Падальщики. Книга 2. Восстание

Триггер потряс передо мной старомодным ключом, висящим на его шее.

– Иначе тут бы каждый сантиметр пищал из-за подслушивающих устройств. Можешь хоть сколько смеяться над моей прической ежиком, но старая школа уже сорок лет спасает мою задницу от стукачей!

Триггер спрятал ключ под футболку, туда же, где прятался его длинный шрам, который словно обещал искромсать любого, кто попытается снять с шеи Полковника ключ.

– Тогда Генерал поклялся, что с нас береты полетят, если мы потеряем вас всех. Но вы вернулись через три дня с минимальными потерями, да еще и с целыми булыганами, которые спасли наши задницы от каменного века. Перед таким аргументом Генерал не мог выстоять, и ему пришлось пойти на попятную. Но если ты думаешь, что наш Генерал – человек, который так легко признает свои ошибки, то ты глубоко заблуждаешься. Его Отдел пропаганды придумал красивую сказку о том, что этот краткосрочный коридор – его персональный приказ. Потому что героев не может быть много, Калеб. Герой должен быть один. Множество островов в океане создают множество разных течений, а единство мышления и надежд – это то немногое, что у нас осталось здесь под землей, чтобы выжить. Раздирая одно одеяло на куски, мы рискуем вообще без одеяла остаться. Нам необходимо единогласие и сплоченность. Только будучи единым организмом мы сможем противостоять гневу судьбы на нас.

Триггер вперил в меня острый взгляд своих зеленых глаз, будто пытался продырявить череп насквозь и увидеть мои мысли. Он даже не моргал. Все его опьянение исчезло вмиг, как будто его и не было вовсе. Вот истинный профессионализм солдата – уметь управлять спиртом в сосудах! Эх, Бриджит этот талант не помешал бы. Она вечно такую ересь городит, когда напьется, а про ее танцы игривой козочки я вообще молчу.

– Вот так герои остались безызвестными. И это происходит каждый день, Калеб. На нашей базе герои остаются безызвестными, потому что на базе есть место только для одного героя – нашего Генерала.

Триггер и не пытался скрыть гнев на Генерала, его монотонный стальной голос звучал настолько холодно и ядовито, что я понял, что ни под каким предлогом не захочу стать врагом Полковника. Кажется, потеря Тесс в нем пробудила нечто похуже соплей и тоскливых рыданий. Потеря Тесс задела его душу настолько, что он нашел в собственных глубинах мирно дремлющую месть, уже открывшую один глаз. Я никогда не слышал, чтобы Триггер так нелестно отзывался о Генерале. Мне всегда казалось, что их четверка нерушима. Но так ли это на самом деле?

Чертов кабинет Триггера, запирающийся на стальной ключ, открыл дверь в мир междоусобиц верховенства. А я-то думал, они тут все за одно. Как же мы заблуждались насчет Полковника.

– Так вот истеричная Тесса, выпила бы этот стакан. Наплевала бы на субординацию и выпила бы прямо здесь и сейчас. Потому что иногда надо уходить от правил, чтобы оставаться человеком, а не быть таким выдрессированным роботом, как ты. Роботом, который нужен Генералу, – произнес Триггер уже тише, закончив свою тираду о героях.

Я опустил глаза, приняв тот факт, что пусть он и бесит меня своими тайнами с Тесс, но в схватке за жизнь Желявы мы с ним на одной стороне.

– Сэр, свою дозу водки я выпил еще вчера, – тихо признался я.

Триггер сощурил глаза и пригляделся ко мне. Ему понадобилась секунда, чтобы вычленить во мне доказательства аналогичной скорби, которая заставляет терять самого себя в безднах боли от потери. Наверное, он наконец заметил и мои красные глаза с синяками от недосыпа, а может где-то на лице у меня даже отпечатались складки мундира, который я подложил себе под голову ночью, потому что у Горе-Федора кроме как на полу спать негде. А может, боль утраты становится видимым клеймом на лбу собеседника, когда познаешь ее сам. Скорбь дарит магический третий глаз, благодаря которому всегда отличишь вдовца посреди толпы.

Триггер широко улыбнулся и прищурился.

– А-а-а. Значит, тоже не бессердечный, – произнес он, кивая. – Значит, я верного человека в командиры взял.

Мы молчали несколько минут, осмысляя всю нашу беседу, в которой повязли точно в клятве. А потом Триггер продолжил:

– Ну так что, Калеб? Поддержишь нашего единственного героя на базе, чтобы сохранить единство народа?

Вот и вопрос, проверяющий мою верность.

Проблема в том, что я не был к нему готов. Клянусь, был готов даже ответить на вопрос, сколько раз за день испражняюсь, но не к этому. Я совершенно не предвидел возможность того, что Триггер в первый же день моего назначения командиром кинет меня в самую гущу заговоров и заставит определиться со стороной, что я приму в назревающем конфликте. Видимо, его что-то поджимало, раз он был так скор. Или же потеря моего предшественника играло роль мощнейшего стимула, который требовал немедленно начать проводить четкие границы между сторонниками Генералитета и революционерами.

Откровенная критика Триггера в адрес Генерала, призрак Тесс, требующий продолжения ее наследия, сдвинули мой ориентир, и в конце тупикового тоннеля сверкнул луч солнца из бреши в стене.

