Жибек

Жибек бросила изумленный взгляд на Арлана и в ужасе отшатнулась, наткнувшись на стену ледяной ненависти, которой он отгородился от нее.

– Да, все правильно.

– И где же ваш брат? – Для большего эффекта он обвел зал рукой и оглядел его, словно надеялся увидеть здесь Марата. – Вы привели его сюда, чтобы мы могли видеть его так же, как видим сейчас вас – живым и невредимым?

– Нет, – сказала Жибек. – Нет, но…

– Пожалуйста, отвечайте только на мои вопросы, – предостерег ее Прокурор. На его лице застыло выражение растерянности, но уже через несколько секунд он справился с ней и сказал: – Рахимбаева Жибек, полагаю, что все здесь присутствующие будут рады узнать, почему вы покинули свой роскошный безопасный дом и шесть недель назад тайно бежали от своего мужа, а теперь – в последний час, когда все должно решиться, вернулись, чтобы убедить нас, будто мы ошибались, думая, что ваша жизнь и жизнь вашего брата в опасности. Будьте любезны начать сначала.

Жибек так обрадовалась наконец-то полученной возможности все рассказать, что очень быстро и связно пересказала свою историю так, как многократно репетировала ее в машине, пока добиралась до Нур – Султана, не забывая предусмотрительно выпускать из нее куски, которые могли представить Марата сумасшедшим лжецом, желающим, чтобы Арлана посадили за убийства, которых тот не совершал. Благодаря многократным повторениям Жибек выучила свою речь наизусть и потому излагала свои показания спокойно, без эмоций и уложилась в рекордно короткий срок. В этот момент она с раскаянием взглянула на Арлана, и изменившееся выражение его лица напугало ее еще больше, потому что теперь она прочитала на нем скуку – словно он был вынужден смотреть очень плохой спектакль с абсолютно бездарной актрисой в главной роли.

Прокурор прервал оглушительную тишину, которая наступила после того, как она закончила, коротким смешком, выражающим сожаление.

Ошеломленная происходящим, она вдруг вспомнила слова адвоката, сказанные в предварительной беседе, и теперь осознала их смысл: «То, что я делаю, не идет ни – в какое сравнение с тем, что сделает с ее рассказом обвинение… судебное разбирательство перестало придерживаться принципов правды и справедливости. Он превратился в театр, где обвинение играет свою звездную роль…»

– Рахимбаева Жибек! – выкрикнул обвинитель и начал выстреливать в нее вопросами с такой быстротой, что она едва успевала улавливать их смысл. – Скажите нам правду. Этот человек… – он обвиняющим жестом указал в сторону Арлана, – Было ли жестокое обращение к вам со стороны Арлана Борнабаева?

– Нет! – вскричала Жибек. Она пробежала глазами по рядам и не увидела ни одного лица, на котором не было бы выражения презрения и сомнения в том, что она рассказывала.

– У меня больше нет вопросов!

– Подождите! – прозвенел ее голос. – Да, я не могу этого отрицать – я имею в виду его жестокость.

Прокурор круто развернулся, и глаза его загорелись. По залу прокатилась новая волна возбужденного шепота. – Вы сказали жестокость?

– Да, – с чувством произнесла Жибек.

– Не могли бы вы привести нам – всем нам несколько примеров его жестокости?

– Да, и когда я сделаю это, полагаю, всем станет ясно, каким жестоким может быть мой муж, почему я сбежала от него с Маратом— моим братом.

– Да, продолжайте. – Головы наклонились вперед, и Жибек показалось, что над ней нависло все здание. – Когда в последний раз ваш муж был жесток с вами?

– Ну, как раз перед тем, как я уехала, он угрожал сократить мои личные расходы… Понимаете, я превысила расходы и долго не признавалась ему в этом.

– Вы боялись, что он, что-то сделает с вами?

– Нет, я боялась, что он не даст мне денег в следующем квартале! Кое-кто в зале засмеялся, и в ту же секунду смех перешел в кашель. Прокурор потемнел лицом и нахмурился, но Жибек рвалась высказаться:

– Мы с мужем как раз обсуждали это – я хочу сказать, мое содержание, за два дня до того, как я сбежала с братом.

– Он угрожал вам во время разговора? Это было в ту ночь, когда вы плакали, по свидетельству вашей няни?

–Именно.

–Прошу вас расскажите. – Слушатели, вытянувшись вперед, старались не упустить ни одного слова.

– Я очень переживала, – ответила Жибек, – чтобы уехать с Маратом, мне пришлось продать мой лексус, который подарил мне Арлан. – В тот момент она жалела лишь об одном, о том, что не успела сделать инъекцию «ботокса» в свои губы и многократно увеличить их в размере. В приливе вдохновения она доверительно наклонилась в сторону судьи и продолжила: – Конечно, я знала, что потом он купит мне новый, но к этому я уже привыкла…. – в зале снова послышался изумленный смех, и это послужило ободрением так нуждавшейся в нем Жибек.

