно счастливых людях этого никогда не говорят. Как считаешь, а, Тоби?

Тоби нервно вздрогнул от неожиданного вопроса – он уже настроился на роль наблюдателя.

– Не знаю, – сказал он.

– Тоби не знает, – вздохнул Ник. – Возвратилась ли блудная жена?

– Миссис Гринфилд приехала, – ответил Майкл. – Ну, надеюсь чаще видеть вас в доме. Мне пора.

– Так верны слову…

– Приглядите тут за Тоби.

Ник рассмеялся, отчего вдруг сделался очень симпатичным, церемонно распахнул дверь перед Майклом. Неуклюже помахав рукой, тот скрылся в темноте.

– Нестойкий, – пробормотал ему вслед Ник. – Нестойкий, о господи!

Он обернулся к Тоби.

– Думаю, вам самое время отправиться в постель, молодой человек. Они наверняка наказали встать в умопомрачительную рань. Да и за один день повидать столько полоумных в вашем возрасте, должно быть, крайне утомительно.

– Да, я устал, – сказал Тоби. – Пойду-ка наверх.

Он твердо смотрел Нику в глаза, решив во что бы то ни стало не показать, что нервничает.

– Да-да, наверх, – протянул Ник. Он развернулся к Мерфи, который прикончил ужин и теперь стоял в раздумье. – Наверх! Ап! – скомандовал он псу. Мерфи мгновенно подскочил и прыгнул. Ник подхватил его и прижал к груди. Из-за плеча выглянули улыбающаяся пасть и лапки. – Великое дело собака, – заметил Ник. – Ее можно научить себя любить.

Он перегнулся через стол, ухватился за горлышко бутылки и медленно двинулся прочь из комнаты. Тоби вслед за ним. Ник, все еще в обнимку с собакой, тяжело поднялся по лестнице на маленькую площадку, на которую выходили три двери.

– Ванная, – кивнул Ник. – Тут моя комната, там ваша. Он толкнул дверь ногой и локтем включил свет.

Тоби увидел аккуратную чистенькую комнату, металлическую кровать с белым покрывалом, камышовые циновки на полу, белый крашеный комод, растворенное настежь окно. Едва они вошли, на них потянуло теплым, благоухающим цветами ночным воздухом.

– Хорошо тут, наверху, правда? – спросил Ник. Он зарылся лицом в собачью шерсть.

Смутившись, Тоби ответил:

– Спасибо большое. Мне тут будет прекрасно.

– Выпьем по маленькой? – предложил Ник. – Стаканчик виски пополам с водой на ночь, а?

– Я совсем не пью, спасибо большое, – отказался Тоби.

– Ну-ну… Надо бы научить… помогло бы от сквозняков церковных…

Он спустил Мерфи на пол. Пес начал скакать, дергать за штанину, просясь снова на руки.

– Вот что, оставлю-ка я Мерфи, – сказал Ник. – С одеялами тут туговато. Он хоть ноги согревает на рассвете. Что может быть лучше собаки в постели. Останешься здесь! – обратился он к Мерфи.

– Спасибо, – сказал Тоби. Он прекрасно обошелся бы и без Мерфи, от него уже с души воротит. – Все очень хорошо. – Он сел на кровать. Сил больше не было, смертельно хотелось остаться наконец одному.

Ник остановился в дверях, глянул на него.

– Прежде чем уйти, скажу кое-что забавное. Вас сюда подсадили следить за мной. – Он улыбнулся, опять став симпатичнее и моложе.

Тоби тоже улыбнулся, не зная, что ответить.