Всемирная литература. Искусство слова в Средневековье и эпохи Возрождения. Начало Нового времени

Г.Доре иллюстрировал и книги Рабле

До России книга Рабле дошла очень поздно – только в начале ХХ века. Первая попытка перевода на русский язык романа «Гаргантюа и Пантагрюэль» была сделана в 1901 году и оказалась неудачной, и лишь в 1961 году перевод Н.М. Любимова дал нам представление об этой веселой и умной книге.

Во французской литературе влияние Рабле, безусловно, отмечается в произведениях Ж. Б. Мольера, Вольтера, О. Бальзака, Р. Роллана, А. Франса и многих другие более или менее известных нам писателей.

В своей огромной книге Рабле дает грандиозную картину жизни Франции, всех слоев современного ему общества. С большой любовью и пониманием его нужд и забот изображено крестьянство, жизнь деревни и ее обитателей – от беднейших крестьян и бродяг до мелких провинциальных сеньоров. Жизнь города, воссозданная Рабле, бурлит и кипит, причем городское общество изображено не единым, а разделенным, как то и было в реальности, на многочисленные слои и прослойки: от отцов города, богатеев, ростовщиков до городской бедноты, пестрого, горластого, вороватого люда, ремесленников всех мастей, пекарей и пивоваров рыночных торговцев… Перед нами городская интеллигенция – судейские, духовенство, жонглеры и комедианты, врачи-шарлатаны, гадалки, предсказатели судьбы и составители гороскопов, степенные горожане и гулящие девки. Действие мечется от замка до дворца короля, от монастыря до университета, из леса в поле, с корабля на землю… Сатира – вот и оружие, и свойство кисти Рабле. Смех – его стихия, стихия его книги!

Рабле в иллюстрациях Доре

Перед читателем мелькают жители всех почти французских провинций, немцы, итальянцы, голландцы, англичане, шотландцы, иностранная речь (и это не считая латыни и греческого) звучит со страниц книги. Герои путешествуют по миру – Турция и Африка, татарское ханство и Московия, фантастические, придуманные Рабле земли и народы, сказки о которых пользовались огромной популярностью (чему немало способствовали истории, рассказанные реальными путешественниками – Марко Поло, Магелланом и другими).

Итак, как мы начинаем понимать, книга Рабле – подлинная энциклопедия французского (да и не только) Возрождения. Жизнь великанов, их учение и образование, ум и смекалка, путешествия и приключения, их добродушное чревоугодие и грубая непристойность, простота нравов, двусмысленность высказываний и поиски идеала – все это заставляет, по правде говоря, не только смеяться, но и о многом задумываться… Кроме того, многие эпизоды романа просто не поддаются однозначному толкованию (и, прежде всего, рассказы о воспитании Гаргантюа…). Идеалы общественного устройства, так, как его понимает мыслитель Рабле, мы увидим в главах, посвященных Телемской обители, с ее порядком наоборот, с ее девизом – «Делай, что хочешь!». А двойственное отношение к монахам? С одной стороны – неприязнь, но с другой – любимый герой Рабле – монах, брат Жан, Жан-зубодробитель! Что это? Слабость или колебания автора? Полагаем, что это просто еще одна из граней его таланта – подлинная диалектика, найденная и определенная, сформулированная вполне самостоятельно этим гениальным нашим теперь знакомцем – неунывающим Франсуа Рабле.

Один из многочисленных памятников Рабле во Франции

Резюме: Рабле провозгласил своей книгой то, в чем никогда и не сомневался и не терял надежды, – неудержимое стремление людей к знанию, неограниченные возможности людей, которые, может быть, «доберутся до источников града, до дождевых водоспусков и до кузниц молний, вторгнутся в область Луны, вступят на территорию небесных светил и там обоснуются, и таким путем сами станут как боги». Это так, но и, как справедливо отметил автор замечательного труда о творчестве Рабле М.М. Бахтин, основная задача автора была «…разрушить официальную картину эпохи и ее событий, взглянуть на них по-новому… с точки зрения смеющегося народного хора на площади», что подтверждается, кстати, и замечательным народным, соленым, доступным и понятным языком книги.

