Flung out of space

Ты не оставишь ни гроша
тепла.
Я тоже.

Не страшно быть одним/одной под синью неба.

Ни жгучей искрой, ни грозой —
Никем ты не был.
Ни жарким солнцем, ни дождём не обжигал ты.
Твои ладони в кулаке давно разжаты.
И жизнь вдыхаешь ты не так.
Не так, как раньше.

Не страшно потерять любовь
уже терявшим.

«На заре неуклюжего августа…»

На заре неуклюжего августа
Зазвучали дождя мелодии.
Люди слишком высокого статуса
Держат строгие, чёрные зонтики.

А строители и ремонтники
Возвращаясь с работы, злобные
Раскрывают свинцовые зонтики
Да на дождь сквернословят, гоблины.

Фатоватые, пошлые модники —
Дамы в платьицах, денди в шляпах
Достают тёмно-синие зонтики,
Опасаясь наряды заляпать.

Недовольное солнышко хмурится,
И коты со своих подоконников
Наблюдают, как серая улица
Окунулась в палитру зонтиков.

А детишки от двух и старше
Вырываясь из рук материнских,
В серебристых лужицах пляшут,
Чтоб наделать большущие брызги!

Им приятны холодные капли,
Под дождём им куда веселей!
В этом мире разврата и пафоса
Больше всех я люблю детей.

«Взрослого так просто…»

Взрослого так просто
провести.

Стоит показать
ему кувшинки,
стоит попросить их сосчитать,
деловой и важный, без запинки
он начнет:
одна,
четыре,
пять.

Он, довольный,
насчитает сотни,
не заметив,
как взошла луна,
как проснулись
и зажглись
напротив
звезды,
что резвятся
на просторах
скрытого тенями
полотна.

Взрослого так просто
провести.

Стоит рассказать ему
о чуде,
он воскликнет
«что пошли за люди!»
схватится за голову,
затем
разъяснит десятки
теорем,
а в конце
самодовольно хмыкнет,
назовёт
наивным и чудным,
сам являясь
точно таковым.

Взрослому не говори
о счастье.
он начнет
до дрожи хохотать,
а затем серьёзно
обозлится,
примется упрямо объяснять,