Академия на краю гибели

Пелорат задумался – нет ли тут подвоха, и не ждет ли от него Тревайз какого-то сложного ответа. Наконец он сдался и ответил:

– Пожалуй, я бы спросил у кого-нибудь, как туда добраться.

– Ну естественно! Как же иначе! А теперь ты готов?

– То есть прямо сейчас?

Пелорат с трудом встал. Обычно хладнокровное лицо его стало не на шутку озабоченным.

– Что я должен делать? Мне стоять? Сесть? Что?

– О боже, Пелорат, ничего тебе делать не надо! Мы просто пойдем сейчас в мою каюту, и я побеседую с компьютером. Хочешь – сиди, хочешь – стой, хочешь – ложись, песни пой – лишь бы только тебе было хорошо. Лично я бы тебе посоветовал сесть перед видовым иллюминатором. Будет интересно. Ну, пошли!

Пройдя по короткому коридору, они очутились в каюте Тревайза, тот уселся перед компьютером.

– А хочешь сам, Джен? – неожиданно предложил он. – Я дам тебе цифры, и тебе нужно будет только думать о них. А все остальное компьютер сделает.

– Нет, нет, не надо, спасибо большое, – поспешно отказался Пелорат. – Мне почему-то кажется, что мы с компьютером друг другу не подойдем, знаешь ли. Ты, конечно, скажешь, что просто у меня мало практики, но мне так не кажется. У меня, наверное, совсем другой тип мышления, Голан. Ты думаешь по-другому, не так как я.

– Не дури…

– Нет-нет. Этот компьютер тебе так подходит. Вы просто созданы друг для друга, знаешь ли. Когда ты садишься к нему, вы как бы сливаетесь воедино. А… если я попробую, то нас все равно останется двое – Джен Пелорат и компьютер отдельно. А это не одно и то же.

– Ерунда, – отмахнулся Тревайз, хотя это ему немного и польстило. Он положил пальцы на очертания рук, почти любовно прикоснувшись к поверхности стола.

– Ну вот и славно, – обрадовался Пелорат. – А я тут посижу, погляжу… То есть я хочу сказать – по мне, лучше бы этого вовсе не было, но раз уж так выходит, то придется посмотреть…

И он с волнением уставился в видовой иллюминатор, где виднелось туманное тело Галактики, слегка припудренное порошком тускло светивших звезд.

– Обязательно скажи мне, когда это произойдет, – попросил он Тревайза, робко прислонился к стене и обнял себя руками.

Тревайз улыбнулся, руки его, казалось, погрузились в крышку стола – он ощутил ментальный контакт. День ото дня это ему стало удаваться все легче, связь его с компьютером становилась все более дружеской, интимной, и как бы он ни смеялся над тем, что об этом сказал Пелорат, он действительно это ощущал. Сейчас ему казалось, что уже не надо сознательно думать о координатах. Компьютер знал, чего хочет Тревайз, без всякого мысленного «произнесения вслух» – он сам выуживал информацию для себя из его сознания.

На всякий случай Тревайз все-таки «произнес» задуманное и попросил компьютер совершить Прыжок через две минуты.

– Все в порядке. Джен. У нас две минуты… Сто двадцать… сто пятнадцать… сто десять… Смотри, смотри в иллюминатор!

Тревайз продолжал отсчет шепотом:

– Пятнадцать, десять… пять… четыре… три… два-, один… ноль…

Ощущения движения не возникло – никаких ощущений вообще, но картина в иллюминаторе мгновенно переменилась. Звездное поле стало более густым. Галактика исчезла.

Пелорат, не отрывая глаз от иллюминатора, прошептал:

– Это оно было? Это самое?

– Что – «это самое»? Ты вздрогнул? Сам виноват. Ты ничего не почувствовал, признай.

– Признаю.

– Вот и все. Давным-давно, когда путешествия через гиперпространство еще были в новинку, судя по тому, что пишут в книгах, можно было ощутить что-то неприятное, типа головокружения или тошноты. Но по мере накопления опыта гиперпространственных полетов и совершенствования оборудования этих явлений становилось все меньше и меньше. А при наличии компьютера, такого, как наш, любые явления находятся за порогом ощущений. По крайней мере, я ровным счетом ничего не ощутил.

– Я тоже, честно признаюсь. И где же мы, Голан?

– Всего на шаг впереди. В Калганском Регионе. Лететь нам еще долго, и прежде чем совершить следующий Прыжок, нужно проверить, насколько точно прошел этот.

– Но вот что меня немного беспокоит – куда подевалась Галактика?