§ 2. «Плеяда». Поэзия Пьера Ронсара

В 1549 году несколько молодых поэтов, объединившись, назвали себя «Бригадой»… Пьер Ронсар и Жан Антуан де Баиф (их встреча произошла еще в 1547 году, вблизи Пуатье), Жоашен дю Белле и Жан Дора… Книги, книги, книги, античная поэзия и современная им итальянская культура, Овидий, Вергилий, Данте, Петрарка – создать новую литературу – вот благая цель, поставленная перед собой этими молодыми французами… В 1553 году в состав «Бригады» входило уже несколько десятков человек. Меняется и название – в 1556 году в одной из своих элегий («Элегии Кретофлю де Шуазелю») Пьер Ронсар впервые употребил слово «плеяда», уподобив себя и еще шестерых – Жоашена дю Белле, Жана Антуана де Баифа, Понтюса де Тиара, Этьена Жоделя, Гийома Дезотеля, Реми Белло – семи звездам одноименного созвездия. Кроме того, так называли себя творившие в III веке до нашей эры в Александрии поэты-трагики.

Жан Антуан де Баиф

«Плеяда» всегда, до конца, оставалась группой друзей, чье братство только укреплялось поэзией. В свои поэтические сборники они часто включали произведения соратников.

Но не только общность тем, строения их стихотворений, общий строй поэтического искусства – сам смысл их объединения, желание создать новый французский литературный язык, новую культуру, возрождаемую ими через подражание античности – вот что делало их близкими, именно об этом и говорил Дю Белле в ученом трактате «Защита и прославление французского языка» (1549). Да, подражать, заимствовать лучшее, как писал Ронсар:

Я, древних изучив, открыл свою дорогу,
Порядок фразам дал, разнообразье слогу,
Я строй поэзии нашел – и волей муз,
Как римлянин и грек, великим стал француз…

Надо отметить, что поэты «Плеяды» достаточно резко обходятся с предшествующей им литературой средневековой Европы, с литературой Франции – известные ранее, раз и навсегда установленные тесные рамки известных жанров – рондо, баллады и др. – казались им тесными и чересчур изысканными, а вот ода[10 - Ода – поэтическое произведение, отличающееся торжественностью и возвышенностью.В Древней Греции любая форма лирики, предназначенная сопровождать музыку, называлась одой, в том числе хоровое пение. Среди знаменитых од можно назвать «Оду к радости» Ф.Шиллера, «Бог» Г.Р.Державина, «Оду на день восшествия на всероссийский престол её величества государыни императрицы Елисаветы Петровны, 1747 года» М.В. Ломоносова.], элегия[11 - Элегия (греч. elegeia) – жанр лирической поэзии; в ранней античной поэзии -стихотворение, написанное элегическим дистихом, независимо от содержания; позднее (Каллимах, Овидий) – стихотворение грустного содержания. В новоевропейской поэзии сохраняет такие устойчивые черты, как интимность, мотивы разочарования, несчастливой любви, одиночества, бренности земного бытия, что и определяет некоторую риторичность в изображении эмоций; классический жанр сентиментализма и романтизма], сатира[12 - Сатира (здесь) – от латинское satira; от более раннего satura – буквально «паштет, фарш, смесь, всякая всячина»). Определенный стихотворный лиро-эпический малый жанр, сложившийся на древнеримской почве (в творчестве поэтов-сатириков Горация, Ювенала и др.) и возрожденный в XVI-XVIII вв.], эклога[13 - Эклога -от лат. ecloga – отбор, выбор -в античной поэзии (например, в «Буколиках» Вергилия) означал избранную идиллию, то есть сцену из пастушеской жизни (как правило, любовную), выраженную в форме повествования или драмы. В литературе классицизма установилось различие (впрочем, соблюдавшееся не строго), согласно которому в идиллии ожидалось больше чувства, а в эклоге больше действия.]…Строгое распределение жанрами ими отрицается вообще – ведь об одном и том же можно говорить по-разному… Оды хвалебные – и здесь за образец берутся торжественные строки древнегреческого поэта Пиндара (такие произведения, оды к случаю, стали называть пиндарическими), оды философские – здесь на помощь пришел великий римлянин прошлого – Гораций (ода-размышление стала называться горацианской). Следует заметить, что горацианская ода и лучше привилась и надолго утвердилась во французской поэзии.

Жоашен дю Белле

Бытовые подробности и сельские пейзажи, фонтаны и жаворонки, лесные цветы и бабочки постепенно вытесняют торжественные и громкие хвалебные слова и темы, лирическое начало все больше утверждается в строках поэтов «Плеяды». Реми Белло в своих книгах «Пасторали» (1565) и «Драгоценные камни» (1575) напишет о цветах, о птицах, о лесном светлячке:

…О, светлячок, о малый жук,
Всевластной ночи непокорный,
Под страшным сводом тверди черной
Бесстрашно льющий свет вокруг!

Действительно, «кто заставит меня радоваться, огорчаться, любить, ненавидеть, любоваться, удивляться…», тот достоин называться поэтом, по мнению Дю Белле.

