Хроники экзорцистов. Книга 1. Поглотитель грехов

Дверь открылась, и в проеме показалась мать. Черная кожа блестела от пота, как влажная земля. Белки глаз, как фары дневного света в ночи, изрезаны красными сосудами. Домашний цветастый халат тяжело пах стряпней, прохудившиеся резиновые тапочки истоптаны мощными ногами, испещренными синими паутинками выпирающих вен.

– Здравствуй, Умма.

– Святой отец.

Она приоткрыла дверь и пропустила гостей внутрь.

Пастор предупредил их о визите, предупредил и о дорогом госте, а потому в квартире было убрано и собралась вся семья. Ансар тоже. Стефания была рада увидеть мальчика: это означало, что парень, который таскал за поясом пистолет, был всерьёз настроен побороться с неизвестной угрозой.

– Стефания, это Умма и ее муж Идрис, это их дети – Ансар и Карим.

Стефания пожала руки всем. Физический контакт – обязательный этап исследования – так Стефания считывала поток.

– Это мой брат Камал, – произнесла Умма.

Крепкого телосложения мужчина в рабочей футболке почтового грузчика без слов одним лишь своим запахом заявлял, что только что вернулся с ночной смены и был готов стать частью семейного совета в столь непростом деле.

Все расселись в скромной гостиной, Умма разливала чай, который никто не желал пить, но который являлся обязательным атрибутом гостеприимства.

К духоте в квартире добавлялись тяжелые запахи жаренного мяса из соседних квартир, открытая форточка не спасала. Стефания расстегнула пальто, аккуратно сложила его и перебросила через спинку дивана. После посещения сей обители химчистка неизбежна.

Она устроилась поудобнее, насколько это было возможным, и стала разглядывать квартиру. Ей необходимо изучить обстановку, прочувствовать атмосферу в жилище, услышать то, что не слышно человеческому уху, уловить колебания потустороннего мира, найти складки в его ровном полотне, свидетельствующие о дисбалансе.

Она осматривалась тщательно, взгляд задерживался на каждой щели в мебели, каждом куске облезлых обоев, на фотографиях и иконах на стенах. Большое деревянное распятие висело ровно посередине стены гостиной. Очень старое, судя по трещинам. Лак облез, дерево иссушилось и теперь осыпалось щепками.

– Это моей мамы, – произнес Идрис, заметив пристальный интерес Стефании.

– Вы выросли в религиозной семье?

– Да. Я родился в Алжире. Там совсем небольшая католическая община. Бабушка убиралась в церкви, мама работала в церковном огороде.

Акцент Идриса сохранил интонации родного языка, словно дань уважения родине, на которой определенно жилось нелегко. В Алжире основная религия – ислам суннитского толка, христиане иногда становятся жертвой религиозной неприязни, так двадцать лет назад исламисты убили епископа Орана[2 - Ора?н – город-порт на средиземноморском (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D1%80%D0%B5%D0%B4%D0%B8%D0%B7%D0%B5%D0%BC%D0%BD%D0%BE%D0%B5_%D0%BC%D0%BE%D1%80%D0%B5) побережье Алжира (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%BB%D0%B6%D0%B8%D1%80).]. Ксенофобия всегда уходит корнями в невежество. Не каждый ныне живущий алжирец знает, что самой первой религией, принесшей единого бога в Северную Африку, является католицизм Римской империи. Именно христианский бог был первым, кто поборол в тех краях язычество, и он явно не заслужил убийство его слуг в качестве благодарности.

– Вы не священник, – вдруг произнесла Умма.

Стефания ждала этой фразы. Ее этой фразой приветствуют.

– Мой духовный сан не столь очевиден, как у пастора Лютера. Я не ножу формальных признаков клира, —Стефания бросила заученную фразу в ответ.

Странная гостья была чересчур молода для экзорциста, к тому же она не носила церковных атрибутов. Она сильно выбивалась из окружающей обстановки своим определенно дорогим черным драповым пальто и черным платьем. Это была элегантная скромность, которую простой священник никогда бы не смог себе позволить.

– Умма, уверяю тебя, Стефания – одна из немногих специалистов, способная понять и объяснить происходящее.

