Похищение

К нашему столику подошла молодая женщина, одетая в более повседневный наряд, чем те, в которых красовались дамы на вечеринке.

– Мистер Хоторп?..

– Да? – Нед поднял на нее взгляд.

– Я Салли Уэбстер, из «Мэйл».

Вид у Неда стал суровым.

– Это закрытый прием.

Девушка не обратила на его слова никакого внимания.

– Можно задать вам вопрос насчет Фонда Хоторпа? Это правда, будто ваш отец не хочет, чтобы вы были с ним как-то связаны? Можете ли подтвердить, что вы почти не разговариваете?

Но не успела она договорить, как охранник Неда подтолкнул журналистку к двери.

19

Настоящее

Вчера вечером похититель принес ужин, и я хотела спросить его, когда он успел забрать мои ложки. Но если я признаюсь, что заметила их исчезновение, то выдам кое-что о себе: он будет знать, что пропажа ложек выбила меня из колеи. Так что пусть думает, что мне все равно. Однако мне было не все равно – настолько, что я забыла послушать, оставил ли он ключ в двери.

Сегодня нужно быть внимательнее.

И вот, наконец, он приходит. Натянув плед, прислоняюсь головой к стене и закрываю глаза: пусть думает, будто я не совсем проснулась, хотя все мои чувства обострены. Затаив дыхание, отчаянно прислушиваюсь к каждому звуку. Но трудно расслышать, вытащил ли он ключ из замка, прежде чем войти, или оставил.

Тюремщик ставит на пол новый поднос, берет старый.

– Спасибо, – говорю я. – Хорошего дня.

Зачем я это сказала? Проклинаю свою нервозность. Нужно взять себя в руки. Похититель направляется к двери – я была права, он выходит, не задерживаясь. Дверь закрывается, затем тут же раздается звук поворачивающегося в замке ключа. Бью кулаком в воздух; это именно то, на что я надеялась. Входя в комнату, он оставляет ключ в замке.

Сегодня есть овсянку труднее – она все время одинаковая. Но я знаю, что они делают. Если бы каждый день приносили разную еду, мне было бы чего ждать. Появилась бы некая надежда. А надежда – это не то, что похитители хотят вселить в пленников.

Не знаю, то ли мои уши стали лучше улавливать звуки, то ли Нед говорит громче, чем обычно, но сегодня я слышу его прямо с того места, где сижу – не сами слова, а взлетающий вверх и опускающийся голос. Я отодвигаю поднос с дороги, матрас – от угла, ложусь на живот и опускаю голову.

– …не собираюсь каждый день жрать это дерьмо!

– Значит, поголодаешь, – огрызается его собеседник.

Придвигаюсь чуть ближе.

– А лучше молись, чтобы твой отец заплатил, иначе останешься здесь о-очень надолго.

Закрываю глаза. Джетро Хоторп все еще не заплатил выкуп.

– И хватит ныть, – продолжает мужчина.

– А вы чего ждали? – пронзительно верещит Нед. – Меня держат здесь как животное, пичкают одной и той же едой изо дня в день.

– А ты думал, тут пятизвездочный отель?

– Ни о чем я не думал, и меньше всего – что меня похитят, – говорит Нед. – Знаешь, тебе это с рук не сойдет. Ты не представляешь, кто я такой, какие у меня связи.

– О, не переживай, уж мы-то знаем, кто ты, – следует негромкий ответ.

Слышится резкий треск, и я вздрагиваю от неожиданности.

Нед вскрикивает, я сворачиваюсь в клубок, утыкаясь головой в колени. Не хочу больше слушать, но приходится; это может оказаться важно для моего плана побега.

– Да кто ты, мать твою, такой? – кричит Нед, пытаясь казаться крутым. Но, несмотря на всю его браваду, я знаю: он напуган.

– Заткнись и слушай. С твоим отцом мы связались больше недели назад и уже начинаем терять терпение. Будем звонить снова, а ты уж постарайся дать ему понять, что это – последний шанс. Передай: если откажется сотрудничать, получит кое-какую посылку. Кое-что, принадлежащее тебе. – Он тянет паузу. – Или ей.

– С ней можешь делать что пожелаешь, мне плевать. Прикончи ее и отправь ему тело, если хочешь.

Моя голова дергается, словно мне влепили пощечину. Внезапно мои мысли устремляются к Жюстин и Лине. Я отмахиваюсь от них. Пока нельзя думать о подругах, нужно сосредоточиться на том, как отсюда выбраться.

Нед начинает говорить:

– Пожалуйста, папа, просто сделай, как они просят, иначе все кончится плохо. Это серьезно, папа! Они настроены серьезно. Меня тут держат как животное, большую часть времени с мешком на голове. Здесь нет туалета, есть почти нечего…

Внезапно его голос обрывается. Кто-то издает сухой смешок, и это не Нед.

– Лучше болтай поменьше, а то папаша подумает, что немного лишений тебе только на пользу, и оставит тут подольше. Давай говорить прямо – отец что-то не торопится тебя возвращать.

– Заткнись! – неожиданно громко звучит голос Неда.

Снова треск, крик, приглушенные звуки, скрежет ножек стула, который тащат по полу, хлопок двери.

Я все еще лежу неподвижно, прижавшись лицом к полу. Значит, тот, что с Недом, не Карл. Нед узнал бы его по голосу, а не спрашивал бы похитителя, кто он такой. Сердце мое замирает. Наш похититель – незнакомец, и от этого все становится еще хуже. Хуже для меня. Он увидел то, что видели все остальные, и решил, будто мы с Недом любим друг друга. Вот почему они забрали меня – подумали, будто я чего-то стою. Теперь, когда Нед сказал меня прикончить, они знают правду.

Надо бежать, и чем скорее, тем лучше.

20

Прошлое

Я вышла из офиса «Эксклюзива», притворяясь, что вовсе не высматриваю у здания машину Неда, как делала каждый вечер. Если машина стояла у дороги, я махала Хантеру, сидевшему за рулем, и охранник всегда улыбался в ответ. Но ни разу не предпринял попытки выйти и заговорить со мной. Иногда мне казалось, лучше вообще перестать с ним здороваться, но я боялась, что, если так сделаю, он плохо обо мне подумает.

Несколько папарацци поджидали Дафну Данаэр, которая приехала на интервью. А может, караулили Неда. Журналисты часто за ним охотились; люди были увлечены семьей Хоторп, пресса обожала сравнивать Неда и его отца. Причем сына всегда изображали в черном свете. Джетро описывали как благородного человека, который неустанно трудится на благо Фонда, а Неда – как плейбоя, что все время околачивается возле футболистов и рок-звезд, пытаясь заманить их на страницы его глянца. Я жалела Неда. Мне Хоторп-младший нравился: он был веселым и щедрым.

На обычном месте у здания машины Неда не оказалось, поэтому я остановилась и притворилась, будто роюсь в сумочке, а сама пыталась высмотреть – не припарковался ли Хантер чуть дальше. Я прекрасно понимала, что потребность видеть его каждый день становится просто смешной.

Вдруг краем глаза я заметила, как что-то несется ко мне по тротуару. Я подняла взгляд, но убраться с дороги не успела, самокат врезался прямо в меня, и я грохнулась на землю.

Вокруг собралась толпа.