– Сэр, единственный, за кого я всегда буду бороться, это народ Желявы! – ответил я решительно.

И стал выжидать.

Правильный ответ? Правильно, нет?

«ПОКЕМОН!» – снова заорал Фунчоза в мозгу. – «Приятель мой, мы вступаем в ратный бой!»

Триггер изобразил намек на легкую улыбку и наконец перестал сверлить меня испытывающим взглядом. Он откинулся на спинку кресла, и по этой его расслабленности я понял, что ответ мой был самым что ни на есть верным.

Отныне пути назад нет. Мы вступаем в ратный бой. Бой, из которого выбыла Тесса, но которая оставила после себя достойного продолжателя ее славного дела.

И снова мозаика складывалась кусочек за кусочком, когда я вспомнил частые визиты Тесс к Триггеру в последние месяцы. Они действительно планировали бунт. Черт, если Фунчоза об этом узнает, ему башню снесет от счастья.

– Тесса научила вас хорошим вещам. Она умела следовать Протоколу, но и отступать от него по-умному. Слышишь? Главное слово здесь – по-умному. Не так глупо, как Фунчоза вчера. Он нам просто времени не дал.

Я снова напрягся. Мне не нравилось, когда Триггер объединял себя с Тесс в одно местоимение. Я уже смирился с тем, что они вместе прокладывали шаги на пути к мятежу, пытался свыкнуться с фактом того, что Тесса утаивала это от меня и Бриджит. Я даже был готов вытерпеть победные танцы Фунчозы, когда он узнает о том, что все это время был прав насчет заговора между Тесс и Триггером. Но я застрелюсь в ту же секунду, если предположения Фунчозы о воздыханиях Тесс к креслу Полковника окажутся верными.

Я часто заставал ее, сидящую в своей комнате и уставившуюся в никуда, ее мозг всегда был занят тяжелыми думами. Я знаю, она размышляла о многом. Но мне не верится в то, что Тесса хотела воспользоваться мятежом, чтобы получить нашивки Полковника. Потому что иначе окажется, что я совсем ее не знал.

Я все пытался отыскать в памяти момент, когда Триггер впервые намекнул на то, что тоталитаризм Генерала ведет нас в тупик. Я пытался вспомнить, когда Триггер и Тесса начали активно составлять план переворота. Но не мог вспомнить ничего, чем бы они себя выдали. Воистину они совершенные разведчики. Теперь я понимаю, почему он выпорол нас вчера с таким усердием. Мы ж ему чуть всю вечеринку не испортили своими преждевременными бунтовскими настроениями!

– Я буду толкать речь о погибших, в том числе и о Тесс, – Триггер прервал наши неоднозначные диалоги о героях и долге, видимо, получивший от меня все, что ему требовалось. – Мне нужно кое-что знать. Мы потеряли в деревне двадцать бойцов. Смерть четырнадцати мы отследили по камерам видеонаблюдения и голосовым записям. Остальные, к сожалению, оказались вне зоны покрытия. В том числе и Тесса.

Тут он сделал паузу и посмотрел на меня пристально, не моргая. Под его взором моя застывшая спина изрыгнула пот, как лопнувший гнойник. И снова я поразился тому, как быстро Триггер вышел из амплуа горюющего плакальщика и надел маску бездушного руководителя.

– Ты видел ее последним, не так ли?

– Так точно, сэр!

– Но твои видеокамеры, странным образом все до одной, вышли из строя в определенный момент.

Я сглотнул. Вот и настала пора использовать свои заготовки. Я даже плечи расправил, как студент, вытащивший верный билет на экзамене.

– Я находился в непосредственной близости к точке обстрела из сорокамиллиметровой пушки. У многих из нас в тот момент повредилось оборудование.

Триггер задумался.

– Да. Не у тебя одного. У твоего сержанта и еще пары ребят с вашего Аякса действительно отрубило камеры в один момент.

Он стучал пальцами по столу, точно высчитывал вероятность сего сценария.

– Но ты видел ее последним?

Что-то заскрежетало в груди, такое щекочущее и едва ощутимое, но достаточное, чтобы родить жуткое предчувствие чего-то, что я не понимал. Навязчивый интерес Триггера к последним минутам жизни Тессы: она умерла или же… умерла не до конца – нагонял атмосферу скрываемой тайны. В груди копошилась интуиция, словно душа готовилась к Хэллоуину и примеряла костюм привидения, чуя атмосферу мистики вокруг. Такой интерес полковник не должен проявлять к умершему, пусть даже солдат превратился в монстра. В конце концов, какая разница? Умер солдат или не умер, его с нами больше нет, отдай ему честь, толкни речь и дело с концом. Но Триггер продолжал настаивать, желая получить конкретный ответ.

– Как она погибла?

Я сглотнул.

– От моей пули, сэр.

Мне надо выдержать его взгляд, испытывающий на ложь, точно полиграф, который, кстати, стоит на его столе и насмехается.

– Ты удостоверился в том, что она мертва?

«У-у-у-у», – в груди выли простыни с прорезями на глазах.

– Не было возможности, сэр. Мы эвакуировались экстренно. Зараженные подобрались критически близко.

Я репетировал эту речь весь вчерашний день и всю бессонную ночь.