– Сколько стоят ваши услуги? – недоверчиво спросил Идрис.

– Нисколько.

Экзорцисты содержались церковью, которая никогда не знала недостатка в средствах. Старинный семейный особняк дяди – яркое тому подтверждение.

– Официальные обряды экзорцизма проводятся бесплатно. В войне с демонами нет места наживе. От этого зависит благосостояние всего человечества, – Стефания цитировала строчки из пособий.

Всю историю человечества экзорцисты сопровождали важнейшие события, оставаясь в тени. В разные времена они носили разные названия: колдуны, шаманы, провидцы, духовные советники. Церковь, мечеть, синагога: все молельные дома взращивают экзорцистов и отправляют на войну, чтобы те рассеивали наползающую тьму. Борьба света и тьмы многогранна, богата уловками и трюками и разворачивается во всех областях жизни: то может быть открытый военный конфликт, а то и запутанная финансовая схема.

– Если же окажется так, что в вашем случае обряд не нужен, Церковь Святой Марии поможет с оплатой психологической поддержки, – добавил пастор.

– Хотите сказать, что мы сошли с ума? – с вызовом спросил Идрис.

– Зачастую одержимость – это всего лишь последствия нестабильного психического состояния. Из ста тысяч лишь три являются истинными случаями одержимости.

– Пастор сообщил, что ты перестал ходить в школу, – Стефания решила перейти к сути визита и обратилась к Ансару, сидящему в кресле подальше от остальных.

– Мне не нравится там, – буркнул Ансар.

И тут же насупился, сложив руки на груди в защитной позе.

Юнец бунтовал и старался демонстрировать это во всем: в манерах, в речи, в одежде. Косички, заплетенные вдоль головы, непонятная татуировка, торчащая из-за ворота футболки, грязная толстовка и мешковатые джинсы, так ярко контрастирующие с новыми кроссовками, которые он определено украл. От парня пахло не только сигаретами и курительными смесями, но и потом, и немытым телом. Нужно быть совсем слепым, чтобы не понимать, насколько парень нуждался в помощи. Четырнадцать лет – сложный возраст. Стефания сама до конца не понимала, как ей удалось его пережить. А дядя Виктор до сих пор под впечатлением от пережитого и не желает вспоминать о тех временах, лишь перекрещивается, потому что растил двойной гормональный коктейль.

Ансар же переживал небанальное созревание. Что-то гнало парня, он был охвачен тревогой, что-то довлело над ним, истощало его организм. Что-то очень сильное, способное влиять на его жизненные решения. Что-то, уговорившее хорошего парня взяться за пистолет.

– Почему?

– Учителя тупые.

– Ансар! – окрикнул Идрис.

Парень замкнулся окончательно.

Родительское наказание лишь усложняло установку контакта с юнцом, но Стефания их не винила. Они стали заложниками ситуации, превратившейся в медленно затягивающуюся петлю на шее. Ансар являлся центром некоего мощного давления со стороны, встретился с огромной проблемой, которую не смог разрешить сам, а от родителей не получил должной поддержки, потому что они и сами не понимали, с чем имели дело. Так он закрылся в своей обиде, уверенный в том, что семья бросила его один на один с опасностью, а потом и вовсе пошел искать поддержку на стороне. Уличная банда ждет таких подростков с распростертыми объятиями. Подростков, непонятых взрослыми, озлобленных, с кипящей от гормонов кровью в венах. Это немедленно нашло отражение в отношениях с родителями, которые очень скоро стали использовать кнут, потому что пряник не помогал. Обида мальчика росла, как и раздражение родителей. Одно накладывалось на другое, и вся семья медленно скатывалась в самый низ лестницы, где каждого ждал свой конец: Ансара – тюрьма или смерть, а родителей – горе.

– Какой у тебя был любимый предмет? – спросил Стефания.

Ансар молчал.

– Я думаю… что-то из естественных наук… Может быть, биология?

Ансар хмуро посмотрел на нее, а потом нехотя ответил:

– Химия. Там было прикольно.

– У тебя получалось?

Ансар пожал плечами.

– Было весело. Всякие опыты там, эксперименты. Можно было что-нибудь взорвать или разбить.

Стефания улыбнулась.

– Почему же перестал посещать занятия?