Прокурор, однако, не смеялся. Он чувствовал, что его пытаются одурачить, но уверенный, как и все мужчины, в интеллектуальном превосходстве своего пола, был не в состоянии поверить, что женщина может быть достаточно умна, чтобы преуспеть в этом намерении.

– Видимо, от меня ожидают, что я поверю, будто вы бежали с человеком, которого называете своим братом, повинуясь капризу?

– О Боже, я не знаю, чего от вас ожидают, – она округлила глаза и приставила руку на грудь, – я знаю только, что сделала это.

– По показаниям ювелира, которому вы продали ювелирные украшения, вы были на грани истерики. Если все это было только капризом, то почему вы находились в таком состоянии? – резко выкрикнул он

Жибек уставилась на него непонимающим взглядом и «цокнула».

– Так это был гарнитур от Cartier. Я их обожала.

Взрыв хохота огласил весь зал. Жибек подождала, пока смех утихнет, затем снова наклонилась вперед и с гордостью призналась: но у меня еще остался подаренный Арланом «Van Cleef», его я продать не решилась.

– Итак! – напыщенно провозгласил прокурор. – Теперь нас хотят убедить в том, что в действительности вы не боялись своего мужа?

– Конечно, боялась. Разве я не доходчиво объяснила, каким он бывает жестоким? – спросила Жибек с рассерженным видом, – Человек, который в состоянии урезать содержание своей жене, способен на все…

На этот раз смех не умолкал еще дольше, и даже после того, как все успокоились, на лицах большинства мужчин остались иронические ухмылки.

– И что же послужило причиной, побудившей вас вернуться? – оскалился в усмешке прокурор.

– Я подумала, что Арлану вряд ли понравиться в тюрме… – новый взрыв веселья потряс зал судебного заседания, и Жибек пришлось выждать целую минуту, прежде чем она смогла продолжить. – Поэтому я отдала деньги Марату, чтобы он мог жить, как ему заблагорассудится, а сама поехала в Нур- Султан.

Рассказанная ею история эксцентричного бегства с братом, похоже, не вызвала недоверия у собравшихся.

–Жибек Рахимбаева, – официальным тоном обратился он к ней, – вам есть еще, что сказать суду?

Жибек поняла, что он добивается от нее чего-то еще, но расслабленная успехом, не могла понять, чего именно. И потому сказала единственное, что пришло ей в голову, но начав говорить, сразу поняла – это именно то, чего он хотел.

– Да, конечно. Я хочу сказать, что очень сожалею о том беспокойстве, которое мы с Маратом всем причинили. Я была не права, когда поверила брату и сбежала, никому ничего не сказав. И Марат тоже был не прав, столько времени злясь на моего мужа. Если бы Марата упрятали в тюрьму, я думаю, ему бы это не понравилось так же, как и мне. Надо сказать, – призналась она, – мы с Маратом с детства привыкли к утонченной жизни.

–Рахимжанова Жибек! – обратился к ней судья, когда утих новый взрыв смеха. – Вы можете покинуть свидетельское место. – Язвительный тон, каким это было сказано, заставил Жибек поднять на него взгляд, и она чуть не оступилась, увидев его горящие бешенством глаза. Другие могли считать ее безнадежно глупой курицей, но судья смотрел на нее так, словно с наслаждением лично задушил бы.

– Ну что поздравляю! – обратился Дарын к Арлану, и тот медленно встал, – « Суд постановляет признать вас невиновным в совершении обоих преступлений, и прекратить уголовное преследование за отсутствием события преступления. Вы свободны и можете покинуть зал» повторил он слова «Вашей Чести» и помолчал, словно засомневавшись в чем-то, и вдруг с непозволительным в этих стенах чувством юмора заметил: – Мне также хотелось бы неофициально посоветовать вам, хорошенько подумать, прежде чем провести эту ночь под одной крышей со своей женой. Боюсь, что на вашем месте я не удержался бы и совершил то преступление, которое вменялось вам в вину. Хотя, – добавил он под общий хохот, – думаю, что выражу общее мнение, если скажу, что вы можете рассчитывать на полное оправдание, учитывая огромное количество смягчающих обстоятельств.

От стыда Жибек закрыла глаза, чего не могла себе позволить, когда давала показания. Она убеждала себя, что пусть уж лучше ее примут за идиотку, чем Арлана за жестокого человека.

Глава 23

Жибек издала прерывистый вздох, и в голосе ее зазвенели слезы, когда она вот уже долгое время разговаривала с Ботой по телефону.

– Прости, я не заметила тебя в зале, я не могу думать ни о чем другом, из-за меня его обвинили в убийстве. И завтра он превратится в посмешище. …Ты знаешь, какой он гордый. Он такой гордый…

Бота помолчала, а затем в своем репертуаре отрывисто проговорила:

– Его не интересует чужое мнение – за исключением, возможно, твоего и Жомарта. К тому же, что, скорее всего ты, а не Арлан, будешь выглядеть дурой в завтрашних новостях.

К тому времени, когда Жибек приехала домой, уже почти стемнело, и Жибек в конец изнервничалась. Когда она вошла в дом, дом работница окинула ее таким взглядом, словно она не стоила даже ее презрения.