Пьер Ронсар

Признанным мастером, главой «Плеяды» мы назовем по праву упомянутого уже Пьера Ронсара (1524-1585). Пьер де Ронсар родился 11 сентября 1524 в замке Ла-Поссоньер, в долине реки Луары (провинция Вандомуа). По одним источникам, родители его были богаты, по другим, лишь знатны… Видимо, обучался в коллеже в Наварре. Исследователям известно, что вскоре совсем юный Ронсар становится пажом сыновей, а затем сестры короля Франциска I, принцессы Мадлен. В качестве секретаря Лазара де Баифа, одного из крупнейших гуманистов своего времени, видного дипломата и отца Антуана де Баифа, Ронсар посетил Шотландию, Англию и Эльзас. Во время последнего путешествия он познакомился со многими знаменитыми учеными, но тяжелая болезнь, следствием которой стала почти полная глухота, помешала его дипломатической и военной карьере.

Король дарует Ронсару церковный чин аббата, несколько приходов, а, главное, свободное время для изучения классической литературы и занятий поэзией… Позже, в 1560 году Ронсар служит придворным поэтом Карла IX.

Вместе с несколькими молодыми дворянами, влюбленными в поэзию и науку, Ронсар создает литературное объединение. Их наставником становится влюбленный в античность поэт и переводчик Жан Дора.

Титульный лист издания произведений Ронсара 1609 года

Многие исследователи французской литературы считают творчество Ронсара очень неровным, а произведения его неравноценными… «Оды» в пяти книгах, созданные в период с 1550 по 1553 год в подражание Пиндару и Горацию, называют слишком искусственными и чересчур аффектированными. Незаконченную поэму эпического плана «Франсиада» (1572) называют излишне суховатой и неудачной… Настоящую славу принесла Ронсару лирика. В 1552 году выходит чудесный сборник любовных стихотворений, обращенных к Кассандре, в 1553 году – сборник «Шалости», затем «Продолжение любовных стихотворений» (1555-1556) и «Сонеты к Елене» (1578). Перед читателями возникли совсем небольшие, очаровательны и озорные, грустные и трагичные любовные новеллы…

Любя, кляну, дерзаю, но не смею,
Из пламени преображаюсь в лёд,
Бегу назад, едва пройдя вперёд,
И наслаждаюсь мукою своею.

Одно лишь горе бережно лелею,
Спешу во тьму, как только свет блеснёт,
Насилья враг, терплю безмерный гнёт,
Гоню любовь – и сам иду за нею.

Стремлюсь туда, где больше есть преград,
Любя свободу, больше плену рад,
Окончив путь, спешу начать сначала.

Как Прометей, в страданьях жизнь влачу,
И всё же невозможного хочу, —
Такой мне Парка жребий начертала.

Здесь главное – тема стремительно бегущего времени, увядания цветов и прощания с юностью (знаменитый мотив Горация – «carpe diem» («лови мгновение»). Ронсар принес во французскую поэзию разнообразие поэтических размеров и сотворил истинную гармонию стиха. Он не заимствовал внешние формы у древних, но античность живет и дышит во всем его творчестве. Кроме того, вполне ощутимо влияние великих итальянцев. В его песнях и сонетах (всего около 600) о любви и природе ощущается нежная чувственность и грусть, возникают мотивы увядания и смерти:

Титульный лист «Книги шалостей», 1553 год

О, прав, стократно прав философ и поэт,
Что к смерти иль концу все сущее стремится,
Чтоб форму утерять иль в новой возродиться.

Но была еще и политика – был эпоха религиозных войн… В «Рассуждениях о бедствиях нашего времени» (1562) Ронсар проявил себя подлинным мастером политической сатиры, поэтом-патриотом, хотя, правда, довольно непоследовательным… А его «Речь к кардиналу де Шатильон»?

Блажен, кто по полю идет своей дорогой,
Не зрит сенаторов, одетых красной тогой,
Не зрит ни королей, ни принцев, ни вельмож,
Ни пышного двора, где только блеск и ложь.
…Ступай же, кто не горд! Как нищий, как бродяга,
Пади пред королем, вымаливая блага.
А мне, свободному, стократно мне милей
Невыпрошенный хлеб, простор моих полей…

Многие называют Ронсара предшественником всех лирических поэтов будущего, но отмечают как главный недостаток его поэзии однообразие внутреннего содержания, отсутствие ярко выраженной индивидуальности.

Великим его признают только в качестве создателя богатой лирической формы и новых, чрезвычайно разнообразных размеров (ронсаровская строфа). Однако Ронсара любили и читали, ему подражали (в том числе и великий Шекспир), им восхищались, его слава достигла Германии и Италии, Голландии и Швеции, Англии и Польши.