– Вокруг нас она, Джен. Мы довольно здорово в нее занырнули. Если хорошо сфокусировать видовой иллюминатор, мы увидим ее самые отдаленные участки в виде светящейся полосы поперек неба.

– Млечный Путь! – радостно воскликнул Пелорат. – Почти во всех преданиях люди описывают его в своих небесах, но с Терминуса он не виден. Покажи мне его, дружочек!

Картина в иллюминаторе дрогнула, казалось, звездное поле поплыло сквозь него; и вскоре взору путешественников предстала, почти целиком заполнив собой иллюминатор, широкая, сверкающая молочной белизной полоса. Она плыла поперек поля зрения, стала уже, потом – шире.

– Расширяется в направлении центра Галактики, – пояснил Тревайз, – Она могла бы выглядеть шире и ярче, но мешают темные тучи в области витков спирали. Вот так примерно она выглядит с поверхности большинства обитаемых миров.

– И с Земли.

– Не обязательно.

– Конечно. Но знаешь… Скажи, ты историю науки изучал?

– Не слишком старательно, но кое-что помню. Правда, если собираешься экзаменовать меня, сразу предупреждаю: я не эксперт.

– Видишь ли, этот наш Прыжок заставил меня вспомнить о том, что всегда меня занимало. Существует возможность описать такую Вселенную, где гиперпространственные полеты невозможны, где скорость света в вакууме есть абсолютный максимум.

– Конечно.

– При этих условиях геометрия Вселенной такова, что путешествие, только что совершенное нами, невозможно проделать быстрее, чем его проделал бы луч света. А если бы мы совершали его со скоростью света, время для нас текло бы по-другому. Если место, где мы сейчас находимся, отстояло бы от Терминуса, скажем, на сорок парсеков, мы бы не почувствовали никаких отклонений, попав сюда со скоростью света, но на Терминусе и во всей остальной Галактике прошло бы около ста тридцати лет. Мы же совершили перелет со скоростью, в тысячи раз превышающей скорость света, но время нигде в Галактике не ушло вперед – по крайней мере, я так надеюсь.

– Только не жди, – сказал Тревайз, – что я сейчас начну тебе подробно пересказывать математическое обоснование Гиперпространственной Теории Оланхена. Единственное, что я могу сказать, так это то, что, если бы ты летел со скоростью света в обычном пространстве, время действительно уходило бы вперед, со скоростью примерно в три и двадцать шесть сотых года за парсек, как ты сказал. Так называемая релятивистская Вселенная, сущность которой человечество уяснило в незапамятные времена, – странно, кстати, что ты об этом заговорил, я не думал, что ты этим интересуешься, – так вот, такая Вселенная, я думаю, существует, и никуда не делась, и законов ее никто не отменял. Однако при совершении Гиперпространственных Прыжков происходит нечто за пределами условий, в рамках которых действуют понятия релятивности, и законы тут другие. Гиперпространственная Галактика представляет собой крошечный объект, в идеале она является точкой, не подвергаемой измерениям, и релятивистских эффектов в ней нет вообще.

На самом деле в математических формулах космологии существуют два символа для обозначения Галактики: Gp – для «релятивистской Галактики», где скорость света Максимальна, и Gr для «гиперпространственной Галактики», где скорость практически ничего не значит. С точки зрения гиперпространства величина всякой скорости равна нулю, и мы вообще не двигаемся; в отношении же самого пространства скорость бесконечна. Лучше я, пожалуй, объяснить не смогу.

Кстати говоря, одной из самых знаменитых шуток в теоретической физике является подстановка символа Gp в уравнение, где на самом деле должен фигурировать символ Gr, и наоборот. Чаще всего неопытный студент попадается на удочку, корпит над уравнением до седьмого пота, матерится, как сапожник, и ничего не может добиться, пока наконец кто-то не сжалится над ним и не скажет ему, что его просто накололи. Я сам как-то попался, правда.

Пелорат некоторое время мучительно обдумывал сказанное Тревайзом и наконец растерянно спросил:

– Но… какая же из Галактик… настоящая?

– Обе. Все зависит от того, чем ты занимаешься. Вернешься на Терминус, сядь в автомобиль, поезжай по суше; сядь на корабль и плыви по морю. Условия будут разные, верно? Так какой же Терминус настоящий – сухопутный или морской?

Пелорат кивнул:

– Аналогии – дело рискованное, конечно, но лучше уж я соглашусь на эту аналогию, чем буду сходить с ума, думая дальше о гиперпространстве. Давай лучше поговорим о том, что происходит сейчас с нами.

– Тогда считай, что мы сделали первую остановку на пути к Земле.